Традиционно после завершения рабочей недели я выбрался на прогулку в осенний лес. Погода удалась на славу: стоял тихий, тёплый осенний день. Листья, неспешно кружа, опускались с деревьев. В лучах неяркого солнца серебрилась паутина. Тишину нарушал только стук дятла где-то высоко в кронах. Самое время отдохнуть от городской суеты и сделать несколько фотографий.
Внезапно, краем глаза я уловил в густой пожухлой траве какое-то движение. Резко повернулся, но ничего не увидел. По-прежнему тихо: ни ветерка, ни звука. Даже дятел прекратил свою монотонную работу. Что за чертовщина? Зайца что ли спугнул?
Тут метрах в трех от меня трава опять зашевелилась. Как будто кто-то маленький очень быстро побежал к кустам на опушке леса. Я услышал громкий всплеск воды и неразборчивое бормотание, явно недовольное.
Похоже, возле леса была канава с водой. И тот, кто шуршал по траве, свалился в неё. Более того, он мог говорить. Раньше я иронично относился к выражению «волосы встали дыбом». Но оно, как нельзя лучше, описывало моё состояние в тот момент.
Стараясь не шуметь, я начал пробираться к кустам и, действительно, мой путь пересекла небольшая канава, наполненная холодной темной водой. Но в ней никого не было.
«Кто здесь?» — тихо, почти шёпотом спросил я, пристально всматриваясь в кусты. Ответа не было. Лес опять замер. Ничего не нарушало тишину осеннего дня. Только дятел, словно проснувшись от моих слов, начал стучать по дереву. «Эй, есть кто живой?»-глупый вопрос. Даже не знаю, что я хотел услышать в ответ. Вроде все спокойно,но лучше уходить отсюда. Кто знает, что это было. В глуши часто происходят непонятные вещи, которым нет места в городе.
Я развернулся и буквально остолбенел! Прямо передо мной кто-то стоял. Словно маленький старичок ростом чуть выше моего колена. На нём был старый, видавший виды овчинный тулуп, подпоясанный таким же старым шнурком. На голове шапка не то из коры, не то из старого мха. Лицо сплошь покрыто рыжей щетиной, напоминающей сосновые иглы, поверх которой сверкали маленькие, но очень острые глаза. Казалось, эти глаза видели тебя насквозь.
— Ты.. ты кто такой?
В голове заиграла песня из какого-то фильма: «Папаша в заведениях питейных. За целый год допился до чертей нах.» Незнакомец пристально всматривался в меня, словно хотел увидеть что-то, понятное только ему.
— Михух я. Кличут так, — наконец произнёс он. Низковатый, хриплый голос, впрочем, вполне человеческий.
— Недосуг мне, забот много.
Не успел я глазом моргнуть, как Михух нырнул в ближайшие заросли и начал там деловито шуршать, словно в поисках чего-то. От его быстрых, суетливых движений по траве расходились волны, внезапно замирали и так же внезапно опять возникали совсем в другой стороне поляны.
— А что ищешь то, Михух?
Трава замерла, все затихло. Казалось, даже дятел прислушался, оставив ненадолго в покое свое дерево.
— Хозяйка послала. Работа у меня.. Работа, — раздался сзади негромкий хрипловатый голос. Как он там оказался? Только что был впереди на поляне. Я обернулся. Старичок опять стоял передо мной как и до этого, но уже не смотрел на меня. Его глаза продолжали что-то высматривать в траве.
— Времени мало, Ой мало..
— Что за хозяйка?
— Мава, — чуть слышно буркнул Михух.
— Как? Мара? Мава?
— Тихо, тихо, — казалось, старичок от страха чуть не вжался в землю, — Не кричи, услышит, придёт, всем худо будет.
Что-то резко мелькнуло в кроне дерева, я машинально повернул голову... Дятел, старый знакомый, перелетел с ветки на ветку. А Михух опять пропал. То место, на котором он только что был, пустовало. И опять ни следа, ни звука, ни шороха.
— Эй, как тебя.. Михух, не буду я шуметь. Не пропадай. Расскажи, что за работа?
Казалось, меня услышали и обдумывали ответ.
— Листья я собираю, — уже знакомый голос. Конечно, из-за спины. Моя ирония не оставляла меня даже в таких странных ситуациях. Я примерно прикинул количество листьев в осеннем лесу. Да уж, работа дворника в городе-курорт по сравнению с этой.
— Прямо все листья надо собрать? — усмехнулся я. Глаза старика опять начали пристально смотреть на меня и как-то недобро заблестели.
— Семь.. Семь листочков. Но не таких, как летось. Новых, которых не было ещё.
— Ага, — казалось я начинал понимать, — И хозяйке относишь?
— Несу, несу,— вздохнул Михух, — Тридесятую осень тружусь. Тяжко стало. Нет новых листочков. А если не принесу, то заберёт меня хозяйка. И станет Михух новым деревом. Доля моя такая. А теперь и твоя!
Глаза старичка заиграли зловещим огнем, ярче осенней листвы. Я почувствовал, как в горле у меня пересохло, и мурашки рванули от пяток до затылка.
— Что? Что ты такое говоришь? Что значит моя?!
Громко затрещала ветка. Дятел, неспеша расправив крылья, полетел по своим делам. Солнце завершало свой путь за горизонт, накрывая темной шалью осенний лес. По верхушкам деревьев заскользил лёгкий холодный ветер, устроив прощальный хоровод осенней листвы. Опустевшая поляна на опушке готовилась к долгому зимнему сну.