Никита ворочался в кровати, безуспешно пытаясь уснуть. Неудивительно, что ему не удавалось этого сделать — топот и шум у соседей сверху даже не думали заканчиваться. Парень вынул беруши, которые практически не помогали от ударных шумов, и сел на постели. Через несколько часов надо было вставать и собираться в университет на пары, а эти уроды…
— Сдохните, — сдавленно прошипел Никита, глядя на потолок. — Просто сдохните, исчезните нахуй отсюда!
* * *
Проблемы с соседями сверху начались примерно через неделю после того, как второкурсник Никита Нечаев арендовал эту квартиру. Его привлекла относительно невысокая, по сравнению с другими объявлениями, цена, а также удобное расположение — всего в нескольких автобусных остановках от университета. Маленькая «двушка» на четвёртом этаже по фото выглядела довольно уютно, даже ремонт имелся неплохой. Правда, был и минус — так как квартира сдавалась официально, с договором, арендодатель потребовал внести не только залог, но и оплату сразу за три месяца. И вернуть деньги, согласно условиям договора, в случае чего было нельзя. А ещё сам дом не очень понравился парню. Весь квартал был застроен такими же пятиэтажками, и судя по всему, в основном здесь жили не самые благополучные семьи. Никиту, конечно, немного душила жаба, однако он всё же подписал договор и заплатил. Уж очень хотелось сбежать от вездесущего старшего брата Миши и его постоянного контроля. А что касается предоплаты за три месяца, то ведь многие арендодатели выдвигают то же самое требование — что здесь такого? Студент тогда не прислушался к интуиции и впоследствии понял, что очень даже зря — вскоре стало ясно, почему квартиру хотели побыстрее сдать и почему брали такую предоплату.
Потому что никто не мог здесь жить! С такими соседями надолго жильцы не задерживались. Но было уже поздно. Нечаев и так сильно разозлил брата тем, что самовольно снял со счёта деньги и подписал договор аренды. Михаил, конечно, поорал на младшего, однако делать было нечего. Брат был даже куда более бережлив, чем Никита, поэтому по итогу махнул рукой. «Ничего, — сказал тогда Миша. — Раз оплатил, то и живи там три месяца! Вот поживёшь в этом клоповнике и сам ещё домой попросишься!» Квартира, конечно, не была клоповником. Поначалу Никита замечал в туалете и на кухне пару-тройку тараканов, но он купил хорошую отраву, и насекомые быстро ушли. Парень вскоре пожалел лишь о том, что таким же образом нельзя отравить своих соседей сверху.
О, это была целая эпопея! То, что в старом пятиэтажном доме, который построили, по всей видимости, в середине прошлого века, хреновая шумоизоляция, студент понял в первый же день. До этого он всю жизнь жил со старшим братом в квартире в элитном жилом комплексе и даже не представлял, что соседей может быть настолько хорошо слышно. Слышен был буквально каждый шаг, любое действие соседей и все их разговоры, пусть слова было трудно разобрать. Стоило соседям начать ходить, включить воду или телевизор, как всё это становилось слышно. Первые пару дней Никита не понимал, откуда идут звуки, но потом начал различать: вот молодая семья снизу опять скандалит. Пьяный муж пристаёт к жене под крик плачущего младенца. А вот сбоку скачет ребёнок, который живёт с отцом-одиночкой. Пока заёбанный на работе папаша залипает в телевизор, его сын развлекает себя тем, что прыгает с дивана на пол… Ну, а сверху, судя по звукам шагов и голосов, жили двое мужчин.
Поначалу они не особо беспокоили Никиту. Но примерно через неделю его жизни на новом месте, в пятницу вечером, эти двое устроили вечеринку. У них играла громкая музыка, а гости и хозяева сильно топали и разговаривали. Нечаев учился по субботам, и завтра ему нужно было к первой паре.
Парень честно терпел это безобразие до одиннадцати вечера, надеясь на то, что соседи проявят благоразумие и, как и положено порядочным гражданам, затихнут. Однако этого не произошло. Время уже близилось к полуночи, а басы от громкой музыки и топот ног никуда не делись.
Никита по натуре был очень робким и трусливым человеком, привыкшим во всём полагаться на своего брата. Идти наверх и попросить соседей прекратить он не смог. «Что я могу сделать? — думал тогда студент. — Их так много, и они все бухие. Ещё отпиздят». И в тот момент Нечаев совершил первую ошибку: решил позвонить в полицию.
Конечно, тогда парень, впервые столкнувшийся с самостоятельной жизнью, не знал, что это не только не поможет, но ещё и сделает куда хуже. Полицейские-то, как ни странно, на его звонок отреагировали и даже прислали пару человек из ближайшей опорки. Сначала полиция пришла к самому Никите, который пожаловался им на верхних соседей. Полицейские, два молодых парня, только переглянулись и пожали плечами. Обычно в этом квартале всё было не слава богу. То алкаши порежут кого-нибудь, то обворуют, то домашнее насилие, то ещё что-то. А тут — всего лишь жалоба на шум.
— Кстати, сверху… Там не Сюртуков живёт случайно? — спросил один из полицейских.
— Я не знаю, — Никита поплотнее закутался в домашнюю кофту. В начале октября ночи уже были холодные, но отопление ещё не включили. А может, студента трясло не столько от холода, сколько от тревоги. Благо, присутствие двух высоких парней в форме придавало хоть немного уверенности!
— Точняк, — второй полицейский кивнул напарнику. — Ладно, не ссы, студент. Пошли наверх, сейчас шуганём твоего уголовника.
— Уголовника? — испуганно пролепетал Нечаев, поднимаясь на пятый этаж вслед за полицейскими. Лампочка тут не работала, поэтому лестница освещалась лишь слабым светом луны, попадавшим в окошко подъезда.
— Ну, да. Если это тот, о ком я подумал, — усмехнулся страж порядка и нажал на кнопку звонка.
Никита дёрнулся, услышав, что музыка мгновенно стихла. Вскоре внутри квартиры раздались шаги и пьяные обеспокоенные голоса. Видавшие виды двери распахнулись, и на площадку буквально вывалилось чьё-то нетрезвое тело.
— Так я и думал, — проговорил себе под нос один из полицейских. — Сюртуков, какого хрена ты здесь шумишь? Вон, люди жалуются, — он усмехнулся.
Его напарник добавил:
— Освобождение отмечаешь? Ты и так на учёте после УДО. Решил с мелких нарушений начать?
Мужчина, которого звали Ян Сюртуков, выглядел молодо, хотя по нему было видно, что жизнь его нехило потрепала. Он злобно зыркнул за спины полицейских и заметил съёжившегося от страха Никиту. Уголовник оскалился недоброй ухмылкой.
— Тебе мешаю, что ли? — пьяный голос Яна был хриплым, явно прокуренным. — Вот обязательно сразу было ментов вызывать? По-человечески попросить нельзя было, да?
— Мне завтра на пары, — попытался объяснить студент. — После одиннадцати шуметь нельзя!
— Да ты что? — Сюртуков расхохотался и посмотрел исподлобья.
