— И давно вы тут стоите? – спросил я впереди стоящего мужчину лет сорока.
— Ну, я точно не скажу. По ощущениям несколько дней.
— И что? За все это время вам ни разу не хотелось поесть или поспать?
— Нет. Мы же потеряли свои физические оболочки. Нам всего этого не надо.
— Удивительно как. И вы знаете, куда стоит вся эта очередь?
— Понятно куда. Не нужно быть экстрасенсом, чтобы все это понять! – улыбнулся он.
— И куда же?
— К воротам в другой мир. Кому-то в рай, а кому-то в ад. Мы же все умерли и ждем теперь тут суда.
— А кто это определяет? – спросила женщина, стоящая за мной. – Ну, куда идти?
— Видимо, есть кто-то, кто это определяет, — улыбнулся впереди стоящий мужчина. – Может Бог?
— Бог… — задумчиво сказала она, погрузившись в какие-то свои воспоминания.
Теперь мне стало понятно, где я находился. Очередь из людей разных возрастов и полов. Вся эта колонна находилась в небольшом светлом коридоре, при этом потолка было не разглядеть, то ли от слишком яркого света, то ли от его высоты от пола. Сам пол был мраморный, настолько чистый и отполированный, что, казалось, ноги буквально скользили на нем, и лишь каким-то чудом не разъезжались в разные стороны. Стены коридора напоминали собой четко выдолбленную внутри камня поверхность очень ровную и немного шероховатую. Тот, кто делал этот проход, явно дружил с камнем. Было похоже, что коридор этот шел через гору. Но так ли это было или нет – точно и не скажешь. Периодически люди продвигались вперед, и я делал также. Ширина коридора не позволяла свободно разойтись двум людям, но, думаю, если бы было желание, то обойти всех, хоть и задевая при этом людей, можно было бы без труда. Другой вопрос, что кто тебе это позволит? Думается, что никому не хочется стоять в этой очереди вечно. Еще интересной особенностью этого коридора было то, что он постоянно куда-то плавно заворачивал, из-за чего не было видно, что впереди дальше, чем на 5-6 человек. В самом коридоре постоянно стоял гул из-за непрерывных разговоров. Где-то слышался плач, крики, мольба, и в то же время смех, песни и радость. Я слышал, что кто-то позади, рассказывал, как он погиб, кто-то – как жил и где работал. Что еще было делать в этом коридоре смерти, кроме как тихо вести беседу? И главное, как долго стоять и длинная ли очередь.
— Скажите, — спросил я мужчину впереди себя. – А как я появился? Ну, в этой очереди. Вы помните?
— Когда я тут появился, вы уже стояли за мной, а этот мужчина передо мной, — указал он на стоящего впереди старичка лет восьмидесяти, отчего он, видимо услышав наш разговор, обернулся, но ничего не сказал.
— А я помню, что вы уже стояли за мной, а впереди дедушка, ну а перед ним все те, кто сейчас там стоит, — сказала другая женщина, которая стояла позади меня, слегка задев меня за плечо.
— А вы давно тут стоите? – спросил я у нее.
— Не знаю. Так трудно определить. По ощущениям, наверное, дней пять. Но я очень в этом не уверена. Вы сами-то сколько тут? Можете сказать?
— Ну, я-то, только недавно тут. Пару минут, наверное.
— Как же пару минут, если вы с этим мужчиной уже полчаса беседуете. И я тут давно. А вы тут были, когда я появилась.
— Подождите… — сказал мужчина передо мной. – Вы помните, когда вы умерли?
— А я умерла? – искренне удивилась женщина.
— А вы не знали?
— Нет, — женщина стояла напуганная и взволнованно смотрела на нас.
— Тогда позвольте у вас узнать, где вы?
— Я надеялась узнать этот ответ, когда очередь закончится.
Мы с мужчиной переглянулись и улыбнулись от услышанного.
