Видели вы когда-нибудь всю эту пеструю рекламу, что висит на подъездах, в лифтах, на столбах и на остановках? Разумеется, видели. Да везде они висят. Всюду, где можно какую-то бумажку прилепить, там этих бумажек наклеен уже не один слой. Сверху новые, снизу оборванные и потускневшие. Привычный вид города, который этим спамом зарос, как старый бомж перхотью.
Пару раз замечал я расклейщиков, которые со скучающим видом лепят что-то свежее, а старое срывают. Уверен, вам тоже этих работников наблюдать приходилось. Кто-то наверняка сам в школьные и студенческие годы этой темой занимался. Но, как оказалось, даже у такой незамысловатой профессии имеются свои секреты. Сам я этой ерундой никогда не занимался, но кое-что рассказать смогу.
Взял я этим летом отпуск, недельку наслаждался бездельем, а потом меня начала одолевать скука. Думаю, наберу старого друга Николая — спрошу, как он там поживает. Набрал. До того с Николаем договорились, что сажусь я за руль да и еду к нему в Казань. Пожить там у него, погулять, прожечь отпускные на пиво и остальные нехитрые развлечения. Вот и приехал. Не сказать, что было особенно весело, но организм, постоянно находившийся в подпитии, чувствовал себя легко и непринуждённо. На третий день постоянного бухалова решили, что мы не алкаши какие-то, чтобы входить в недельные запои, и взяли-таки перерыв. Было решено прибраться в хате, дабы на момент следующего пивного раздолья не спотыкаться об обильно разбросанные по квартире пластиковые тары. К этому делу, к слову, подошли мы со всей душой и даже взялись разгрести чулан, в котором последний раз прибирались чуть ли не в лихие девяностые.
Открываем мы, значит, дверь в чулан и видим — тряпки, черенки от лопат, лыжу, велосипедное колесо и остальной мусор — всё по золотому стандарту склада ненужного барахла. Друг мой присвистывает и говорит, мол: «Пойду я сначала за сигаретами схожу». Видно, что пыла на уборку у него поубавилось.
Сажусь я на диван, втыкаю в телефон и думаю: «Вернется Николай да и забьет на свою уборку, а мне ведь интересно, что у него там лежит. Может, приёмник какой советский, а может, еще какое добро раритетное». Люблю я, знаете ли, всякое электронное старье.
Встаю, начинаю потихоньку из чулана хлам разбирать, лыжу эту многострадальную у двери ставлю, а к ней палки обломанные и доски какие-то. Вытаскиваю как раз огромный магазинный пакет, набитый какой-то макулатурой, тут дверь входная отворяется, и Коля входит с ящиком пива да чебуреками. Увидел меня, да и даже всполошился как-то. «Ой, забей ты на это дерьмо!», — говорит, а сам меня аккуратно плечом отталкивает, да пакет с бумажками обратно на свое место кладёт. Не замечал я за ним такого Плюшкина раньше. Лыжу он, впрочем, не тронул, так и осталась она там стоять до моего отъезда.
Сидим снова в подпитии, снова навеселе. Вспоминаем какие-то курьёзные случаи из общаги. Уже в сон клонит. Падает мой взгляд на пол, вижу — бумажка лежит. И что-то неправильное в ней, что-то противоестественное, что ли. Пьяная голова не соображает, что не так, но зацепился я за этот листочек взглядом и то и дело обращал внимание. Наконец иду в уборную, возвращаюсь да бумажку по пути подбираю. Коля лежит на диване, в потолок мутными зенками глядит, хмельным голосом на уже какую-то философию переходит, а я его и не слушаю. Бумажку рассматриваю.
Написано на ней — «РЫНЛЬХНЬЬ: Бери и НИКОГДА не возвращай!!», под надписью телефон, а ниже лицо счастливое нарисовано. Только потом присматриваюсь, а лицо это ни черта не счастливое. Человек там изображён страшный, уродливый. Один глаз гораздо выше другого, с ушами та же беда (левое словно бы куда-то на шею стекает), на голове проплешины, и волосы стрёмными пучками растут так, словно бы сгустки крови из пробитого черепа вытекают. А улыбка его до того нехорошая, выделенная каким-то оранжевым цветом... Захотелось сразу эту рожу порвать на мелкие лоскутки да и сжечь как можно скорее. Я начал было раздумывать, что хозяин квартиры скажет, если я сейчас на балкон выйду да зажигалочкой эту мерзость подпалю. Смотрю на Коляна, а он бормотать перестал и тоже на бумажку уставился. Как будто даже протрезвел немного, спрашивает меня: «Ты где её взял?» Я плечами пожимаю, мол, не знаю — тут валялась. А сам вспоминаю: она же вроде из пакета того макулатурного вывалилась, когда я его вытаскивал.