Из глубины квартиры выглядывали притихшие гости. Никита заметил, что в небольшую «двушку», которая по планировке повторяла его квартиру, набилось, такое ощущение, что человек пятнадцать. Там были не только парни, но и девушки. Вообще Нечаев удивился, что его сосед такой молодой. Судя по «блатной» музыке, которая играла до прихода полицейских, парень думал, что его соседи — мужики лет сорока. «Хотя если он и правда отсидел… Неудивительно», — поёжился студент.
Из-за плеча Яна выглянул какой-то хорошо одетый молодой мужчина в чёрной кепке. Никита тогда ещё подумал: «Ну и карлан. Реально метр с кепкой же». В тот момент бедняга не знал, что этот человек окажется настоящим чудовищем.
— Извините, — елейно проговорил низкорослый, обращаясь к полицейским. Он не был настолько пьяным, как хозяин квартиры. — Мы и правда отмечали его освобождение, вот, засиделись немного.
— Ага, — хохотнул Ян. — Праздник же, правда, Медя?
«Карлан» улыбнулся, демонстрируя ямочки на щеках. Почему-то Никите это показалось пиздец каким жутким. Как-то не вязался образ этого Меди с этой ситуацией. В отличие от Сюртукова, этот молодой человек не был похож на гопника. «А может, он и не алкаш, а вообще нарик», — решил Нечаев.
Полицейские пригрозили Яну, чтобы тот заканчивал свою вечеринку, и тот, покивав головой, злобно ухмыльнулся и, пообещав, что это в последний раз, скрылся в глубине квартиры, закрыв двери.
— Кстати, кореш его, Мединский, — задумался полицейский, спускаясь по лестнице. — У него в этом доме вроде родня живёт. Я ж его брата сводного знаю.
— О, батя-то у них был тот ещё поблядун, — поддакнул второй.
— Откуда вы всё это знаете? — осторожно встрял в разговор Никита, шокированный тем, что полицейские так открыто сплетничали при нём. Наивный парнишка считал стражей закона чуть ли не непогрешимыми. Тем более сейчас, когда ему помогли приструнить шумных соседей и восстановить справедливость!
— В смысле — откуда? — полицейский пожал плечами. — Да все знают. Это ты просто тут новенький.
Полицейские ушли, и Нечаев вздохнул с облегчением. Он зашёл в квартиру, закрыв за собой двери. На часах было уже полпервого ночи, и парень тревожился насчёт того, что поспать ему осталось совсем немного.
Как только он лёг в постель, сверху начали громко топать. Под ржач пьяной компании кто-то начал то ли прыгать на месте, то ли чем-то стучать в пол. Никита вздрогнул. Тогда он ещё не догадывался, что его кошмар только начинается.
Вскоре раздался звонок в двери. Звонили настойчиво, и бедняга понял, что соседи сверху мстят ему за то, что он вызвал на них полицию. Парень осторожно подкрался к двери и, не включая свет в прихожей, посмотрел в глазок. Однако в него ничего не было видно. Тем временем в коридоре была слышна какая-то возня и сдавленный смех.
«Вот суки», — раздосадовано подумал студент и всё-таки лёг обратно. В двери ещё пару раз звонили, но парень испугался и больше не подходил. Звуки сверху тоже стихли. Измотанный из-за своих переживаний, Никита всё же кое-как уснул.
Утром он едва смог проснуться. Глядя на себя в зеркало, парень ужаснулся. Вообще-то он считал себя довольно привлекательным, можно даже сказать, красивым. Но сейчас его лицо было настолько опухшим, что Нечаев едва себя узнал.
Кое-как справившись с последствиями недосыпа с помощью большой чашки кофе, студент оделся и открыл двери. И тут же обомлел, увидев, в каком состоянии находилась лестничная площадка!
Всюду были разбросаны бычки, пол был буквально усеян ими. Из-за этого на лестнице ужасно воняло. Выйдя на площадку, Никита оглянулся на входные двери, и у него внутри всё похолодело. Вся дверь была заплёвана и обхаркана, а дверной глазок заклеили жвачкой — вот почему вчера ничего не было видно. В общем, соседи сверху и их компашка постарались отомстить на славу.
Нечаев уже сильно опаздывал в университет, поэтому решил убрать после пар и поспешил на остановку. В универе ему дико хотелось спать, а ещё на душе была такая обида, что хотелось хоть с кем-то поделиться. Поэтому на перемене он рассказал обо всём своим лучшим друзьям — одногруппникам Саше и Ивану. Те, конечно, посочувствовали Никите, однако помочь ничем не могли. Но парню уже было достаточно, что он смог хотя бы выговориться.
В субботу пары заканчивались немного раньше, чем в будние дни, поэтому уже к часу дня Нечаев освободился. Он ехал домой только с одной мыслью: прийти и сразу лечь спать. Хотя перед этим, конечно, надо будет привести лестничную площадку в порядок…
Каково же было его удивление, когда парень увидел, что лестницу уже кто-то подмёл. И даже жвачку с дверного глазка отлепили. Ничего себе! Понятно было, что это не к соседу сверху совесть вернулась. Но кто же мог ему помочь? Пожав плечами, Никита подумал: «Ну, кто бы ты ни был, спасибо тебе» и вошёл в квартиру. Намочив водой тряпку, он снова вышел на площадку и принялся оттирать харчки с двери, брезгливо морщась. Внезапно услышав скрип, парень вздрогнул и обернулся. Однако это был всего лишь сосед из квартиры сбоку.
— О, здравствуйте, — пробормотал Нечаев.
— Кто это сделал? — тихо спросил сосед вместо приветствия.
Никита даже не знал, как звали этого человека. Он знал только, что это отец-одиночка, парень сталкивался с ним иногда на лестнице, конечно же, не забывая о правилах приличия, здоровался, а этот мужчина лишь сдержанно кивал в ответ. Обычно по утрам сосед отводил сына в детский сад, а по вечерам приходил с работы и забирал мелкого. Мамы ребёнка ни разу не было видно. Нечаев удивлялся, как это ещё на эту семейку не натравили органы опеки. Не знающий жизни студент не понимал, что многие дети живут в ещё худших условиях, а опеке, как правило, пофиг, даже если ребёнка бьют.
— Я не знаю, — сказал студент, — не уверен, но, кажется…
— Он? — сосед поднял указательный палец вверх.
Никита всмотрелся в лицо соседа. Если бы не следы усталости и недосыпа, то этого мужчину можно бы было назвать красивым. Судя по всему, этот человек был не сильно старше самого Нечаева. Но образ жизни, тяжёлая работа и ребёнок накладывали свой отпечаток. Студент вкратце рассказал мужчине, что произошло ночью. Сосед лишь покачал головой и сказал:
— Вот как. А я-то думал, что случилось, и подмёл бычки.
— Это были вы? — удивился Никита. — Ох, спасибо, я бы сам, не стоило…
— Ничего, — ответил мужчина. — Я представляю, как вам досаждает Ян.
— Вы знакомы?
Сосед кивнул. Вдруг из глубины его квартиры раздался детский голос:
— Пап! — позвал ребёнок.
