Его мать давно уже была мертва, но Вега до сих пор с ней разговаривал – чаще в своих снах и реже — наяву.
— Неправильно все получилось, — говорила она, пока кровоточили длинные рваные порезы, тянувшиеся к ее ладони. — Человечество добралось до неба, но никаких богов и ангелов там не нашло. Одна только невесомость, излучение, и великая пустота.
— И Паразиты, — добавлял Вега, держа ее за руку.
— И Паразиты, — соглашалась мать, — и Зверь. Да. В конце концов, человечество обнаружило и Зверя.
* * *
До рассвета оставалось часа два или чуть меньше, когда Вега выбрался, наконец, из корабля. Спрыгнув, он вгляделся в окружающий мрак. Не заметив ничего, стал прислушиваться. Здесь, в этой тишине, любое движение казалось чужеродным, резало глаз, любой звук сразу же бил в уши. Вега ничего такого не услышал — зато он услышал, как шумит океан. Как бы далеко не был берег — в этом шуме, в слабом соленом привкусе на губах, в едва уловимом морском запахе – вода всегда была рядом.
Он ещё раз проверил свое снаряжение, хотя никакой нужды в этом не было. На правом бедре висел отцовский пистолет в синтетической кобуре, на левом — складной нож; в кармане у правого локтя лежали украденные из медблока мини-шприцы со смертельной дозой снотворного. Ничего из этого, конечно, не поможет, если столкнуться с Паразитом и бежать слишком медленно. Но так Веге было спокойнее.
Он определил направление и начал идти, поминутно оглядываясь на корабль. Еще днем ему казалось, что он хорошо помнил путь, но теперь, ночью, Вега уже не был так уверен. Все, абсолютно все холмы, и впадины, и трещины, и ямы превратились в одинаковые черные тени. Корабль скоро исчез из виду, и Вега в очередной раз пожалел, что вокруг было так мало ориентиров. На Земле, подумал он, можно было бы идти по звездам — а здешнее небо было чужим.
Хотя нет, тут же поправил себя Вега. Чужими здесь были они.
* * *
...как все это происходило, он помнил смутно: его будили одним из последних, в спешке и не по правилам. Перед глазами все еще стоял туман, а тело ни в какую не желало слушаться, когда его тащили из криоблока к спасательным капсулам, и потом, когда стало ясно, что им уже не успеть. Все вокруг носились, плакали, и что-то кричали, но он не понимал, что именно. Это потом до него дошло, что кричали всего лишь только два слова, повторяя их до одури, до срыва и хрипоты, на десятки и сотни голосов.
Вначале это было слово «Паразиты». Затем — куда более простое «падаем».
Понимание вообще пришло много позже — после криков, после удара, после того, как паника немного улеглась. Не подло сбежали, а чудом спаслись. Не упали, а совершили аварийную посадку. И выжили — в то время как тем, на спасательных капсулах, вряд ли повезло.
Вслед за пониманием пришла радость. Люди убирались прочь с корабля, как только выяснили, что снаружи можно дышать; убирались подальше от огромной машины, которая чуть их всех не погубила. Земля рядом с кораблем выгорела, и огонь распространялся все дальше и дальше к горизонту, а люди опускались на колени и бездумно, со слезами на глазах, зачерпывали ладонями пепел и шептали благодарности Всевышнему.
Почти сразу же планета встретила их приливом — и тогда понимание стало приносить совсем другие плоды. Стало ясно, что такими темпами всех попросту затопит, и люди вернулись внутрь, а машина смерти для них снова превратилась в машину, дарующую жизнь — лишь бы только взлетела. Система связи тоже преподнесла новости: большинство из оставшихся кораблей молчали, а те, что все-таки смогли ответить — лучше бы и не отвечали. Последний удар был из машинного отсека. «Никуда мы отсюда не полетим», — вот и все, что сказал старший механик. Младший механик просто перекрестился.
Но вода отступила так же внезапно и скоротечно, как и начала прибывать. И тогда два младших офицера, Глен и Саммер, вызвались идти на разведку — несмотря на скорую ночь и опасность нового прилива, несмотря на то, что оба они, как и все, были совершенно измотаны. Вега помнил, как наблюдал за их уходом в иллюминатор и как не хотел тогда оказаться на их месте.
Глен так и не вернулся назад, утром до корабля добрался один лишь Саммер. Он шатался из стороны в сторону, будто пьяный, и лицо у него было белее сахарной пудры.
— Что ты видел? Что ты видел? Ты же что-то видел, да? — кричали ему дети, пока родители оттаскивали их прочь.
