Ранним вечером, когда Артем Пискунов вошёл в пивную «Сибирянин», первое, что он заметил, — непривычную для этого времени безлюдность. Тишину нарушала только песня «Ветер в голове», звучавшая из висевшего на стене маленького телевизора.
В пивной находился только один человек — мужчина, сидящий за столиком у окна и пьющий из стакана разливное пиво. Это был Михалыч — Михаил Афоньев, мужчина сорока двух лет от роду, коллега Артема по ремонтной бригаде на службе городского Водоканала. Он целую неделю не выходил на работу и не отвечал на звонки начальства.
Артем, купив пиво, сел за стол, напротив сослуживца. Тот казалось, его не замечал. Он был чем-то расстроен. Или напуган.
Не успел Артем сказать что-либо, как заговорил сам Михаил:
— Я больше не приду на работу. Завтра заберу документы, и к чертям все это. Себе дороже. Лучше на шиномонтажку устроюсь. Там оно меня не достанет.
Казалось, он говорил сам с собой.
Артему не понравилось душевное состояние приятеля. Встревожило. Обычно Михалыч был самым жизнерадостным из всех ремонтников. Он любил рассказывать коллегам похабные анекдоты и подкалывать их. Но теперь его словно подменили. Михалыч сидел весь напряженный, небритый, уткнувшись в свой стакан, словно надеясь там что-то разглядеть.
Сейчас мужчина выглядел на пять, а то и на целых десять лет старше своего возраста. И весь белый, как мел, словно его укачало в автобусе.
— Михалыч, что стряслось, дружище? Мне-то ты можешь рассказать... На душе сразу легче станет. В себе нельзя все держать.
— Ха... — Лицо Михалыча скривила ухмылка, обнажившая жёлтые, кривые зубы. — Ну расскажу я тебе, и что? Что тогда? Оно и тебя преследовать начнет.
— Кто? У тебя неприятности?
— Ещё какие, не сомневайся.
— Так, может, заявить в полицию?
— Ты что, издеваешься? — Афоньев поднял голову и посмотрел на Артема как на умственно отсталого. — Они меня там мигом в психушку засунут, если я им ВСЕ расскажу.
— Ладно-ладно, хорошо... Так что стряслось? Я-то тебя в психушку не отправлю, — Артем коротко хохотнул, но по каменному лицу собеседника понял, что тому не до веселья.
Афоньев отодвинул в сторону стакан с недопитым пивом и пристально уставился на Артема. Тот громко проглотил слюну.
— Ты в водяного веришь?
Наступила недолгая пауза.
— Что, прости?.. А, нет, не верю.
— А зря, — Афоньев злобно ухмыльнулся. У Артема пробежали мурашки. — А я верю. Потому что видел его. Собственными глазами видел, твою мать!
— Хорошо, да... Я верю в то, что ТЫ веришь. — Артем сделал акцент на слове «ты». — Ну а что такое?
— Что такое? Ну, а ты слушай... Со мной связалась наш диспетчер — Наталья. Сказала, чтобы мы выехали на переулок Афанасьева. Жильцы там начали жаловаться, что вода, которая течёт с колонки, пахнет дохлой рыбой, а на вкус просто отвратительна. Это было около месяца назад. Ну, я взял троих ребят, и мы выехали...
— У меня тогда был выходной, наверное...
По лицу Михалыча Артем понял, что лучше его больше не перебивать.
Песня закончилась и теперь по телевизору показывали клип с Нюшей.
— Мы выехали на место. Никита решил попить воды из колонки и сразу отпрыгнул в сторону, словно вода была под электричеством. Он такую гримасу скорчил... Сразу стало понятно, что вода и правда дерьмовая. Он выплюнул её на землю. Мне даже почудилось, что она зелёная какая-то.
Мы открыли люк, я вниз полез... Помню, как раз анекдот про безрукого мальчика рассказывал. Спустился, значит. Воды было по колено. Тёмно, как в заднице у еврея. А вонь... просто сдохнуть можно. Словно гора дохлой рыбы пролежала весь день под жарким солнцем... Сразу детство вспомнил. Я на Каспии вырос, там попадалось такое: вынут браконьеры полную сеть, а их спугнет кто, они сеть бросят — и кто куда, а рыба так и осталась на берегу... Но самое странное, что вода была действительно полна рыбы. Живой рыбы. Она плескалась, плавала. Брызги в меня пускала. Я чувствовал, как она скользила по моим ногам.
Потом в нос ударил новый запах. Ещё хуже, чем первый. Словно гнилая капуста была в одном ведре с дохлой крысой, и все это впридачу к сырой гнили. Мне пришлось зажать рот рукой, чтобы не окочуриться на хрен. Потом я услышал шум. Всплеск воды. Но никак не рыбы. Такой звук, словно человек с разгону нырнул в воду. Я посмотрел в глубь тоннеля и увидел, как во тьме, на самой поверхности воды что-то проплыло. Большое. Совсем рядом со мной.