— Погоди, Юр, — бросил мужчина через плечо. — Если хотите, я с ним поговорю.
— Не утруждайте себя, не стоит, — забормотал Нечаев. Ему было неловко впутывать постороннего человека в свои проблемы. Парень уже и о том, что полицию вызвал, несколько раз пожалел. А если этот уголовник со своими дружками как-то навредят ни в чём не повинному человеку и его ребёнку? Да, пусть парня и бесил этот соседский пацан, который скакал по вечерам, как конь, но Никита понимал: всё же ребёнок есть ребёнок. Он не виноват в том, что отец растит его один и уделяет ему мало внимания. Да и слышно боковых соседей было только с утра, когда они собирались, и вечером, когда те приходили домой. К тому же сосед укладывал спать мелкого не позднее десяти вечера. Да, ударные шумы раздражали, но не настолько, чтобы жаловаться. В крайнем случае Нечаев мог уйти в другую комнату. «Да и в целом он вроде нормальный мужик, — решил студент. — Вон, даже помог мне убрать мусор. А то, что у него мелкий по вечерам шумит, как оказалось, фигня по сравнению с моими верхними соседями».
Кроме того, Никита надеялся, что вечеринка у соседей сверху и их месть были «одноразовой акцией», и с тех пор этот мерзкий Сюртуков будет вести себя потише. О, как же студент ошибался!
Его мучения продолжились буквально в ту же ночь. Сначала парню показалось, что Сюртуков и его дружок Медя (Никита запомнил их голоса и теперь различал между собой) словно специально стали вести себя громче. После десяти вечера стих и ребёнок соседа сбоку, и соседи снизу перестали ругаться и даже успокоили своего постоянно плачущего младенца. Зато верхние словно активизировались.
Нет, они не слушали музыку и даже телевизор не включали. Однако вместо этого эти двое ходили туда-сюда по квартире, как показалось Нечаеву, словно специально топая погромче. Порой они что-то роняли на пол и мерзко хохотали.
Это повторилось и на следующую ночь, а потом начало происходить регулярно. Как ни убеждал себя Никита, что это просто совпадение, что ему кажется, становилось понятно: Сюртуков и Медя делают это специально. Студенту казалось, что соседи сверху следят за ним, потому что, когда он переходил в другую комнату, где было потише, они замечали это и следовали за ним. А то и вовсе принимались топать и что-то ронять в обоих комнатах: в одной орудовал Ян, а в другой — его кореш-недоросток.
Нечаев жаловался на них друзьям в университете, но те только руками разводили. Если на громкую музыку с басами, включённую ночью, ещё можно вызвать полицию, то с бытовыми шумами что сделаешь? Не запретишь же соседям ходить. В конце концов Саше и Ивану начало казаться, что у Никиты началась паранойя или какое-то психическое расстройство. Санёк даже к психотерапевту предлагал сходить. В конце концов Нечаев привёл Ивана и Сашу к себе домой после пар. Однако соседи сверху словно следили, может, заметили их в окно, и пока у него были гости, затихли. После этого Никита понял, что жаловаться друзьям бесполезно — они и так его психом уже считают… Кстати, как только парни ушли, соседи сверху снова принялись шуметь. Сюртуков, кажется, хуярил в пол теннисным мячиком или чем-то вроде того, и это продолжалось до поздней ночи! Нечаев даже как-то пытался записать соседский шум на диктофон в телефоне, но микрофон смартфона не мог передать звук так же, как он звучал в жизни. Когда Никита включал запись Ване и Саше, те только плечами пожимали. Казалось, что это звучит довольно тихо. Они не понимали, насколько громко и раздражающе это звучало в реальности.
Понятно, что в первую очередь дело было в самом доме, построенном с нарушениями, и в полах, уложенных без учёта правил шумоизоляции. Нечаев понимал, что его точно так же слышат и его соседи снизу. Ведь если он слышит их возню и ругань, то и они, соответственно, так же должны слышать его. Но он хотя бы не топает специально! Тем более что полдня Никита проводил в университете, а вечером спокойно сидел один дома за ноутбуком и готовился к парам на следующий день. У него было всего пара друзей в универе и не было девушки, так что водить к себе домой было попросту некого. Старший брат после их ссоры категорически отказался приходить в гости, как он выразился, «в этот клоповник».
После того как Нечаев арендовал эту квартиру, братья поссорились и даже не созванивались. Михаил был уверен, что младший поймёт, как плохо жить одному, и вернётся. Вообще-то он сильно скучал по своему брату, но глупая гордость не позволяла признаться в этом. Если бы только старший знал, как сейчас младшему нужна была защита и поддержка… Однако и Никита из-за собственной обиды на брата и задетой гордости не хотел обременять старшего своими проблемами. Младший до последнего думал, что сможет справиться сам. Ведь Миша и так всю жизнь решал проблемы Нечаева-младшего. Теперь он хотел доказать, что сможет прожить без помощи брата.
Правда, из-за постоянного недосыпа учиться становилось всё сложнее. Никита уже и забыл, когда в последний раз нормально спал. Что он только ни пробовал: и наушники, и беруши, но это не помогало. Как выяснилось, если просто заткнуть уши, это не поможет от ударных шумов. Даже самые хорошие беруши и наушники не заглушали вибрацию от соседского топота и прыжков. А то, что эти два наркомана уже не просто топали, а специально прыгали и бегали, Нечаев не сомневался.
Он точно знал это. Пару раз услышал, сидя на кухне, где благодаря вытяжке звук распространялся лучше. Тогда эти два урода сидели у себя на кухне и обсуждали «того додика снизу» и то, как было бы здорово ещё как-нибудь ему навредить. Слышно было не очень отчётливо, но Никите показалось, что Сюртуков сказал что-то типа «выебать и вспороть брюхо», в ответ на что Медя громко расхохотался.
Нечаев за всё время ни разу не сталкивался с ними в подъезде. Однако, идя домой, иногда видел, что те стоят на балконе и курят, наблюдая за ним. В эти моменты парню хотелось сжаться и исчезнуть, лишь бы не слышать хихиканье этих тварей, которое осенние порывы ветра приносили с пятого этажа. А может, ему просто казалось, что они смеются? Бедняга уже и сам не знал, что из того, что он слышит, правда, а что — нет.
Порой он задумывался, за счёт чего они жили. Не похоже было, чтобы они ходили на работу. Зато по ночам Никита, измученный бессонницей из-за их шума, слышал, как хлопает входная дверь соседей сверху. Это всегда был Мединский, так как Нечаев отчётливо мог проследить, что в эти моменты Сюртуков оставался в квартире один. Студент предполагал, что Медя уходит оставлять «закладки» и этим и зарабатывает. Днём твари отсыпались, чтобы ночью снова бесоёбить и издеваться над студентом.
Как-то раз спустя пару недель таких мучений, в одну из бессонных ночей Никита искренне пожелал соседям сверху сдохнуть. И парню не было стыдно за своё желание.
