Когда мой отец умер, по завещанию его квартира со всем прочим имуществом перешла ко мне. Также в завещании был конверт, который наказывалось передать лично мне.
Когда я его открыл, в глаза сразу бросилась пачка купюр. Я удивился – особых денег у отца, как и у меня, никогда не водилось.
Но также среди купюр я нашёл записку. Я рассчитывал, что там будет что-нибудь банальное, вроде: «Используй деньги с толком, их не так много». Но написанное там показалось мне полной бессмыслицей, и я бы счёл, что отец написал это в предсмертном бреду, если бы не знал, что умер он от остановки сердца, а завещание написал задолго до смерти. Вот что было в записке:
«Чтобы выжить, делай так:
1. Возьми её
2. Следуй за ней
3. Останься»
«О чём идёт речь в первых двух пунктах? – удивился я. – Может быть, отец имел в виду какую-нибудь женщину? Явно одушевлённое существо, раз за ней надо следовать. Хотя, может быть, он имел в виду нашу кошку?»
Самым странным казалось то, что отец не написал, кого он имеет в виду. Как будто писал во время гипноза, или вдруг быстро налетевшая мысль не дала выразить свои мысли внятно.
И что значит «останься»? Остаться с ней, в смысле?
Я попытался выбросить это из своей головы, как совершенно ненужный факт. Я предполагал, что записка попала в конверт по ошибке. Возможно даже, что мне вручили не тот конверт – откуда такие накопления?
Их я отложил, не рассчитывая потратить в ближайшее время, а записку выбросил. Но всё равно она засела где-то в глубинах моей памяти.
Отцовская квартира была гораздо лучше моей, и я решил переехать в неё, а свою начать сдавать. Правда, та квартира находилась на последнем этаже, но я ни разу не слышал, чтобы там протекал потолок. Дом был сделан на славу.
Быстро завёз мебель, подольше поскорбил об отце, ещё подольше делал ремонт. Огромное количество шкафов, оставшихся от отца, решил не убирать – в них хранилось множество довольно ценных вещей. В четырёх шкафах были книги, в двух – минералы, в одном – различная техника, ещё в одном – сувениры. Среди них мне особо приглянулась змейка, склеенная из треугольников дешёвой бумаги. Похоже, кто-то позже дорисовал ей глаза – слишком нереалистично выглядит серый фломастер на подобном материале.
В отличие от минералов, которые мой покойный отец собирал в детстве и юношестве с огромной тщательностью, каждый классифицируя и подписывая, сувениры в своём шкафу были уложены в полном беспорядке – след его взрослой жизни со всякими командировками и отпусками.
Я вынул змейку и положил на подоконник. Очень уж хорошо смотрелась в красноватом свете заката, а глаза её оставляли еле заметную тень на противоположной стене.
Я лёг спать. Задумался об отце, откуда у него оказались все эти сувениры. Сколько я его помнил, он раз в год ездил всегда в одни и те же страны – на Украину к своей бабушке (которая ещё жива), в Крым, в Боливию, в Китай... Да, вероятнее всего эту змейку он приобрёл именно в Китае.
Я проснулся рано утром, часов в семь, когда солнце уже осветило небо, но ещё не вышло из-за ближних домов, из-за чего квартира оставалась неосвещённой.
А причиной моего пробуждения послужило то, что на меня упала доска. Откинув её и потерев ушибленный нос, я увидел сначала интересную, и потом пугающую картину: потолок комнаты опускался прямо на меня.
Я вскочил. Шкафы рушились один за другим; те несметные богатства, которые для меня теперь, после смерти отца, были ценнее всяких денег, скрывались и крошились под деревянными обломками.
Тогда я ринулся в прихожую: потолок там тоже опускался, словно внутри гидравлического пресса. Он опускался по всей квартире, таинственным образом минуя стены.
Дверь в квартиру открывалась внутрь; вышибить её у меня не хватило бы сил. Ждать приходи милиции не представлялось возможным – потолок снизился уже сантиметров на сорок.
Я в страхе заметался, глядя на потолок. Внезапно с него начала осыпаться штукатурка.