Сказать, что я испугался — значит наврать с три короба. Я просто обосрался. Полез по лестнице наверх, пока в ушах вопил голос, чтобы я поторапливался. Вылезаю, а у ребят такие лица... Они, по ходу, меня не сразу узнали.
Потом я взял долгожданный выходной. На несколько дней. Пришёл, значит, я после этого домой, посмотрел какой-то боевик, ну и лег спать...
Он взял стакан с пивом и осушил его одним глотком. Артем был в замешательстве, не зная, как реагировать на рассказ коллеги.
— На следующий день самая жесть началась. Захотел в кои-то веки принять ванную. Начал набирать воду, а она из крана течёт вся в иле, вонючая, грязная, да ещё и с рыбьей чешуей... — Он сморщился. Явно воспоминания не из приятных.
— Фу, ешкин-дрын!.. На следующий день я поехал на рыбалку. Хоть как-то отвлечься от всего этого дерьма. Заехал под мост, значит, нашёл место поглубже, где льда поменьше было. Там и остаться решил. Пару рыбин небольших поймал, чтоб коту моему хватило на недельку. Потом соорудил палатку и лег на боковую.
Вот только толку-то никакого от сна. Я даже сквозь него слышал какие-то чавкающие звуки, словно нечто склизкое ползало вокруг палатки.
Проснулся я под утро. Солнце тогда ещё не встало. Вылез из палатки и опять эту вонь почуял. Запах мёртвой рыбы и тухлой воды. Господи, я чуть не блеванул там. Потом посмотрел на своего «попрыгунчика» — и там же чуть не грохнулся в обморок.
Из всех его отверстий, из всех щелей вытекала зелёная слизь... Такой обычно камни на дне реки покрыты. Под моим бедным «паджериком» уже огромная лужа из нее образовалась, аж снег весь растопила. Я открыл багажник, чтобы вещи свои проверить, а оттуда на меня гора дохлой рыбы вывалилась. Некоторые ещё извивались и дергались. До сих пор не могу понять, как она вся туда поместилась. И вещей моих на месте не оказалось. Представляешь?
Они сбили меня с ног... Ну, рыба в смысле. Потом я услышал новый звук, пока её с себя убирал и на ноги подняться пытался. Мда, нелегко мне пришлось тогда. Килограмм сорок-пятьдесят, не меньше. А звук — словно что-то быстро ползло. Мокрый такой звук, словно ты пытаешься сквозь зубы пропустить слюну. Только этот был громче. И хуже...
Выбрался, короче, я из-под рыбы, которая меня чуть не похоронила. Машину обошёл — и вижу след. Из слизи и тины. Начинается у моего «попрыгунчика» и ведёт к полынье в середине реки, где я как раз и рыбачил. А вода-то в ней пузырится... Я очень испугался. Даже больше. Я был в панике! И просто убежал, оставив там машину. И даже ведро с пойманной рыбой забыл.
В тот день я пришёл в эту же пивную и нажрался. Я думаю, моё добро до сих пор все там. Мхом покрылось. Моей любимице все равно никакие автосервисы уже не помогут. За угон могу не переживать.
Я не знаю, чего оно хочет. Но точно знаю, что ищет меня. Плавает по рекам, ползает по канализации, вынюхивая мой след. А однажды, когда я шёл домой, после работы, жуя сухарики... кириешки или как-то так они называются... Я проходил мимо железного цилиндра, торчащего из травы... Там, знаешь, ещё решетка такая наверху есть, где отверстие... И услышал оттуда всплеск воды. А когда подошёл ближе, из темноты донеслось хихиканье. Словно в горле застрял ил и вода. Я думал, что с катушек съеду.
Вот поэтому я больше не выхожу на работу. Вообще пытаюсь не сталкиваться с водой. Она у меня даже в кувшине для питья стала тухлой. И в ней плавают чешуйки от рыб...
Артем, шокированный как никогда, смотрел на дрожащие руки Михаила, которые лежали на столе. На одной недоставало безымянного пальца. По его рассказам, он потерял его в армии на учениях.
— Сегодня я намереваюсь напиться в говно! — сказал Афоньев и направился к прилавкам. — Хоть побалую себя перед тем, как оно меня все-таки отыщет!
* * *
Артем выехал на вызов со своим напарником Эдиком, у которого из рта вечно торчала зубочистка. Он вечно их грызет, вместо палочек от чупа-чупсов. Артём и Эдик вместе закончили одно ПТУ и до сих пор водили приятельские отношения.