Наутро он открыл дверь на балкон, чтобы проветрить квартиру, и уже собирался закрывать её, как услышал, что Ян и Медя вышли на свой балкон. Нечаев замер в дверном проёме, поёживаясь от осеннего ветра. Середина октября выдалась холодной и дождливой.
Судя по звукам и запаху табака, эти двое курили на балконе. Они вяло перебрасывались ничего не значащими фразами, как вдруг Сюртуков проговорил:
— Что-то этого еблана снизу сегодня не слышно.
— Он точно дома, — отозвался Мединский.
— Блять, он же как девка, я бы его реально выебал, — хрипло рассмеялся уголовник.
— Держи себя в руках, — ответил Медя. — Если попадёшься…
— Не ссы, — Ян харкнул, и слюна упала на козырёк балкона Нечаева. — До этого не попадался же.
— Ну-у, это одно, — протянул Мединский, — а это другое.
— Похуй. Ты готов?
Медя что-то ответил, но ветер унёс обрывки его слов.
Бычки полетели вниз, и один из них ветром занесло на балкон студента. Сам же Никита стоял ни жив ни мёртв. Всё-таки ему не казалось! Как бы бедняга ни убеждал себя, что он всё надумывает, что ему мерещится, это было не так. Нечаев и сам уже понимал, что тупо газлайтит сам себя. А вернуться домой к брату гордость не позволяла. Каждый день парень думал о том, что соседям сверху надоест издеваться над ним, что если он не будет реагировать, то они перестанут, что надо просто перетерпеть. Однако это становилось невыносимым. А тут он ещё и услышал, как этот уголовник собирается его изнасиловать!
«Блять, это пиздец», — обливаясь холодным потом, подумал Никита. Он бесшумно попятился вглубь квартиры, достал телефон и дрожащими руками, пересилив свою гордость, позвонил старшему брату.
— Алло? — раздался голос Михаила. В этот момент Нечаев-младший готов был разрыдаться.
— Миш, — прошептал Никита, — надо поговорить…
— Алло? Никит, это ты? Чего так плохо слышно? — раздражённо спросил брат. Судя по шуму на фоне, он уже был на работе.
— Ты свободен сегодня вечером? Можно, я приеду? — взмолился юноша. — Миш, я так больше не могу! Я хочу домой!
Он сам не заметил, как громко выкрикнул последнее предложение, и тут же вздрогнул, услышав стук сверху. «Уроды всё слышат, слышат каждое моё слово», — доведённый до отчаяния Нечаев мелко дрожал.
— Ты в порядке? — обеспокоенно спросил Михаил. Как бы то ни было, брат есть брат, и даже когда они ссорились, старший всегда был готов прийти на помощь. — Что там у тебя случилось?
— Не знаю, я не знаю… Не по телефону… Не могу, — прошептал младший, прижимая смартфон к уху.
— Тебя забрать? — догадался Миша. — Приехать за тобой?
— Да, да, — Никита шмыгнул носом.
— Потерпишь до семи? — после небольшой паузы спросил старший.
— Не знаю, — прошептал младший, — да, наверное…
— Ну, всё, хватит ныть, — отрезал Нечаев-старший. — Успокойся! Мне надо работать, потерпи до вечера, собери пока вещи, я после работы приеду. Понял?
— Не знаю, — всхлипнул юноша. Ему не было стыдно, что он, девятнадцатилетний взрослый парень, разрыдался, как маленький ребёнок. «Всё из-за этих уродов! Они меня довели, эти твари меня реально довели», — подумал Никита, вытирая слёзы. — Приезжай скорее, Миш.
— Ты как всегда, всё «не знаю» да «не знаю»! Незнайка, блять. Всё, давай, — Михаил нажал на «отбой».
Это был первый раз, когда они созвонились после ссоры и ухода младшего из дома. Мужчина не был в курсе проблем своего брата и просто подумал, что младший, хлебнув самостоятельной жизни, не выдержал даже месяца и впал в истерику. Вот и просится теперь обратно домой. А значит, ничего срочного нет. Он просто заберёт Никиту после работы из этого клоповника… Михаил даже не представлял, насколько же всё было серьёзно.
Юноша попытался успокоиться. Надо было всё-таки взять себя в руки и собираться в университет. А вечером… Вечером Миша за ним приедет, и этот кошмар наконец-то закончится.
Кое-как приведя себя в порядок, парень обулся и вышел из квартиры. Он уже закрыл двери и собрался спускаться, как вдруг замер. Сначала Никита подумал, что ему показалось. «У меня глюки от недосыпа», — решил он, переводя взгляд то вверх, то вниз. Но, к сожалению, это были не галлюцинации, а реальность!
На ступеньках, ведущих на пятый этаж, сидел Сюртуков и ухмылялся, глядя на Нечаева исподлобья. А внизу на лестнице, перегораживая проход, стоял Мединский. На его голове была всё та же чёрная кепка, а мерзкая улыбка и ямочки на щеках не предвещали ничего хорошего.
Никита метнулся обратно к двери, однако Ян подскочил и за мгновение оказался рядом. Студент не успел даже пикнуть, поскольку уголовник зажал его рот рукой и прижал к стене. Как Нечаев ни пытался вырваться, у него ничего не получалось. Физически он был очень слабым, спортом не занимался, предпочитая проводить время за книгами или ноутбуком. Зато Сюртуков был жилистым и довольно сильным. Всё, что мог Никита, — это мычать и дёргаться. Но возня не привлекла ничьё внимание, а единственный нормальный сосед —мужчина из квартиры сбоку — к этому времени уже успел уйти на работу, он обычно выходил из дома раньше Нечаева, так как ему надо было ещё отвести мелкого в сад. Даже если бы парень и смог бы позвать на помощь, остальным соседям, скорее всего, было бы пофиг. Никто бы даже не вызвал полицию, ведь никто не хотел проблем. Подумали бы, что алкашня дебоширит, ничего страшного — бывает.
В это время к ним приблизился Мединский. Он достал ключ из кармана студента и открыл дверь в его квартиру, после чего два преступника затащили туда Никиту и закрылись изнутри...
...Октябрьское хмурое утро ничем не отличалось от череды таких же: слабый свет едва пробивался сквозь серые тучи. Он проникал в окно через тюль, висевшую на кухне съёмной квартиры Никиты Нечаева. Всё выглядело так же, как и всегда, когда студент собирался на пары. Даже ещё тёплая кружка с недопитым кофе стояла на столешнице. Вот только помимо самого квартиранта на этот раз в помещении было двое посторонних.
Сюртуков стоял над привязанным к кухонному стулу Никитой и посмеивался. Студенту заклеили рот скотчем, и он мог только мычать или слабо дёргаться. Ублюдки подготовились: верёвку и скотч они взяли с собой. А ещё Нечаев заметил, что оба с самого начала были в перчатках. Парень уже раз десять отругал себя, что сразу не съехал из этой тухлой квартиры. Теперь он понимал, что никакие деньги, никакая гордость или обида того не стоили. Ему уже было плевать на всё, хотелось лишь одного: домой, к старшему брату. Никита готов был отдать всё, лишь бы ещё раз увидеть Мишу.