Вега ничего не кричал, но Саммер обратился именно к нему. Он посмотрел ему прямо в глаза и спокойно сообщил:
— Да, — сказал он. – Я что-то видел.
И вот тогда понимание, наконец, пришло к ним полностью — а вместе с пониманием к ним вернулся и страх.
* * *
Рыжеволосый догнал Вегу у холма, похожего на костистый плавник, когда уже почти рассвело. Парень протянул потную ладонь и затараторил:
— Я Майлс, привет. Тебя я знаю, ты Вега. Ты ведь туда же? Идешь, куда и я? Портить Зверю его шкуру?
Вега недолго помолчал, рассматривая рыжеволосого, затем неохотно кивнул.
— Ты как из корабля-то выбрался? — спросил он, направляя шаг по краю плавника. Майлс пристроился рядом. — Через сигналки, через внешние пушки...
— Как будто если ты самый старший из ребят, то обязательно самый умный, — надулся Майлс. — Как ты, так и я. Как и все.
— Я думал, все уже перестали выходить из корабля. Сидят в виртсимуляторе, ставят рекорды. Или еще чего.
— Они и сидят. Да и я с ними. Мне-то просто... — Майлс замялся. — Надо мне сделать кое-что. А ты тут что забыл?
— Я... — Вега не хотел рассказывать, но затем подумал: да и черт бы с ним. — Я только второй раз иду, если по правде. А в первый — просто не стал.
— Да ну? — удивился Майлс. — Испугался, правда испугался?
— Не стал, — с нажимом повторил Вега. — Подумал, чего мне время на ерунду тратить.
— Ага. А теперь-то времени у нас столько, что девать некуда.
— Как-то так, — сказал Вега. И порадовался тому, что было еще все-таки слишком темно, чтобы Майлс увидел, какое бледное у него лицо. Потому что и тогда, в первый раз, и даже теперь, спустя столько времени, Веге действительно было страшно.
* * *
Детям ничего не хотели говорить — но новости на корабле расходились быстро. Саммер сказал капитану, капитан повторил экипажу. Взрослые переговаривались между собой в отсеках, каютах и коридорах, а их дети подслушивали и по секрету передавали друг другу.
Прилив, говорил Саммер, это вовсе не прилив. Те холмы снаружи, повторяли дети, это вовсе не холмы. И если вы все еще думаете, говорили взрослые, что корабль приземлился на какой-нибудь остров — то у нас для вас плохие вести.
Дети тогда делали большие глаза, а взрослые нервно смеялись.
— Знаете, капитан, ту старую сказку, где по океану плавала огромная рыбина, а на ее спине была целая деревня? — с полной серьезностью сказал Саммер. — Вот в такой ситуации мы и оказались.
Конечно, Саммер не мог знать точно, но он мог предполагать. То, что все приняли за землю — должно быть, это что-то вроде скелета. Плавников, или чего-то подобного. Кости, попросту говоря. И, как ни странно, обтянутые чем-то вроде кожи. Которая, как можно было убедиться при посадке, прекрасно горит.
А еще, как оказалось, убивает Паразитов.
Они с Гленом нашли несколько спасательных капсул, говорил Саммер. Когда уходила вода, то забрала их с собой — они просто лежали, как попало, будто брошенные игрушки, пустые, безлюдные. Кроме одной. Рядом с этой лежал человек — точнее, человека больше не было, поправил себя Саммер. В нем остался только Паразит — и он умирал. Земля вокруг него, — эта странная кожа, — на глазах гнила и пузырилась гноем, пока Паразит покидал человека, и пытался внедриться в новую для него среду. Все закончилось быстро — и Саммер очень надеялся, что твари было больно.
— Которой из тварей? — уточнил капитан.
Обеим, сказал Саммер. Больно было обеим.
Они добрались до берега, и заглянули в воду, и увидели его. Зверя, сразу сказал Саммер. Не Рыбу, не Животное. Это было что-то гадкое, бесформенное, чуждое. Зверь. Существо.
То был не прилив, объяснил Саммер. Зверь пытался погрузиться в воду. Что еще можно сделать, когда твоя спина полыхает огнем?
Саммер не был уверен, что их спасло. Может быть, сработал закон старика Архимеда, и Зверю просто физически не удалось полностью уйти под воду. А может — просто не захотелось.
Ясно было только одно.
— Мы этой твари совсем не понравились.
И они замолкали, все до единого. И взрослые, и дети, и все те, кто их слушал.
Рассказ Саммера был путаным. Он говорил что-то про цвет, поднимавшийся из глубин, цвет, который он ни за что бы не смог описать. И будто бы в этом цвете был взгляд, а в этом взгляде был голос. И он, Саммер, просто-напросто сбежал. А Глен — тот пошел навстречу цвету.
