Васька, едва успев прожить на этом свете шесть лет и двадцать четыре дня, взобрался на самое высокое дерево во дворе, уселся на толстый сук и, болтая ногами, разглядывал людей, неторопливо прохаживающих по двору, неторопливо сидящих на лавках и неторопливо живущих в принципе. Жаркое полуденное солнце, щебетанье птиц, пустые разговоры за бутылочкой пива. Даже сигареты в руках немногих курящих тлели будто бы через силу.
Шумная компания незнакомых детей выскочила из ближайшего подъезда и с криками понеслась к детской площадке.
— А ну-ка не шумите там, педерасты! — крикнула высунувшаяся в окно на втором этаже баба Валя. Баба Валя не знала значения слова «педерасты», а, посему, вставляла его к месту и не к месту, придавая эмоциональный окрас в зависимости от контекста.
Бездумное увлечение бабы Вали «педерастами» было не единственной странностью. Каждый день Васька наблюдал во дворе новых людей. Двор оставался тем же, дом оставался тем же, квартиры в доме — тоже оставались неизменными. А вот существа, живущие в этих квартирах — наоборот. Мужчины и женщины, взрослые и дети, кошки и собаки каждый день были новыми. И только Васька и баба Валя оставались на своих местах.
Баба Валя тоже была в курсе. Но не могла вспомнить, когда всё это началось. Поначалу, она не подавала виду. А Васька просто не придавал этому значения. А потом в доме произошла утечка газа и страшный взрыв. Много людей погибло. А наутро дом снова стоял, как новый. И люди в доме жили уже новые. И только ребёнок и старуха остались на своих местах. Васька и баба Валя решили держаться вместе.
Они пробовали разговаривать с людьми. Люди их «знали уже давно», но ничего странного не замечали.
Однажды Васька и баба Валя попытались уйти. Уйти хоть куда-нибудь. Но в километре от дома их встретили вооружённые люди, посадили в машину без номеров и привезли обратно.
— Наверное, господь покинул нас, — сказала как-то баба Валя.
— Или наоборот — нашёл, — ответил ей Васька.
Они пробовали чем-нибудь заниматься. Они пробовали ничего не делать или делать ничего. Они пробовали умирать. Они пробовали убивать. Убивать друг друга, убивать людей, кошек и собак. Решительно ничего не менялось. Люди, и кошки, и собаки каждый день становились новыми, а Васька и баба Валя — нет. И так продолжалось уже очень-очень давно.
А потом приехал человек в белом халате и с охраной и позвал Ваську и бабу Валю. И долго извинялся, и рассказывал, что кто-то из землемеров неправильно поставил метки на карте, и что вот этот самый дом по совершенно трагической случайности попал в зону психотропного эксперимента.
— Мы всё исправим, — говорил человек в халате маленькому мальчику с сияющими глазами, который сидел на диете из человечины.
— Вы тут провели лет пятьдесят, наверное, но ничуть не постарели, это даже плюс! — уверял он бабу Валю, которая каждое воскресенье сжигала заживо весь 4-й подъезд, потому что там вечно шумели, и писала с натуры четвертованных.
— Мы окажем вам любую помощь и поддержку, — приветливо улыбался человек, — завтра за вами приедет машина.
Но завтра снова приехал человек в белом халате и начал говорить всё то же самое, что и вчера, будто бы видел Ваську и бабу Валю в первый раз.
— Педерасты... — прошептала баба Валя и уселась на землю. А Васька вцепился в охранника и попытался отобрать оружие. Но получил очередь в грудь и рухнул рядом с сидящей старушкой.
— Завтра вместе попробуем, — сказала баба Валя, глядя в гаснущие глаза мальчика, и плюхнулась на спину рядом с маленьким телом в разливающуюся лужу крови. Небо заволакивало тучами.