— Что бы такого с тобой сделать? — спросил Ян, приблизившись к дрожавшему Нечаеву вплотную. Зрачки преступника были расширенными, и по поведению было заметно, что он что-то принял. — С чего начать?
— Я бы не стал его… прямо здесь, — бросил стоявший возле столешницы Мединский. — Что если его начнут искать? Да и следов полно будет.
— Что ты предлагаешь? — ухмыльнулся Сюртуков.
Медя скрестил руки на груди и, улыбнувшись, спокойно сказал:
— Не лучше ли будет сделать это у нас дома? А потом мы от него избавимся.
«Что? В каком смысле избавимся?» — с ужасом подумал Никита. Внутри всё похолодело от того, что этот урод говорил такие страшные вещи с такой милой улыбкой. Они обсуждали похищение, изнасилование и, по-видимому, последующее убийство — и так спокойно! Словно эти двое — не люди, а какие-то чудовища в костюмах людей. Не знавший жизни изнеженный юноша не представлял, что человек может вести себя так. Он что-то подобное только в кино видел. К тому же сейчас Нечаев сильно жалел, что не послушал голос своей интуиции и остался жить в этой квартире. А ещё больше жалел о том, что в течение последних пару недель убеждал сам себя, что ему всё это казалось, что он сам себе надумывал, будто соседи издевались над ним.
— Это да, — согласился Ян, — но мне уже не терпится начать. Да похуй, днём в подъезде никто не шароёбится. Начну тут, а потом перетащим его к нам.
— Как скажешь, — пожал плечами Мединский и вышел из кухни. Судя по звукам, он начал что-то искать в квартире. — Гляну, может, у него тут есть, что продать.
«Хочет обворовать», — удручённо подумал Никита. Он был готов отдать этим уродам что угодно, лишь бы его отпустили. Сейчас было утро, а Михаил сказал, что приедет к нему только к семи вечера. Младший сбросил ему адрес в сообщении после того, как они поговорили по телефону. От мыслей о том, что надо как-то продержаться до приезда брата, парень захотел заплакать. Потому что даже если Миша приедет, его здесь уже не будет… И вряд ли, даже если брат вызовет полицию, кто-то догадается проверить квартиру соседей сверху. Об этом страшно было думать. Он держался из последних сил, чтобы не разрыдаться перед похитителями.
Но всё было напрасно. Когда Сюртуков начал ощупывать бёдра Нечаева, парень не выдержал и заплакал. Из-за того, что рот был заклеен, а в носу сразу появились сопли, он не мог нормально вдохнуть и вскоре начал задыхаться. Сопли текли по лицу, смешиваясь со слезами и оставляя мокрые дорожки. Всё это вызвало у Яна очередной приступ смеха. Насильнику показалось дико забавным увидеть такое состояние жертвы. Судя по уверенным движениям, урод проделывал такое уже не впервые. Никита зажмурился, не в силах смотреть в лицо преступника. Заметив это, Сюртуков схватил парня за волосы и заставил задрать голову вверх.
— Жалко, прямо сейчас не смогу дать тебе в рот. Мало ли, — голос уголовника стал совершенно безумным. — Ну да ладно, пока и очко сойдёт.
Джинсы Яна никак не скрывали его возбуждение. А зрачки мужчины расширились настолько, что даже радужку видно не было. Нечаев ещё никогда в жизни так не боялся, как сейчас. Его сердце готово было выпрыгнуть из грудной клетки. Состояние полной беспомощности и безысходности накрыло юношу с головой.
Сюртуков отвязал часть верёвки от стула, но только для того, чтобы перекинуть беспомощное тело на кухонный стол. Мебель жалобно затрещала под худеньким тельцем жертвы, и у Никиты дико заболела спина и грудная клетка из-за удара о деревянную поверхность. Ему и так не хватало воздуха из-за заклеенного рта и соплей в носу, а теперь ещё и из-за того, что он себе всё отбил, вдохнуть вообще не получалось. Но это было не самое худшее.
Нечаев всё ещё трепыхался, несмотря на связанные ноги и руки. Насильник потянулся к его джинсам и принялся расстёгивать ремень, попутно комментируя, как и сколько раз он отымеет свою жертву. Преступник не стеснялся в выражениях, в красках описывая то, что собирается сделать. В голове у Никиты осталась только одна мысль: «Мне пиздец. И чем я это заслужил?»
Грохот, раздавшийся из глубины квартиры, заставил насильника остановиться. Звук был такой, как будто упал шкаф, не меньше. Ян прислушался и позвал:
— Медя?
Ему никто не ответил. Тогда он сказал уже громче:
— Хули ты там шумишь? Мы ж договаривались, бля! Возьми деньги и ноут, пусть все думают, что этот еблан куда-то сам съебался.
Мединский по-прежнему не отвечал. Злобно прошипев очередное ругательство, Сюртуков сказал Нечаеву:
— Не рыпайся. — И, оставив свою жертву лежать на столе, вышел из кухни.
Следующее, что услышал Никита, был оборвавшийся возглас «Ебать!» от насильника, потом снова раздался тот же грохот, и следом всё затихло. Студент замер, не в силах понять, что произошло. Кто-то зашёл в квартиру и помог ему? Но как? Мозг один за другим перебирал возможные сценарии, но ни один из них не казался реалистичным.
Нечаев не знал, сколько прошло времени — может, пару минут, а может, и час. Однако в квартире тишина стояла, словно в морге. Не было слышно не только Сюртукова и Мединского. Пропали вообще любые звуки. Соседи снизу, у которых обычно плакал младенец, будто испарились. Нигде не шумела вода, не хлопали двери. Даже ветер за окном, кажется, успокоился. Никита подумал, что надо хотя бы попытаться что-то сделать, раз его мучителей не видно. Неловкими движениями он постарался добраться до края стола, чтобы спуститься на пол. Дальше надо было придумать, как избавиться от скотча и верёвок. Конечности парня уже начали затекать и сильно болели из-за того, что верёвка нарушала кровообращение.
Краем сознания Нечаев подумал, что всё стало каким-то нереальным. Будто всё это происходит не с ним. Все события этого утра начали казаться нелепым боевиком или ужастиком с хреново прописанным сценарием и скудным бюджетом. Словно фантазии режиссёра хватило только на заезженные клише с похищением и связыванием.
К сожалению, затёкшие и связанные ноги подвели парня, и он не смог нормально спуститься. Вместо этого он шлёпнулся на пол, больно ударившись о плитку. Бедняге показалось, что он сейчас потеряет сознание, в глазах потемнело. По ощущениям он словно отбил себе полтела. Но самым хреновым было то, что Никита ударился головой. Перед тем как в глазах окончательно потемнело, парень увидел в проёме, ведущем на кухню, чьи-то голые ступни.