И не вернулся.
Ни в то время, пока корабль жил в страхе, ни потом, когда страх постепенно стал уходить, и взрослым осталось лишь одно отчаяние.
А детям — скука.
* * *
Второй корабль был меньше в размерах, и на борту его был нарисован другой флаг. Те несчастные, что обитали там — те, в ком еще жили Паразиты, — носили другую форму и отличались цветом кожи — если и то, и другое у них еще оставалось. Но Вега знал, что где-то там, среди темных коридоров и обесточенных кают, можно встретить людей и с его корабля. Самых лучших, самых отважных; тех, кто не побоялся рискнуть — и поплатился за это.
— Ну так что? — спросил Майлс. — Ты со мной, или это все, на что тебя хватит?
Они стояли у последнего рубежа — небольшого холмика, на котором были вырезаны имена и инициалы тех, кто осмеливался подойти настолько близко к кораблю. Еще несколько шагов — и кожа Зверя обрывалась обугленными краями, отчерчивая территорию людей от территории Паразитов. И те приходили сюда; они стояли так близко, что можно было учуять их трупную вонь, пока ребята вырезали свои имена прямо на коже Зверя. И они смотрели.
Взгляд Веги скользил по холмику, а ладонь его покоилась на рукояти ножа. На холмике было множество имен, то коротких и корявых, когда руки писавшего тряслись от страха, то выведенных ровно, почти изящно. Не было лишь одного имени — его собственного.
— Смотри сам, — сказал Майлс.
Дыра в обшивке, на которую он указывал, была маленькой, очень маленькой — и казалась намного дальше, чем действительно находилась.
— Не пролезем, — попытался отговориться Вега. — К тому же, пусть сейчас их не видно, но вдруг Паразиты?..
— Побежим обратно, — ответил Майлс.
Мне бы твою уверенность, подумал Вега. В том, что пролезем, в том, что обгоним. В конце концов, если после нескольких неудач у них хватило ума больше не лезть на кожу — то где гарантии, что они еще не научились бегать, еще не научились стрелять?
Где гарантии, подумал он с содроганием, что однажды они не перейдут эту обугленную границу?
— Испугался все-таки? — проговорил Майлс. — Ну, так бы сразу и сказал. Тебе бы побольше смелости…
Мне бы, подумал Вега, твою бесстрашную, глупую голову.
И до боли сжал кулаки.
* * *
Вода не прибывала. Радио отвечало тишиной. Корабль не мог взлететь.
Им повезло — им было чем питаться. Стандартная пищевая комплектация колонизационного звездолета класса С, в целости и сохранности. На первое время хватит, успокаивал Вегу отец. А когда тот спрашивал, сколько это — первое время, отец с улыбкой трепал его по голове.
Они обошли все то, что считалось сушей, и не нашли совершенно ничего. Одни только голые холмы и останки спасательных капсул. Вряд ли кто-то ожидал найти растения или животных, но не было даже птиц. Единственный живой организм все время находился у них под ногами.
Те, кто осмеливался подходить слишком близко к берегу, обратно не возвращались.
Со временем к берегу перестали ходить, но людей все равно становилось все меньше и меньше. Они воровали снотворное из медблока и больше не просыпались; они уходили в душевые и резали вены; они закрывались в каютах и вешались на собственной одежде. В основном, это были бездетные, но иногда так делали и родители — кто-нибудь один из них, и никогда — оба сразу. У Веги это была мать.
Его отец погиб на втором корабле, в самую первую вылазку. Он был одним из тех, кто заметил корабль, кто был на месте после огня и прилива. Уходя, он велел Веге не бояться.
— Мы спасены, — убежденно говорил он. — Там люди, там живые люди. Паразит просто не смог бы посадить корабль. Опасаться нам больше нечего, будь уверен.
И все-таки на тот корабль он пошел с оружием в руках — на всякий случай.
Не вернулся оттуда никто — ни в первый раз, ни в последующие.
— Пора бросать это дело, — заявляли на общих собраниях. — Нам ничего не вынести оттуда — даже если на корабле окажутся нужные запчасти или еда.
— Правильно, — тут же возражал кто-то, — лучше давайте мы дружно перемрем с голоду. О, или еще лучше — дождемся другого корабля с Паразитами, и чтобы теперь он упал прямехонько на нас.
— Но Зверь ведь чем-то питается? — не уступали самые упорные. — Вода — это жизнь, не так ли? Пусть к берегу нам не подобраться, но, предположим, если устроить прилив...