Друг мой нехотя встает с дивана, берёт у меня листовку, ищет по полочкам ключ от чулана. Вижу, кладёт эту рожу в мешок обратно. Тут уже не выдерживаю — расспрашивать его начинаю: «Что там за пакет, чего ты там прячешь?» Николай поупирался немного, а потом рукой махнул, полез в холодильник за водочкой. Да и рассказал. Видно, что самому ему поговорить об этом хочется, только жутко ему было, словно сам не понимал чего, но побаивался.
Рассказ получился сумбурный, как и любой пьяный ночной разговор, который могут вести два приятеля на ночной кухне. Однако общую суть я уловил.
Десяток лет назад друг мой Николай нашёл себе подработку в виде вакансии промоутера. Приехал в ту конторку, получил на руки толстую пачку объявлений и указания расклеить их в определённых районах. Когда собирался уже уходить, тучный мужик, который бумажки выдавал, окликнул Николая и сказал, что ежели много старых объявлений на тех местах есть, то нужно их оторвать. Мешок специальный вручил, мол, не мусори — всё отклеенное старьё сюда в офис приноси. Николай еще удивился — первый раз как он с задания вернулся, мужик тот пакет взял, заслуженные деньги выдал, а потом себе на стол всё содержимое пакета вывалил и начал что-то отбирать. На немой вопрос Николая мужик пожал плечами и ответил нечто в духе: «Свыше требуют».
Проработал там Коля уже недели полторы, как тот мужик подошел и подозвал в сторонку, спрашивает:
— Ты вот объявления срываешь старые?
Николай кивает — ага, срываю.
Толстяк тогда ещё чуть-чуть подальше за локоток отвёл и продолжает:
— Ты там ничего странного не замечал?
— Не-а, не замечал вроде, — наивно отвечает Коля.
— Так вот, — мужик продолжает. — Если заметишь что-нибудь... странное — ты эти объявления в общий мешок не клади, куда-нибудь их себе в кармашек сложи и мне потом отдай. За каждое такое «странное» плачу тебе сверху 100 рублей.
Николай задумался немного, а потом спросил:
— А как понять, что оно странное?
— Ты парень вроде неглупый. Сразу поймёшь, если увидишь.
После этих слов мужчина отдал привычную пачку листовок и вернулся к себе за стол.
Вот тогда Николай впервые и начал обращать внимания на эти самые «странные» объявления. Здесь он прервал свой рассказ, вытащил пыльный пакет и аккуратно поставил на диван.
Первым делом я подумал про каких-нибудь пранкеров или юмористов, но чем больше листовок доставал из пакета Коля, тем явнее в животе начал ощущаться какой-то склизкий холодок, такой, что даже водка в какой-то момент перестала согревать. Объявления были совершенно разные, какие-то — цветные и глянцевые, другие — дешёвые, со скупо отпечатанными синими буквами. Единственная схожая вещь между ними была в том, что они все были действительно СТРАННЫМИ.
Вот примеры рекламы из тех листовок, что мне особенно запомнились.
Счастливая семья собирается на отдых. Стоят дети в обнимку со своим папкой где-то на берегу, только вот замечаешь, что лицо у папы такое, будто бы он никуда своих детей отпускать не хочет. Сына он держит не на руках, а просто поднял над землёй и сдавливает локтем шею, только ноги в воздухе болтаются. Дочка — и не дочка вовсе, какое-то чучело из тряпья. Надпись над всем этим действом гласит «ПОРА НА ПРИШЛА МОРЕ отДОХНУТЬ!»
Реклама доставки еды «ПОНННОО». Комично длинная рука протягивает поднос. На подносе свежая пицца, только вот на пицце этой заметно кусочки кошачьих лап с шерстью, собачьих ушей, каких-то перьев. Также я разглядел нечто похожее на вырванный язык.