* * *
Сюртуков прошёл в тесную прихожую, заглянул в одну из комнат, дверь в которую была открыта, но там никого не было. Вещи вроде бы лежали на своих местах, и не было следов того, что Медя уже осматривал это помещение. Яна слегка потряхивало, он всё ещё был возбуждён, а ещё разозлился из-за того, что его оторвали от дела. А вот двери во вторую комнату почему-то были закрыты. Однако преступник не помнил, было ли так же, когда они затащили жертву в квартиру, или это Мединский их зачем-то закрыл. Мужчина нажал на ручку, шагнул внутрь и замер.
Перед тем как идти на дело, Сюртуков принял кое-какие таблетки, однако они обычно не вызывали у него галлюцинации. Просто стимулировали и «подстёгивали» нервную систему, приводили в состояние, похожее на возбуждение, только не сексуальное. Ощутить сексуальное возбуждение он и так мог, хватало только мыслей о насилии. Но то, что мужчина увидел…
— Ебать! — только и смог воскликнуть он. Ян подумал, что Медя дал ему какие-то не те колёса.
Помещение выглядело так, будто тут никто не жил уже лет тридцать: обои отвалились и сползли на пол, а стены покрылись слоем плесени. Сверху капала вода, собираясь небольшими лужицами на сгнившем на полу ковре. Вся мебель и предметы были покрыты пылью, грязью и плесенью, ткань обивки на диване уже почти превратилась в труху.
Когда-то в юности, ещё до того, как скатиться по наклонной, Сюртуков интересовался темой заброшек. Постоянно читал в Интернете статьи о заброшенных городах, смотрел фото и видео. Даже мечтал на экскурсию в Припять съездить, да как-то не сложилось.
После детского дома с помощью дальних родственников сирота Ян смог получить от государства квартиру, вот только молодой человек оказался не готов к самостоятельной жизни. Он ещё в приюте начал пить и курить, а позже и вещества попробовал. Вскоре к нему примазался родственник этих родственников, которые помогли с жильём, — Мединский. С его появлением жизнь Сюртукова изменилась. Лёгкие наркотики появились на постоянной основе, работу он бросил, потом был первый арест из-за нанесения тяжких телесных одному уёбку в драке, впрочем, тогда всё закончилось условным сроком. А вот второй раз Яну не повезло, и он отсидел два года. Должен был больше, но за хорошее поведение Сюртуков освободился условно досрочно. Конечно, сам мужчина не был ни в чём виноват — он не преступник, его спровоцировали! Вернулся Ян из тюрьмы ещё более озлобленным, а психика была окончательно сломана. Одно было хорошо — верный Медя по-прежнему оставался рядом.
Вот и сейчас то, что увидел Сюртуков, очень сильно напомнило ему документалку о заброшенном городе-призраке Припяти, которую он когда-то давно, кажется, в прошлой жизни, смотрел в Интернете. Всё-таки не похоже это было на приход из-за веществ, да и не могло такого быть, как-никак Медя шарил в препаратах. Не веря своим глазам, мужчина прошёл вперёд. Вид за замызганным окном его поразил ещё больше. Небо было не просто хмурым, а свинцово-серым, а соседние дома стояли полуразрушенные, зияя чёрными провалами вместо окон. На улице не было ни души.
— Что за хуйня? Медя? — позвал Ян. Он не особо испугался, так как в целом был безбашенным, плюс всё ещё находился под воздействием таблеток. Увиденное его скорее удивило, чем напугало. Даже если это «бэд трип, то такого с ним ещё не было!
Он вышел из комнаты обратно в коридор, обрадовавшись, что на руках всё ещё оставались перчатки: дверная ручка тоже была покрыта слоем плесени, как и сама дверь.
Прихожая была не в лучшем состоянии: оторвавшиеся от стен обои, капающая с потолка вода, повсюду плесень и слой грязи. Мужчина обошёл всю квартиру, и везде было то же самое. Хотя он точно помнил, что и коридор, и кухня, и вторая комната только что были нормальными. Ебучий пидор, который должен был лежать на столе связанным, куда-то пропал. Зато все продукты, которые были на кухне, почему-то успели стухнуть и источали такое зловоние, что Сюртуков невольно отшатнулся.
— Блять, какого хуя, — пробормотал он себе под нос и позвал уже громче: — Братан!
Ответа не было. Мужчина даже в санузел заглянул, там было темно, хоть глаз выколи, а свет пропал. Вот только в нос ударил характерный металлический запах. Это было пиздец как подозрительно. Безрезультатно щёлкнув пару раз по покрытому то ли грязью, то ли плесенью выключателю, Сюэ Ян выругался и полез в карман за телефоном. Он решил хотя бы фонариком себе подсветить. Достав смартфон, преступник заметил, что он не ловил сигнал — на экране была надпись «Нет сети».
Посветив фонариком, Ян уже собрался закрыть двери в ванну, но тут он заметил что-то странное в углу. Луч света выхватил необычное очертание за дырявой занавеской для душа. Хмыкнув, мужчина уверенным движением отдёрнул её…
…И подпрыгнул на месте, сдержавшись, чтобы не крикнуть. Увиденное реально смогло его напугать. Хотя обычно Сюртуков никого и ничего не боялся — наоборот, это его все боялись. В ванне, скорчившись, сидел Мединский, вернее, то, что от него осталось. Труп (а у Сюртукова не было сомнений, что это мёртвое тело) был в такой позе, словно пытался прикрыть внутренние органы. Будто кто-то жрал его живьём.
Сглотнув слюну и подавив отвращение, Ян подошёл ближе и поднёс телефон к лицу Меди. На нём застыла гримаса ужаса и боли. Посветив фонариком ещё, Сюртуков понял, что внутренние органы погибшего друга были словно вынуты через разорванную грудную клетку. Только остатки рёбер и позвоночника виднелись в слабом свете фонарика на телефоне. Вся ванна была в крови, которая вытекала из тела в сливное отверстие. Воняло сырым мясом. Остатки разорванной впереди и пропитанной кровью толстовки всё ещё были на Мединского, но, что интересно, джинсы и даже кепка на голове были целыми.
— Братан… — еле слышно, одними губами, прошептал Ян и обернулся. Он понял, что то, что убило его сообщника, всё ещё находится поблизости.
Мужчина не знал, что это за чертовщина, однако теперь был уверен — это не глюки, а реальность. Если поначалу он сам себя пытался убеждать в том, что это просто «бэд трип», то сейчас голова прояснилась. Сюртуков ощутил характерную для отходняка дрожь и слабую боль в мышцах. Ясно было одно — надо отсюда выбираться.
Оглядываясь, он осторожно вернулся в прихожую. Так как все предметы в квартире были либо полусгнившими, либо ржавыми, то у него не было даже возможности найти что-то вроде оружия. К счастью, мужчина нащупал в кармане нож-бабочку, которую всегда носил с собой. Вот только Ян понимал: для существа, убившего Медю, это будет как для слона дробина. Оставалось одно — либо прятаться, либо бежать.
Преступник никогда в жизни не думал, что такое может произойти именно с ним. На ум пришли виденные когда-то по телевизору ужастики разной степени паршивости. В них герои обычно вели себя, как полные ебланы. То есть прилагали все усилия, чтобы поскорее помереть. Но фильмы на то и фильмы, а вот Сюртуков, конечно же, не такой, как эти тупые персонажи. Решив, что даже нож-бабочка — лучше, чем ничего, мужчина вооружился и осторожно открыл дверь в квартиру. Странно, он точно помнил, что они с Медей закрыли её на ключ, когда похитили того додика. А теперь дверь была не заперта.