В одном месте крыша вдруг раздвинулась; оттуда показалось нечто сиреневое. Оно было очень похоже на щупальце, только вместо присосок у него были маленькие жёлтые глаза. Эта штука словно гипнотизировала меня, я смотрел на неё не отрываясь, пока она не потянулась к моему лицу.
Я быстро сорвался с места – в таких случаях мозг перекладывает руководство телом на подсознание, и оно подсказало мне, что единственный возможный выход – окно.
Тут же проснулся разум, и я вспомнил, что живу на девятом этаже.
Но подсознание не стало его слушать, и, приказав мне привязать один конец провода от телевизора к дверной ручке, выпрыгнуть из окна, обмотавшись другим концом.
К этому моменту сиреневых щупалец в комнате было уже несколько, они перемещали и метали мои вещи по всей комнате, некоторые, казалось, пытались что-то найти.
Мне показалось, что я сплю; выпрыгивая из окна, я на автомате схватил с подоконника бумажную змейку. В то время мной полностью, как я уже говорил, руководило подсознание, и я до сих пор не знаю, что же побудило меня это сделать.
Мне повезло: оттолкнувшись от своего балкона, я как раз приземлился на балкон своих новых соседей снизу, который, к счастью, был открытым. Я со всей дури застучал в балконную дверь, вскоре в той комнате появилась хозяйка. Она, несомненно, была очень удивлена, увидев сына своего соседа сверху у себя на балконе.
Пока я задумывался, как бы поправдоподобнее объяснить причину моего появления здесь, я сглупил – попытался пройти внутрь квартиры, не отвязав от себя телевизионный провод.
Я всё ещё действовал на автомате – эти странные щупальца, торчавшие из потолка и орудовавшие по моей квартире, всё ещё держали меня под гипнозом. Я был слишком потрясён, чтобы действовать осознанно.
Отвязал провод, схватил змейку, пробурчал соседке что-то наподобие «случайно вывалился из окна» и рванул наверх, к себе.
Единственной моей мыслью была потребность как можно скорее спасти хоть что-то из отцовских коллекций, и поэтому я напрочь забыл про то, что дверь открывается внутрь. Вспомнил я об этом уже только тогда, когда она была открыта; в квартире всё было как прежде. Телевизионный провод был там же, где обычно, только не было на подоконнике бумажной змейки – она была у меня в руках.
С этого момента я стал серьёзно сомневаться в своём рассудке, как, впрочем, и моя соседка снизу.
* * *
Тем летом решил я съездить в Крым, к своему другу Васе. Мой отец был очень давно знаком с его отцом, и отец Васи точно так же любил коллекционировать различные безделушки и минералы – но только у него их было гораздо больше.
Они познакомились во время папиной командировки; в то лето отец взял меня с собой. Как-то получилось, что в какой-то момент на пляже осталось очень мало людей, мне не с кем было играть, и я подошёл к мальчику, который казался мне бездомным – он был в рваных шортах, без майки, одиноко сидел в кустах. Он сказал, что его зовут Вася.
Мой отец нашёл его отца и вернул его в семью – это очень долгая история, Вася убежал из-за мачехи за день до того, как я с ним познакомился.
С тех пор каждый раз, когда мой отец оказывался в Крыму, он привозил отцу Васи различные предметы из своей коллекции, и они менялись. Достаточно плодотворная почва для знакомств – вскоре он был знаком с таким количеством коллекционеров, какое по всей Москве не сыщется.
Само собой, мы с Васей тоже подружились, но не из-за хобби, а так, просто. Когда мы стали взрослыми людьми, мы стали сами навещать друг друга, и удовольствия от общения получали не меньше, чем в детские годы.
Мы договорились, что в этот раз Вася встретит меня на вокзале. Я решил поехать поездом – хотя не сильно дешевле самолёта, но гораздо меньше опасности. Не то чтобы я боялся высоты, но меня пугали количества падений в последние годы.
Приехать я должен был ночью. Купил билет в купе, что нечасто мог себе позволить, но, так как был конец августа, оказался в нём совершенно один.
Весь день провёл, читая книжку и перебирая элементы коллекции, которые хотел в этот раз обменять Васин отец. Он вовсе не хотел нарушать давнюю традицию, и мы с ним созвонились перед моим отъездом.