— Чисто женская логика, — сказал мужчина. – Кстати. Раз уж мы тут стоим, я — Роберт,– он протянул мне руку, которую я пожал. – Я из небольшого городка Фэрборн, штат Огайо. Всю жизнь работал на конюшне, чинил обозы для скачек. Любил выпить по вечерам, кажись допил… — он улыбнулся, но улыбка его была явно натянута.
— А я Марта. Жила в сам центре Мехико. Я работала дизайнером в журнале Элле. Последнее, что я помню, это как легла спать у себя дома…
— Меня зовут Роман, — представился я. – И я из России. Город Череповец в Вологодской области. И, похоже, что я разбился на своем автомобиле, ведь последнее, что я помню – это как машину понесло на встречку.
— Вы хоть помните, как умерли, — словно с сожалением сказал Роберт, — я ничего не помню. Напился вискаря, вырубился… Дальше всё – уже тут…
— А это так важно? Все мечтают умереть быстро и желательно во сне. Нам, похоже, повезло в этом, раз мы плохо помним об этом. Я слышал, где-то сзади мужик описывал, как задыхался и кряхтел чуть ли не два дня, пока не помер. Прошел через столько мук, чтобы попасть сюда…Так что мы должны быть благодарны своим быстрым смертям! Лучше скажите, а откуда вы так хорошо говорите на русском?
— Что? – удивился Роберт. – На русском? Вы, наверное, шутите? Я ни слова, кроме «баляляйка», не знаю! – слово «балалайка» прозвучало на ломанном русском с характерным иностранным акцентом.
— И я не знаю, — подтвердила Марта. – Я тоже удивилась – откуда вы так хорошо мексиканский знаете, если живете в других странах.
— Получается, что мы тут общаемся на общем языке? Который знаем все?
— Видимо так… Или что-то, или кто-то нам это так стремительно переводит на наш язык.
— Сейчас уже это не так важно, — сказал Роберт. – Знать бы теперь, что там впереди.
— Я уже думал об этом. Не было желания сходить вперед и посмотреть?
— Было… но этот товарищ впереди не пропускает, — он указал на впереди стоящего деда.
— Может, давайте я с ним поговорю, и он пропустит?
— Попробуй, — ответил Роберт, указывая пройти вперед.
Но, сделав шаг вперед, и поравнявшись с Робертом, я вдруг почувствовал, как сильная рука американца оттолкнула меня назад.
— Что такое? – удивлению моему не было предела.
— Что с тобой? – спросил не менее удивленный Роберт.
— Почему ты меня оттолкнул?
— Я? – удивился американец. – Ты сам отпрыгнул от меня, как будто тебя током ударило.
— Да, да! – подтвердила Марта. – Я сама видела. Что не так?
— Но я видел, как ты… своей рукой… — я был искренне удивлен и не мог понять, обманывают ли меня эти двое и зачем?
— Я тебя не трогал… — сказал Роберт. – Видимо, что-то не разрешает менять очередность в очереди.
— Давайте я попробую вас обойти, Роман? – попросила меня Марта.
— Давайте, — согласился я и прижался к одной из стен коридора.
Женщина поравнялась со мной, а потом резко отпрыгнула назад, словно бы ее кто-то толкнул.
— Что вы делаете, Роман? – возмутилась она. – Зачем же так толкать?
Она смотрела на нас, а мы с Робертом отрицательно качали головой. Оба из нас видели, как она сама отпрыгнула назад, как только поравнялась со мной. Но этот эксперимент окончательно доказал, что очередность нарушать нельзя. Мучил только один вопрос, что если это очередность наших смертей на земле, то почему мы все говорим про разное время нахождения в этом коридоре?
— Вы помните дату своей смерти? Дату, день, последний день, когда вы были живы? — спросил я.
— Помню. Это было 3 февраля, — сказал Роберт.
— И я помню. Я в этот день выпускала журнал в тираж. 11 февраля 2019, – сказала Марта.
— Странно. Я лично помню, что было 4 марта, – удивился я. — У меня день рождения у крестной в этот день. Снега много выпало, шипы на колесах плохо цеплялись за лед.