— Что за хуйня, — прошептал мужчина, — ну, похуй.
Он решил, что лучше попытаться сделать хоть что-то, чем смиренно ждать смерти в этой гнилой квартире. Может, в доме тоже остались живые люди? А если не в этом доме, то в каких-нибудь других. Ведь даже если случился глобальный пиздец, то не мог же Ян остаться последним человеком на Земле! А о том, почему всё это произошло, мужчина предпочёл не думать. Точно так же он постарался сразу же выбросить из головы мысли о Меде. Конечно, Сюртукову стало жалко погибшего кореша, как-никак, это был его единственный друг. Можно даже сказать, что Мединский в целом был единственным близким человеком для сироты Яна. Однако Медя мёртв, а вот он, Сюртуков, пока что всё ещё жив. И в первую очередь следовало позаботиться о себе.
Подъезд тоже выглядел, как из документального кино о городах-призраках. Лестница была полуразрушенной и держалась на честном слове. Пролёт, ведущий наверх, обвалился, поэтому путь на пятый этаж был отрезан. Также Ян знал, что сосед Нечаева сбоку ушёл на работу до того, как они с Медей похитили студента. Поразмышляв, уголовник понял, что в этот параллельный мир постапокалипсиса (или что бы это ни было — чертовщина, одним словом), скорее всего, забросило тех, кто в данный момент находился в этом доме. Вот только куда студентик делся, было непонятно. Неужели превратился в какую-то неведомую ёбаную хуйню и порешал Мединского, а после затаился, чтобы позже расправиться и со вторым похитителем… Глядя на полусгнившую дверь, мужчина решил не исследовать квартиру сбоку. Если и там всё сгнило и покрылось плесенью, то навряд ли можно будет найти что-то полезное.
Он осторожно спустился вниз, перешагивая через куски обвалившейся сверху лестницы. Приходилось ступать аккуратно, чтобы не наебнуться, а ещё надо было постоянно прислушиваться. Однако ничего слышно не было. Единственные звуки, которые были слышны, — это капающая сверху вода, которая сочилась, по-видимому, из-за дырявой крыши, а также звук шагов самого Сюртукова.
Мужчина спустился на третий этаж и толкнул дверь квартиры, которая располагалась под квартирой студента. Здесь жил какой-то там родственник, вроде сводный брат, покойного Меди, со своей женой и ребёнком. Двери не были заперты, и Ян догадался, почему все двери были открыты — замки просто сгнили, как и все остальные предметы. В целом сохранность третьего этажа была хуже, чем четвёртого. Хотя по логике вещей должно было быть наоборот. Из того, что мужчина в юности читал о заброшках, он запомнил, что верхние этажи сохраняются хуже нижних из-за протекающей крыши. А ещё на третьем этаже было темнее из-за того, что слой грязи на окнах был гораздо толще, и тусклый свет с улицы сюда почти не проникал. Пришлось снова светить телефоном.
Однако эта «двушка» оказалась пустой, за исключением одной жуткой странности — пока мужчина осматривал её, подсвечивая фонариком в смартфоне, ему показалось, что теней на стенах было явно больше, чем нужно. Потом Сюртуков понял, что, держа источник света перед собой, он сам вообще-то не должен отбрасывать тень. Тогда…
Пятно света начало прыгать по стенам, и Ян явственно мог различить силуэты людей на них. Он смог отследить, что теней было двое. Одна была похожа на силуэт мужчины, а вторая — на силуэт женщины. Решив больше не задерживаться здесь, Сюртуков поспешил уйти.
Во второй квартире он увидел такие же тени на стенах, которые появлялись там, где попадало пятно света. Мужчине уже не было жутко, а стало даже как-то любопытно. Он посветил на одну тень и пнул по стене ногой. Силуэт сразу же будто скорчился и постарался отползти. Это показалось Яну забавным, и он пару раз пизданул другую тень — та же самая реакция. Вскоре тени разбегались, как только на них попадал свет фонарика. Больше на третьем этаже ничего интересного не было.
Сюртуков спустился на второй этаж. Здесь всё было ещё более гнилым и разрушенным, и стало совсем темно. Мужчина открыл двери, вернее, то, что от них осталось, и вошёл в одну из квартир.
Он едва не наступил на что-то, в темноте подумав, что это какое-то животное. Но свет фонарика выхватил невысокий силуэт существа, отдалённо напоминавшего человека. Как будто кто-то создал человеческую фигуру на основе схематичного детского рисунка. Ян на всякий случай приготовился атаковать, однако существо испугалось и поспешило скрыться. Мужчина обнаружил в квартире ещё три или четыре таких «человека», он точно не понял — это были разные или одни и те же. Так как выглядели они все одинаково: ростом Сюртукову где-то по пояс, голые, но без половых органов. Просто гладкие розоватые тела, нелепые конечности с пальцами, больше похожими на сосиски, и уродливые лица с глазками-пуговками. Ртов у них не было.
Во второй квартире было то же самое. Уголовнику стало любопытно, почему эти существа такие пугливые, и он начал специально шугать их, топая ногами. «Человечки» забавно разбегались, пытаясь спрятаться в темноте, и Ян даже поржал над ними.
На первом этаже стало хуже: тут и в обычных условиях всегда было темновато, а теперь вообще была кромешная чернота. Посмотреть, что в квартирах, не удалось, так как туда невозможно было зайти: пол обвалился, вместо него свет фонарика выхватил руины из гнилого ламината и разрушенных плит перекрытия. Тут в целом всё было в таком состоянии, что каждый шаг давался с трудом, можно было шею свернуть. Сюртуков решил туда не соваться и просто выйти на улицу.
Осторожно выглянув из подъезда, мужчина осмотрелся. Увиденное, конечно, впечатляло — район превратился в город-призрак. Ян задумался: только в их городе такая хрень или везде? А что если их с Медей всё-таки одних закинуло в этот постапокалипсис и никого, кроме монстров, тут больше нет? Где в случае чего искать еду? Все продукты, которые мужчине попадались на кухнях, были тухлыми.
Он снял грязные перчатки и, бросив их на землю, прошёл немного по двору. Асфальт под ногами был потрескавшимся, деревья — голыми. Хотя ещё каких-то пару часов назад, когда они с Мединским курили на балконе, на ветках точно были жёлтые листья. Машины, стоявшие на парковке, были настолько ржавыми, что буквально разваливались от прикосновения. Словно они несколько десятков лет стояли под проливным дождём и снегом. Так что сесть и уехать тоже не вышло бы.
Всё вокруг было серым и заброшенным. Соседние дома зияли чёрными провалами окон. Осмотревшись, Сюртуков понял, что только в его подъезде в рамах сохранились стёкла. Пусть они и были дико грязными, однако они всё же были. Сохранность остальных пятиэтажек была куда хуже. Ещё странным было то, что не было видно птиц. Обычно во дворе можно было заметить голубей, воробьёв или ворон, но не сейчас. А ещё почему-то не было ветра, хотя с утра он дул довольно сильно.
