Был уже третий час ночи, я собирался домой. Кирилл вышел со мной покурить.
— Я вижу мертвых людей, — вдруг выдал он и первый зашелся сиплым смехом, — то есть трупы! Трупы людей. Прикинь — второго за этот месяц.
— Погода, — неопределенно бросил я, выходя в ноябрьскую ночь.
Кирилл, привалившись к стене, жадно затянулся. Тремор пальцев можно было списать на холод.
— Ну да... сердце, наверно. Старики. Но, в чем самый прикол знаешь? Они на остановке умерли — оба. Как думаешь, почему?
Может, рассказать? Ведь он первый заговорил и достаточно пьян, чтобы поверить.
— Я тоже видел...
— Позавчера, да? — Кирилл активно закивал, выронил сигарету и та скончалась в луже, — Бля...
Мелкий дождь висевший в воздухе, как паутина лип к лицу. Стало противно, я натянул перчатки, поднял воротник. Кирилл был достаточно пьян, а вот я нет.
— Позавчера... ладно, бывай, — хлопнув приятеля по плечу, я быстро зашагал домой.
Надо было заказать такси или уехать с ребятами, когда предлагали. Еще ходили дежурные трамваи, но я лишь криво усмехнулся, огибая пустую остановку.
* * *
Это началось два года назад в Геленджике. Женщина лежала навзничь. Кто-то уже прикрыл её голову курткой. По всей остановке рассыпались яблоки из опрокинутой сумки и пассажиры сосредоточенно перешагивали их, создав небольшую пробку в дверях автобуса. Молодая медсестра, обнимая себя за плечи, нервно оглядывалась вокруг. Вопреки стереотипам, никто не хотел разглядывать труп. Кроме меня, конечно.
Я кинул быстрый взгляд в окно, но смотреть было особо не на что. Из-под юбки видны были только ноги. Страшные, бугрящиеся червями вен они бесстыдно расскинулись. Синие тапочки аккуратно стояли рядом.
Вернувшись домой я и не вспомнил бы о мёртвой женщине, но в первый же рабочий день увидел ещё один труп. На своей трамвайной остановке. В этот раз мужчина. Это было так странно, что придя домой я первым делом полез искать причины смертей на остановках. С ожидаемым результатом. А еще через неделю, приоткрыв глаза на подъезде к работе, я успел заметить бригаду скорой помощи, грузящую тело на носилки. Вот тут меня окончательно накрыло. Неужели я единственный, кто замечает это? В новостных лентах об этих смертях ни слова, зато нашел несколько заметок из других городов с похожей темой. На медицинских форумах мои вопросы вызывали только недоумение, на мистических — бурное веселье. Спрашивать у знакомых не вариант — близких друзей у меня нет, а прослыть странным среди новых коллег не хотелось. У меня было несколько основных версий. Что-то сродни смерти в колыбели. Теперь дважды в день вместо того, чтобы дремать под стук колес, я жадно прилипал к окну, оглядываясь, стараясь не пропустить очередной экземпляр в коллекцию.
Но прошел ноябрь, наступила зима, потом весна, за ним лето — и ничего.
В начале осени нашему отделу перепал хороший проект с плохими сроками. Чтобы успеть работали круглыми сутками. В день сдачи я встретил рассвет на работе баночкой энергетика — скорее для вкуса, потому, что никакого действия он уже не оказывал. К десяти часам поймав себя на том, что пытаюсь звонить с мышки, понял, что «парни, идите нахрен, а я домой, вы нахрен, я домой».
На остановке не было ни души. Ледяной не по сезону ветер не бодрил, а раздражал. В конце концов, я глубоко натянул капюшон, засунул руки в карманы и так, нахохлившись, стал ждать.
От недосыпа меня бил озноб. Хотелось сплюнуть мерзкий привкус, но во рту пересохло. Плохо. И где же этот чертов трамвай? Голову как тисками сдавило, да еще шум в ушах. Сколько уже прошло? И сколько еще ждать?
— Сколько можно ждать...
Думать не получалось. Я смертельно устал.
— Устал. Очень устал.
Голоса, неотличимые от моих мыслей — подменяющие их — появились незаметно. Они подошли тихо-тихо, как тени. Они, как и я, тоже ждали...
— Чего?
Чего я жду? Я не могу вспомнить. Мне плохо, я устал.
— Чего ты ждёшь?
Из-за капюшона я не вижу, кто говорит со мной — только ноги. Изрытые чёрно-сизыми венами голые ноги.
— Чего ты ждёшь? — спрашивает мёртвая женщина.
И я не могу вспомнить — нет ни одной мысли, ни одного слова. Я поднимаю голову и в этот момент слышу далёкий звон.
* * *
Теперь я много хожу пешком. Ничего, пока молодой — побегаю, а там и машину куплю.
Это был, конечно же, сон. Попробуй две недели спать по паре часов — и не такое увидишь. Я правильно сделал, что не рассказал Кириллу о своих глюках.
К тому же он тоже молодой. Пройдут годы до того момента, как он начнет ждать смерти.
Автор: Casper