— Получается, что мы тут гораздо дольше, чем думаем? – покачал головой Роберт.
— Странная тогда какая-то очередь. Сомневаюсь, что только мы в эти дни померли, и никого кроме нас, включая промежутки между датами.
— Да. Очень странно. Возможно, что очередь сформирована по каким-то другим признакам? – предположил я.
— Например?
— Ну… Семья, количество грехов, время смерти, сколько лет. Кстати, сколько кому лет?
— Мне 57, — сказал Роберт.
— А мне 54, — добавила мексиканка.
— Мне 34, я самый молодой тут.
— Да уж. Но вон – назад погляди. Там, видал, какой ребенок стоит? Сколько ему, четыре?
— Ужас, такой маленький. Что же с ним произошло? — посмотрела назад Марта.
— Спросите потом при удобном случае, — сказал я. — Ну… надеюсь, когда достоим до конца очереди – прояснится ситуация! Вот только интересно, насколько далеко еще?
— Это, увы, не узнать, пока не дойдешь до места.
— Почему же? Попросите впереди стоящего человека прибавить к вашему числу 1 и передать дальше. А тот, кто увидит начало очереди, передаст итоговое число назад.
— Не очень понял ваши намерения…
— Все просто. Тебе, Роберт, я говорю, что я номер 1. Ты прибавляешь к нему единицу, становишься номером 2 и передаешь ее деду, стоящему перед тобой. Он прибавляет единицу и становится номером 3. И так далее. Когда дойдет до начала очереди, он передаст назад свое число, и мы узнаем, сколько же человек стоит еще ждать.
— Теперь понятно. Думаю, что эта отличная идея, Роман!
Роберт обратился к впереди стоящему старичку, объяснил ему правила и, что передать дальше, и вскоре я увидел, как следующие пять человек передают это послание дальше.
— Ну, что ж. Теперь нам осталось дождаться ответа нашего счета.
— А что если там впереди людей еще так много, что не хватит цифр? И люди просто не будут знать, какая цифра дальше?
— Ага, или попадется в очереди кто-то неграмотный?
— Будем надеяться, что все будет хорошо, и мы поймем, а может, даже в послании узнаем – что там впереди!
— Хорошо бы, — улыбнулся Роберт.
Мы замолчали на некоторое время, но спустя несколько минут, это молчание прервала Марта.
— Интересно, а мы на небесах? – спросила она.
— Не понятно… — покачал я головой.
— Мы в параллельном мире! А возможно, мы внутри своего сознания еще… — сказал Роберт.
— Что? То есть вы хотите сказать, что мы еще не умерли?
— Нет. Я хочу сказать, что иногда я так бухал, что вроде бы уже видел этот коридор и свет этот яркий на потолке. А потом меня откачивали.
— И ты видел людей в этом коридоре?
— Нет. Людей я не видел. Только яркий свет.
— Ну, так это интоксикация мозга и посылы бредней в мозгу. Кто ж не видал яркого света, закрывая глаз. Где бы мы ни были, мы этого не узнаем, пока не достоимся до начала очереди.
— А если эта очередь бесконечная? – спросила Марта.
— Тогда какой в ней толк? – удивился Роберт.
— Ну… может нам стоит стоять и молить за грехи свои и тогда…
— Что за бред несет эта женщина? – засмеялся Роберт, глядя на меня. – Как ты собралась молить свои грехи? Кому исповедоваться? Нам что ли?
— Это не важно… Главное, чтобы покаяться в этом перед Господом Богом.
— Ну вот еще. Слушать про это я не намерен. Попробуй вон тут бабусю позади тебя, Марта. Я это слушать точно не буду.
— А лучше про себя… — улыбнулся я в ответ.
Женщина демонстративно отвернулась от нас и стала что-то шептать почти про себя. Мы же с Робертом нашли себе другую тему для разговоров.
— Я тут засекал наши продвижения, — начал он. – Примерно раз в три минуты мы делаем шаг вперед на человека. Получается, что на каждого отводится такое короткое время, чтобы определить, куда отправить.