Иногда, вспоминая прошлое, Артем жалел, что так относился к учёбе в девятом классе и позже в «шараге»: прогуливал занятия, ни черта не делал, лишь бухал с друзьями. Если бы он вовремя взялся за ум, как от него требовали родители, тогда бы не пришлось шляться по всяким зловонным коллекторам... Но прошлое не вернуть. И от этого становилось обидно. Артему было противно от самого себя.
По словам диспетчера Наталии, ничего сложного им делать не предстояло: жители опять жалуются на запах воды.
Рассказ Михалыча оставил в душе осадок смятения... и страха. Но, если рассуждать логически, как нормальный человек (а взглянув на Михалыча, становилось понятно, что здравым умом там и не пахнет), то вся эта история — выдумка нездорового рассудка.
Афоньев даже не пришёл забрать документы. Да его там уже и не ждали.
Артем с Эдиком подняли крышку люка, находящуюся в асфальте (ну и тяжеленная крышка то, е-мое!), и огляделись: в переулке не было ни одной живой души. За заборами яростно лаяли собаки. И Артем им за это был благодарен. Это было намного лучше, чем тишина.
— Ну че, Темыч, погнали?
— Ага, — ответил Артем, с отвращением глядя в чёрное отверстие перед собой. Он уже ощущал ЭТОТ запах.
Они начал спускаться в темноту. Сначала Эдик, Артем за ним.
Вонь становилась сильнее. Она обволакивала их, словно дым пропитывала рабочие комбинезоны.
Добравшись до дна, Артем и Эдик оказались по пояс в холодной воде. Ремонтники посвятили вокруг фонариками.
Артема передернуло. Теперь рассказ ненормального Афоньева не казался столь бредовым.
На поверхности воды плавала мертвая рыба.
— Ну ни хера себе... — Эдик выплюнул зубочистку, всю изжеванную. — Да-а-а... это место моему Кузе раем бы показалось.
Эдик сделал несколько шагов вглубь тоннеля, вытаскивая фонариком из темноты полукруглые стены, обросшие плесенью и грибком и покрытые слизью. Трубы на стенах проржавели насквозь. С них свисали тина и ил. Туннель уходил куда-то влево.
Артем остался стоять под канализационным люком. Он чувствовал эту вонь. Он её ОЩУЩАЛ. Тот самый запах, о котором говорил Михаил. Он закрыл нос рукой, но ткань уже успела впитать влажный воздух и стала пахнуть сырой плесенью.
Из тоннеля, до куда не доходил свет фонаря, послышались звуки бурлящей воды, отдающиеся эхом от стен. Словно кто-то с трудом продвигался против течения. И этот звук становился громче.
Эдик вопросительно посмотрел на товарища, который с ужасом на лице прислушивался к приближающимся шагам.
Артем точно знал, что это шаги. Теперь он верил всему.
В свете фонаря Эдик увидел приближающийся силуэт. И закричал.
Оно стояло на двух ногах, но не имело никакого отношения к человеку.
Кожа у существа была как у налима, покрытая слизью. Перепончатые пальцы заканчивались изогнутыми когтями. Дыхание было булькающим, как у человека, который полощет горло. Рыбья голова твари напоминала сомовью. Жабры открывались и закрывались, из них вытекала зелёная слизь. Гигантские выпученные глаза без век не моргая таращились на ошарашенного Эдика.
— Господи! Твою мать! Что... — Но он не успел договорить. В следующее мгновение тварь молниеносно взмахнула лапой и с жутким звуком содрала с черепа Эдика кожу. Немного продержавшись на ногах, уже бездыханный Эдик упал и сразу погрузился в грязную воду.
Потом из темноты высунулась ещё одна пара ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ рук. Они были неестевственно белыми, с трупными пятнами. С кончиков пальцев стекала вода. Вот только...
...на одном недоставало безымянного пальца.
Крича от ужаса, укрывшего сознание черным пледом, Артем забрался на лестницу и рванулся наверх — к кругу света над собой. Его подстегивали приближающиеся чавкающие звуки снизу.
Артем по пояс высунулся на поверхность, в полную силу вдыхая свежий воздух. Воздух казался чем-то сладким и вкусным — словно после того как пообедаешь испорченной едой. В голове заиграла успокаивающая, приятная мысль, что опасность далеко позади.
Но Эдик... Господи... Эдик...
И в тот момент, когда Артем приподнял одно колено и поставил его на спасительную землю, склизкие руки обхватили его сзади за шею и потащили назад, вниз. В темноту.
Некоторое время в переулке еще раздавались душераздирающие вопли, расходящиеся эхом от склизких стен коллекторов. Потом все резко стихло.
ㅤ
Автор: Роман Васалаев