Ян не знал, что делать и куда пойти. Он, который ненавидел людей, сейчас был бы невыносимо рад встретить хоть какого-то живого нормального человека.
Услышав скрип за спиной, мужчина вздрогнул. Он стоял к подъезду спиной и повернулся на звук. То, что он увидел, заставило его реально испугаться.
Прямо на него шёл мёртвый Мединский. Непонятно было, как труп мог двигаться, однако он двигался, довольно резво передвигая ногами. Сюртуков попятился, понимая, что то, что к нему приближается, — это уже не его кореш. Это вообще непонятно что.
Тело Меди с пустой грудной клеткой и животом быстро сократило расстояние между ними. Ян впервые в жизни почувствовал настоящий животный ужас. Тем временем Мединский смотрел на него с выражением какой-то обиды на лице, и вдруг труп хрипло произнёс:
— Братан.
Ян словно прирос к земле, скованный первобытным неописуемым ужасом. Да как, блять, это тело вообще может ходить и говорить? В нём же ни одного внутреннего органа нет, кровь тоже вытекла!
— Больно, — снова прохрипел Медя, — пиздец как больно.
— Съеби!!! — не выдержав, заорал Сюртуков.
Ступор прошёл, и мужчина сорвался с места. Он принялся бежать, не разбирая дороги, нож-бабочка выпал из дрожащей руки. Однако труп оказался быстрее. Догнав Яна, Мединский сбил его с ног и повалил на асфальт.
Сюртуков, хоть и был напуган до усрачки, просто так сдаваться не собирался. Не мог он так просто проиграть своему корешу, пусть и дохлому. Мужчина отбивался от трупа, пытаясь сбросить его с себя. Они сцепились, перекатываясь по земле, и вдруг Медя сел сверху и принялся душить его. Уголовник не сдавался и, собрав все силы, смог их перевернуть.
Теперь Мединский был спиной на земле, а его руки всё ещё сжимали шею Яна. Вообще-то это было довольно больно. Мёртвый друг выглядел жутко, его кепка давно упала с головы, и он смотрел на Сюртукова стеклянными глазами и улыбался. Ебучие ямочки на щеках не пропали даже после смерти. Неужели истории про зомби оказались правдой?
Однако думать было особо некогда. Уголовник заметил на земле камень величиной с кулак и, потянувшись за ним, смог его достать. Он принялся бить Медю камнем по голове.
— Сдохни, сдохни, сдохни!!! — заорал мужчина, когда почувствовал, что руки трупа разжались, и теперь можно было нормально вдохнуть.
Он всё бил и бил, пока лицо и голова Мединского не превратились в кровавое месиво. Ян наконец остановился и смог отдышаться. Сколько прошло времени?
Мужчина вытер об джинсы перепачканную в крови руку и полез в карман за телефоном. Надо было проверить, появилась ли связь. Но, вынув смартфон, Сюртуков увидел сетку трещин на экране и выругался: при падении на землю тот разбился и теперь не включался. После нескольких безуспешных попыток заставить телефон работать мужчина отбросил бесполезный теперь предмет в сторону.
— Это всё из-за тебя, — преступник со злостью и отвращением посмотрел на то, что когда-то было его другом.
Отряхнувшись, мужчина поднялся на ноги. Он пнул труп Меди, чтобы удостовериться, что тот точно сдох. Если сначала Яну было даже жаль кореша, то после того, как тот «восстал» из мёртвых и напал на него, остатки жалости улетучились.
Он стоял спиной к телу, когда услышал какое-то бульканье. Повернувшись, Сюртуков увидел, что Мединский тем, что осталось от его рта, пытается что-то сказать.
— Блять… — прошептал Ян.
— Боль… но… — еле слышно проговорил труп и вдруг подскочил на ноги.
* * *
Никиту что-то заставило открыть глаза. Тьма отступила, и он поморщился. Мутным взглядом он увидел склонившегося над ним человека, который тыкал ему в нос что-то противно пахнущее.
— Никит! — раздался откуда-то сбоку голос брата.
Зрение парня было расфокусировано, а голова раскалывалась от боли. Однако даже в таком состоянии он смог разглядеть обеспокоенное лицо Михаила.
— Миш… — прошептал Нечаев и снова закрыл глаза. «Наверное, я всё-таки умер», — подумал парень.
— Я не понимаю, как ему могло стать «просто плохо»? Да, он чахлый, но ничем серьёзно никогда не болел, — обратился Нечаев-старший к фельдшеру «скорой помощи».
— Пока сложно что-то сказать, — ответил фельдшер. — Может, и правда потерял сознание от стресса. Неудачно упал и ударился головой. Я всё-таки настаиваю на госпитализации.
Никита попытался пошевелиться. «Нет, мне больно, значит, я ещё жив», — понял он и прошептал:
— Где они?
— Что? Кто? — переспросил Миша. — Тут кто-то был?
Нечаев-младший попытался сесть, чтобы всё объяснить. Фельдшер не дал ему это сделать:
— Не двигайтесь, сейчас на носилки вас…
— Никит, поедем в больницу, — обеспокоенно проговорил Михаил.
В больнице выяснилось, что у Никиты сотрясение мозга. Врач сказал, что парень потерял сознание, по всей видимости, из-за недосыпа и стресса, полученных из-за учёбы. И действительно упал и неудачно ударился. Но, к счастью, ничего серьёзного доктора не нашли и, сделав МРТ головы, пообещали выписать студента домой через несколько дней. Со слов старшего брата, который нашёл его без сознания вечером, младшего никто не похищал и не связывал. Он просто лежал один на полу в кухне. «Может, тебе привиделось? — предположил старший брат. — Из-за того, что головой ударился?»
Никита не стал с ним спорить. Не стал говорить и о том, что видел чьи-то ноги перед тем, как потерять сознание. Парень понял, что ему кто-то помог и освободил его. Однако поделиться этим Нечаев ни с кем не решился. Брат бы не понял, а друзьям, которые на следующий день пришли после пар в университете, чтобы проведать больного, студент тоже рассказывать ничего не стал. Они и так его чуть ли не сумасшедшим начали считать из-за той истории с шумными соседями, а если ещё и такое рассказать… Саша и Ваня, конечно, спрашивали, как он так умудрился удариться, чтобы загреметь в больничку, однако Никита только слабо улыбался и отвечал: «Не знаю».
В ту квартиру парень больше не возвращался. Михаил сам собрал и увёз его вещи, пока младший был в больнице, а также отдал арендодателю ключи. Плевать на потерянные деньги, здоровье брата было важнее. Миша приходил к Никите каждый вечер после работы.
Никита Нечаев с нетерпением ждал, когда его выпишут, чтобы наконец-то вернуться домой. Ведь больше всего на свете он хотел жить вместе со своим старшим братом и больше никогда не расставаться с ним.
Автор: Rina Katsura