Среди предметов, которые я взял с собой, была также бумажная змейка, которую отец Васи почему-то назвал в первую очередь. Ну назвал и назвал, чего такого. Ночью, уже в самом Крыму, поезд почему-то остановился между полустанками, в пустынной степи. Было около трёх ночи, и на поле можно было разглядеть одинокие высохшие кустики.
Я в первый раз вышел из купе. В вагоне было очень тихо, только через несколько купе кто-то громко храпел. Проводника нигде не было.
Я уже собрался возвращаться в своё купе, как вдруг из-под пустого плацкарта вылезло мерзкое сиреневое щупальце, покрытое огромным количеством маленьких жёлтых глазков, которые слегка светились в темноте.
Я вскрикнул и припустил назад, к концу вагона. Было ужасно осознавать, что прямо за тобой по полу ползёт куча сиреневых змеек, оставляя на полу след из липкой слизи.
Хотя жёлтые глазки, казалось бы, и светились, окружающие предметы от этого не становились виднее, и я со всего размаху врезался в закрытую дверь вагона. Поняв, что там прохода нет, я метнулся прямо в гущу щупалец, издававших противное шипение – и прорвался. Открыв дверь своего купе, я обнаружил, что из-за застрявших в проёме щупалец закрыть её у меня уже не получится.
Хотя внутри я паниковал, что-то меня сковывало: я просто встал, выпрямившись, лицом к двери.
Вдруг слева что-то засветилось. Я повернул голову и обнаружил, что свет испускает та самая бумажная змейка, и вдобавок она летает посередине купе.
Я не стал передвигаться, но теперь неотрывно следил уже за змейкой, а не за щупальцами, которые медленно подбирались ко мне со стороны двери.
Медленно она подлетела к окну, описала вдоль него что-то вроде круга, и вылетела наружу. Через секунду там раздался звон; я понял, что в окне теперь есть приличных размеров дыра.
Всё так же мной руководило подсознание. Но в этот раз я заметил, что оно было не совсем обычным – оно заставляло меня делать достаточно странные вещи, и я предполагаю, что это было нечто вроде вмешательства в мой разум извне.
Забравшись на столик и схватив свой багаж, я выпрыгнул из окна, приземлившись так, как ни за что бы не смог, контролируя себя сам. А именно, я прилетел в землю головой вниз. Однако, не почувствовав никакой боли, я на автомате встал и направился прямо в степь, за светящейся бумажной змейкой, летевшей на уровне моей головы.
В тот момент, пока моё тело не подчинялось мне, у меня было время поразмыслить. Я почему-то вспомнил записку отца, которую он вложил в своё завещание.
»1. Возьми меня
2. Следуй за мной
3. ...»
Было ясно, что под «ней» отец имел в виду змейку. Но я не вспомнил третий пункт.
Вдруг меня отпустило. С неожиданности я грохнулся на колени, но, быстро схватив с земли уже упавшую змейку и поднявшись, я обернулся к поезду.
И обнаружил, что нахожусь в нескольких шагах от станции, на которой меня встречал Вася.
— Ты чего это сюда забрёл?! – крикнул он, и подал мне руку.
* * *
И вот мы уже у него дома. Перед тем, как зайти к его отцу, я решил показать элементы коллекции ему. Когда наткнулись на змейку, я уже собрался рассказывать про всю ту жуть, которая со мной произошла в поезде, но вдруг подумал, что Вася может принять меня за сумасшедшего.
Змейка была последним предметом их привезённых мной, и Вася пошёл звать отца.
Довольно долго его не было, и я решил заглянуть к ним в комнату.
Когда я открыл дверь, там было темно. Я сделал несколько шагов, и колени мои затряслись: прямо посередине комнаты, на стуле, сидел огромный фиолетовый осьминог, помаргивая миллионом своих жёлтых глаз.
Труп Васи лежал рядом, разорванный надвое.
Одно из щупалец обвилось вокруг моей ноги.
Я не пошевелился, что-то не давало мне покоя. Дело было в том, что я наконец вспомнил третий пункт отцовской записки.
«Останься».
Вот ещё одно щупальце обвилось вокруг моей шеи...