Белый листок бумаги «Компьютерный мастер Воллерий: Установка Windows, установка любого софта, чистка от спиралей, обновление баз антивируса, защита от парадоксальных явлений, удаление ненастоящих друзей из соц. сетей, установка связи с другой стороной провода, поиск тёмных гостей в вашем интернет пространстве, удаление баннеров всех видов». Чуть ниже была прикреплена фотография того седовласого актера, что погиб еще в нулевых. Запамятовал, как его зовут. Посмертная его фотография.
Реклама каких-то медицинских услуг гласила: «Лечение любых болезней путём оздоровительной агонии, отсутствие анестезии гарантируется! Пусть все болезни выйдут вместе с криками!» Клиника доктора Фноргалршарского. Картинка сверху была почти оторвана, но то, что сохранилось, изображало красную руку с растопыренными пальцами.
«Распродажа оставшихся частей! При покупке трех частей получи скидку 30% на изъятие и переработку!» Эта реклама выглядела совсем старой, текст едва читался.
Еще одна потрёпанная временем глянцевая бумага изображала каких-то существ, похожих на крыс, только совершенно голых, бесхвостых и с длинными хоботками. На этот раз оторван был текст, сохранилась только надпись большими стилизованными буквами. Надпись гласила «МЯСО».
«Великострадание!» Это было короткий слоган, а рядом схематичная картинка того, как человеческая фигура в позе молитвы стояла на коленях возле каких-то треугольников.
В какой-то момент я начал перебирать листовки быстрее и старался не всматриваться, но все же замечал:
«Кожи из куртки!», «Успей ползти вниз этой осенью!», «КУПЛЮ ИЗГИБЫ ЛЮБЫХ ВИДОВ. ДОРОГО», «Подари любимому человеку последний вздох!», «Сюрпризы на праздник великого молчания!», «ЗВОН СНОВА НЕ ДАЕТ СПАТЬ ПО НОЧАМ?», «ФЫЫН ГЛАШОТЕБ республика разложения», «Шитьё с моментальным заживлением», «Школа незаметного поведения», «Хотите много молчаливых гостей на праздник? Просто наберите номер».
Николай схватил меня за руку и сказал, что дальше лезть не надо. На дне мешка находятся старые рекламные листовки из девяностых. Вроде как их смотреть уж точно не стоит. Я не стал спорить. Когда собирали листовки обратно в пакет, я заметил, что руки мои предательски дрожат.
Мы снова вернули кучу этих бумажек в чулан, а Коля снова дотошно запер дверь. На следующий день пытались кое-как продолжить наши кутежи, только вот веселье уже никак не шло. К теме рекламы вернулись только в последний день перед моим отъездом.
Друг мой рассказал, что за два месяца своей работы сорвал со столбов пару десятков таких листовок, а остальные лежали в пакете еще до него. Вроде как в один прекрасный день случился в этой конторке какой-то аврал. Толстяк-начальник был отчего-то на взводе, выплатил деньги, даже не пересчитав, как обычно, а потом протянул Николаю этот самый пакет и пообещал накинуть сверху, если Николай этот самый мешок у себя подержит пару дней. На следующий день тот офис оказался пустым, на рабочий телефон никто не отвечал, а позже номер перешел в разряд несуществующих.
Через месяц некто явно серьёзный, хоть и в гражданском, явился к Николаю и вежливо поинтересовался насчет бывшего работодателя. Друг мой сказал тогда, мол, ничего не знает и контакты не поддерживает. Тип в гражданском поинтересовался, не видел ли Николай ничего «странного» в том офисе. Коля тогда свалял дурачка и сказал — ничего не видел, получал объявления и расклеивал, рассказывать больше нечего. Как-то жутко ему стало от взгляда этого внезапного визитёра. Тип покивал головой словно бы понимающе, развернулся и ушёл. Николай тогда перенес с балкона тот самый пакет и не нашёл ничего лучшего, кроме как сунуть его в самый тёмный угол чулана, слегка завалив всё это тряпками и прочим барахлом.
Лично мне очень хочется убедить себя в том, что вся эта кипа бумаг просто перформанс от неизвестных художников. А может быть, чем чёрт не шутит, сам Коля всё это заказал, чтобы наивных друзей разыгрывать. Хочется мне в это верить, только вот к расклеенному повсюду спаму стараюсь больше не присматриваться. Более того, я закатил скандал, чтобы в нашем лифте сняли эту чертову панель с рекламой. Всё потому, что тем самым вечером, в гостях у Николая, я заметил — у некоторых объявлений не хватало отрывных листочков. Это может значить только одно — на какие-то из этих предложений всё же есть свои клиенты.