— Ты думаешь, что там определяют все–таки? Как все и говорили на земле? Рай и ад?
— Ну, фиг его знает. Ну, чтобы там ни было – это занимает три минуты.
— В принципе, если там все на потоке. То, возможно, этого хватит. Какие вот только грехи считаются тяжкими, а какие нет?
— Ты творил что-то такое? Ну, имею в виду при жизни… — сказал Роберт.
— Вроде нет. Никого не убивал, не предавал. Обманывал, конечно, но жене не изменял. Смотря, что тут в почете, а что нет. Даже в тюрьме понятно, что ждет тебя, если ты убил, и что если изнасиловал кого-то, а здесь – ничего не понятно. Особенно, если ты далек от религии.
— Ну, это так и есть. Я тоже не силен в этом. Не убей, не укради – что мне еще известно. Всегда считал их халявщиками, которые только бабки стригут с населения, прикрываясь Богом. Вроде бы за собой тоже не помню каких-то дурных действий, но и хорошего во мне чего? Алкаш. Жена бросила 15 лет назад. А я еще больше бухать стал. Вот и представился…
— Я думаю, что в этой очереди святых нет. Те, наверное, без очереди проходят. Кто много накосячил – тоже, наверное. А вот кто непонятно, тому суд и нужен. Будут взвешивать, чего больше. Хотя, думаю, раз уж на поток все это поставлено, почему бы все в цифры при жизни не переносить. Тогда бы и ясно все было. Например, больше 30 процентов грехов – в ад. Меньше – в рай. Даже на земле уже век технологий и цифр. Всё считают уже и рассчитывают.
— Наверное, тут вопрос более серьезный. Бывает ведь, и убьют, обороняя слабого. А за это его в ад? А там ведь вечность в аду, в котле…
— Ну, возможно ты и прав, Роберт. Как говорится – время покажет, – согласился я. – Кстати, что-то долго нет обратной весточки. Если прикинуть, что передача от 1 человека длится 10 секунд, а прошло уже часа полтора?
— Но не забывай, что обратно тоже надо передать цифру.
— Да уж. Ну, скажем в минуту пусть 6 человек, по 10 секунд на каждого. Туда обратно, это 3 человека в минуту – получается за 90 минут – 270 человек? Ну да… немного.
— Ага. Надо было сразу через 5 человек – быстрее так. Вообще, я думаю, 10 секунд ты больно много сказал. Я когда объяснял деду впереди, вот тот крайний парень все слышал, и после деда просто цифры все дальше передавали, не объясняя, что к чему. Так что послание гораздо быстрее ушло…
— Все ровно. Ну, пусть даже в час 500 человек – сколько в день умирает народу на земле? А у нас между собой даже разница чуть ли не месяц! А за месяц ни один миллион помирает! Так что, думаю, что вернется наша весточка не раньше чем через пару месяцев, а к тому времени мы уже сами приблизимся к началу очереди.
— Да уж. Ну, ладно. Главное, что весточка запущена и можно будет хотя бы примерно прикинуть, когда наступит конец нашей очереди, – улыбнулся я.
— Это ты, конечно, прав.
* * *
Я не знаю, сколько уже прошло времени, но сегодня произошло то, чего мы так долго ждали, но ждали ли мы именно этого?
— Шесть миллионов семьсот тридцать девять тысяч пятьсот двадцать три! – услышали мы вдруг цифру. – Прибавь 1 и передай дальше. Пусть отправят назад цифру по очереди – сколько человек до начала.
Мы обернулись – это говорила та самая бабуся, стоявшая позади Марты. У мексиканки по лицу из глаз стекали слезы, ведь это могло значить лишь одно – у очереди нет конца…
Честно говоря, я и сейчас очень надеюсь, что просто нашелся еще какой-то умник, стоявший где-то далеко позади нас, который с целью узнать, где же конец, придумал такое же послание, что когда-то и я. Но чем больше проходит времени, тем больше я прошу Марту научить меня молитвам для замаливания грехов…