— Поджечь Зверя? — раздавался хохот. — Хотите управлять этой неведомой дрянью, даже не осознав до конца, с чем имеем дело? Даже собака будет огрызаться на вас, если ее бить, а ведь это вам не какое-нибудь домашнее животное. Эта тварь, этот Зверь человеку не друг. Я говорю — наше спасение в том корабле.
— Так идите, — неизменно был ответ. — Идите, и попробуйте до него добраться.
И кое-кто пытался. А когда становилось ясно, что никто из них не вернется, дискуссия продолжалась дальше.
Вода всё ещё не прибывала. Радио всё ещё отвечало тишиной. Корабль всё ещё не мог взлететь.
* * *
— Я больше не могу, — обернувшись, прохрипел Майлс. Несколько капель пота сорвалось с его рыжих волос и упало на Вегу.
— Лезь, — сказал тот. — Лезь, или мы оба сдохнем.
Слова прозвучали не слишком приободряюще, но Майлс застонал, и заставил себя рывком подтянуться на последний ярус, затем опустился на четвереньки и помог подняться Веге. Вниз он старался не смотреть.
— Они все еще лезут за нами? — спросил он, пытаясь отдышаться.
Вега выглянул за край яруса и посмотрел вниз. Грузовой отсек, куда они забрались, был не таким уж большим, а с самого верха казался совсем крошечным. Всего каких-то восемь ярусов, сосчитал Вега.
Один Паразит поймал его взгляд, затем другой, третий. Веге показалось, что некоторые из них ухмылялись.
Он отшатнулся от края.
— Лезут, — понял Майлс.
Он бессильно привалился спиной к одному из контейнеров, которыми был заставлен ярус.
— Надо было сразу побросать все, что нашел, — мрачно проговорил Вега. — Не так бы быстро выдохся.
— Ну и кто бы нам тогда поверил? Чем бы мы доказали, что были на корабле? А вдруг бы мы нашли какую-нибудь недостающую деталь — что-нибудь, что помогло бы нам всем взлететь, что тогда?
— Ну конечно, — хмыкнул Вега. — Нам бы для этого пришлось перерыть весь отсек, и никак не меньше. Как бы ты узнал, что из всего этого нам нужно?
— Слышал, — сказал Майлс. — Всякое. Как капитан говорил. Про еду, про то, что нужны батареи, и что-то еще про этот термо... Термобио...
— Какая теперь разница, — вздохнул Вега.
Он снова подошел к краю и бросил взгляд на приближающихся Паразитов, затем на рыжеволосого. Затем медленно отстегнул пистолет и снял его с предохранителя. Раскрыл карман с мини-шприцами.
— Нет, — сказал Майлс. В уголках его глаз влажно блеснуло. — Нет.
— Такой у нас выбор, — медленно, по словам, выговорил Вега. — Либо так, либо вниз. К этим. Я вот еще не решил.
— Ты что такое говоришь? — холодея от ужаса, произнес Майлс.
Как отец, думал Вега, или же все-таки как мать? Ни того, ни другого, ему до боли не хотелось.
Взгляд его блуждал по грузовому отсеку. И, наконец, наткнулся.
— Как думаешь, — наконец спросил Вега, — это твоя термо-био-штуковина... Она хорошо горит?
— Ч-что ты имеешь в виду?
Вега не ответил. Он поднял пистолет и выстрелил куда-то вниз. На третий раз он попал. Взрыв прогремел после пятого выстрела.
* * *
Вега увидел свои руки, и, сжав их, понял, что живой. Сильно болела голова, кожу на лице как будто стянуло. Он провёл ладонью по затылку, и вниз посыпались грязные ошмётки волос.
— Майлс! – позвал он. – Майлс.
Он попытался вспомнить, но вспоминался только взрыв, пожар, боль. Оглянувшись, он заметил корабль – из него валил чёрный, густой дым. Майлс стоял спиной к нему и смотрел на корабль.
— Майлс! – Вега привстал. – Ты живой?
Майлс, дёрнувшись, повернулся к нему, и у Веги замерло сердце.
— Майлс? – спросил он неуверенно.
Майлс завизжал и бросился на него, широко расставив руки. Вега вскочил и хлопнул рукой по правому бедру. Отцовского пистолета не было. Всхлипнув, Вега вытащил нож и ударил подбежавшего к нему Майлса. Затем ещё раз. Паразит ещё не совсем освоился в его теле, поэтому действовал неловко, будто вслепую. Вега продолжал бить его до тех пор, пока тело не перестало шевелиться, а затем выронил нож и заплакал.
Внутри упавшего корабля огонь добрался до топливного отсека.
Когда Вега поднялся на ноги, с тяжёлой головой, с разбитым в кровь лицом, он увидел огромную, рваную, влажную и содрогающуюся рану на теле Зверя – глубокую, обгоревшую… наполненную. А затем всё это рванулось вверх – рванулось к нему, и Вега, закричав, бросился бежать.
Но убежал он недалеко.
Толчки от взрыва были такой силы, что сдвинули и другой корабль, завалив его на бок. Люди в панике вылезали на поверхность и показывали пальцем на горизонт, где полыхало, кажется, даже само небо. Затем им пришла мысль, что Зверь вновь захочет погрузиться в воду, и они, запершись в корабле, стали ждать. Но вода всё не прибывала. Зато вновь появились толчки, теперь уже более плавные, но частые и с постоянным интервалом, как будто Зверь бился в судорогах. По кораблю забарабанили тяжёлые, влажные комки. Несколько из них шлёпнулись и в стекло капитанского мостика.
— Паразиты, — сказал кто-то. – Это же Паразиты.
Паразиты продолжали сыпаться с неба, их становилось всё больше и больше – теперь это был уже не дождь, а, скорее ливень.
А затем Зверь начал подниматься.
Первыми это заметили на мостике, затем, когда на них надвинулись облака, люди, наконец, поняли, куда движется Зверь – и в восторге закричали. Зверь поднимался всё выше, по пути освобождаясь от излишнего груза, а звёзды – звёзды становились всё ближе. Капитан срочно отдавал приказы – включились уцелевшие два двигателя, солнечный парус был готов распуститься. Люди пожимали друг другу руки, заглядывали в глаза и всё никак не могли поверить, что это – по правде, что их спасение так близко и что спас их сам Зверь.
Они включили двигатели и мягко, почти неуклюже, отлепились от его сдувшейся туши. Капитан включил громкую связь и объявил, о состоявшемся спасении. На середине речи его голос оборвался – он не смог справиться со своими слезами. «Космос! – думал он. – Наконец-то снова космос»!
— Мы… должны вспомнить и о тех, кого с нами сейчас нет, но кто своей жизнью проложил нам этот путь, путь к Свободе и Жизни… что? – Капитан обернулся ко второму помощнику и выслушал его доклад. – В каком смысле – собираются?
Он прервал связь, отложил передатчик, подошёл к смотровому окну и поражённо выдохнул. Они отдалились от Зверя достаточно далеко, чтобы увидеть теперь всю картину – Зверь умирал, сдувался, исторгая из себя миллионы Паразитов – а те, кружась вокруг него, по какому-то наитию опускались вниз, где сталкивались друг с другом и собирались в огромный, шевелящийся, вытянутый шар, соединённый с тушей Зверя то ли каким-то щупальцем, то ли пуповиной. Шар становился всё больше, по мере того, как Зверь высвобождал всё новых Паразитов, а тот вскоре совсем замер – и какое-то время висел на одном с ним уровне. Чуть позже Зверь стал снижаться – вначале медленно, потом всё быстрее, пролетел мимо шара – и понёсся в океан, продолжая выплёвывать из себя всё новые стаи. «Плацента» натянулась, а затем и лопнула на тысячи маленьких точек, которые, суетясь, стали, как и другие их братья, прилипать к шару, продолжающему удаляться от планеты.
— Это как будто… — сказал Капитан и замолк. Он не мог подобрать необходимых слов, но ему почему-то пришла на ум старая легенда о птице, которая перерождалась в огне.
— Куда оно летит? – спросил кто-то позади него.
Капитан повернулся, посмотрел на испуганные, побледневшие лица своего экипажа, и вновь посмотрел на шар.
— Не знаю, — сказал он. – Но оно может долететь и до Земли.
Затем он дал несколько коротких, рубленых приказов, и люди вновь засуетились, включая систему, которую уже никогда надеялись не включать.
Первые залпы выбили из шара большие, живые куски плоти.
— Ещё, — приказывал Капитан. – Давайте ещё. В одну точку. В самый центр.
Внутри шара, в полной темноте, открыл глаза тот, кого когда-то звали Вега. Ему снилась солёная вода океанов, мягкое дно и сильные грозы, гуляющие на его спине, но что-то оборвало его сон – резко, ярко… больно. Он открыл и все свои другие глаза, и заметил ими что-то, причиняющее ему боль… что-то мелкое, стальное, агрессивное… В глубине его памяти заворочались какие-то образы, всполохи, линии…
А затем он вспомнил слово. Слово, причиняющее боль.
— Паразиты, — с ненавистью подумал молодой Зверь и, вытянув два длинных отростка, приготовился к бою.
Соавтор: Виталий Грудцов