Однажды мы с другом решили пойти на турнички. Как обычно, время было вечернее, часов девять или полдесятого, уже были сумерки. Надо сказать, что турники и брусья, где мы обычно касались, были в довольно глухом и безлюдном лесном массиве неподалёку от окраины, минут двадцать пешком, а если пробежкой, то в два раза короче. Сосны и ели поднимались густой непроглядной чёрной стеной, и посреди этой чащи кто-то воздвиг и вкопал в землю эти уже проржавевшие, покрытые облупленной синей краской гимнастические снаряды. Детьми мы с матерью грибы там собирали постоянно, помню огромные красные мухоморы величиной с крышку от кастрюли. По пути в лес в стороне за озером находилась деревня, а ещё дальше, вглубь леса — кладбище домашних животных, там были выгоревшие добела прикленные к стволам елей фотографии котиков, типа гирлянды или не знаю как назвать белые такие ленты как на новый год, обмотанные вокруг дерева, грубые сваренные из арматур низкие кресты. По пути нам попался мужик в камуфляже на каком-то четырехколесном мотороллере с большим прицепом. Придя на место, мы начали делать подходы. К этому времени стало уже совсем тёмно. Из глубины леса донесся душераздирающий, похожий на человеческий, крик. Мы в принципе знали, что это так делает какая-то сова или типа козодой, но все равно было не по себе. Весь лес застилал белый, какой-то призрачный туман, он стелился по низу, обволакивая стволы деревьев примерно на уровне пояса. Мать всегда говорила, что после такого тумана хорошо растут грибы. Я старался не смотреть в непроглядную черноту смыкающихся рядами елей высотой в 12-15 этажей, и отгоняя от себя мысли о том, что вместе с туманом из глубины леса выползают, постукивая разложившимися косточками, мёртвые котики и собачки, и они уже здесь, где-то рядом с нами. Под их скелетными лапками пожелтевшая трава и мягкий ковёр из осыпавшихся хвойных иголок будто шуршат, убаюкивающе, вводя в забвение: «почему ты не взял с собой косточку? Дай мне косточку, дай мне мяска!» Друг усердно пыхтел на брусьях, поднимая и опуская тело. Деревня была совсем рядом, там гулко лаяли вполне живые собаки, что придавало некоторой бодрости. Из леса донесся какой-то щелчок, вроде хруста ломающихся веток, и стих. Я посмотрел на друга: он тоже это услышал, так как завис на брусьях и затих. «Ладно, серег, айда домой уже, тёмно, как добираться-то будем, ноги переломаем», — сказал я ему понизив голос, пытаясь не выдавать волнения. Но Серёга был упорный парень. «Ща подожди, доделаю, двадцать раз ещё осталось» — ответил он. Я посветил в чащу карманным фонариком. Луч выхватывал огромные стволы полувековых сосен. Внезапно треск стал оглушительным, будто кто-то очень здоровый продирался напролом к нам сквозь еловые сучья и кустарник. Серёга резко спрыгнул со снаряда и крикнув «бля, уебываем ебана!» шустро метнулся мимо меня по направлению к предполагаемой тропинке. Я побежал сломя голову наугад и тут же упал, запнувшись о какую-то корягу. Всего трясло, я готов был обоссаться от непостижимого ужаса, накатывавшего волнами. Я не мог заставить себя обернуться и посмотреть, что там сзади. Боковым зрением я видел на фоне более светлого просвета меж деревьев неестественно тощую фигуру какого-то существа с огромными будто надутыми руками. Оно тупо мычало и бормотало себе под нос какую-то невнятную хуйню, а потом вдруг резво бросилось в сторону, в кусты. Я услышал отчаянный крик друга, это он упал и запутался там, не найдя в темноте дороги. А потом отчетливую человеческую речь: «Тебе тоже двоечку? Ффф ффффыфф!» Крик сереги оборвался и затих. Я полз на животе до самой дороги меж деревьев, ноги отказывались слушаться, потом, почти выползя на дорогу, я вскочил и побежал бегом, не оглядываясь. На бегу я понял, что обоссался, не понял только когда, скорей всего, когда ещё лежал на земле в сырой от тумана хвое. Ноги влипали в зад. Так быстро наверное я не бегал ни до того, ни с тех пор. Из леса доносился ржавый скрип снарядов, будто нечто огромное навалилось на них всей своей тяжестью и делало подходы, мерно и тяжело выдыхая: фффф ффффффф. Я прибежал домой, видимо на мне лица не было, потому что мать спросила, хорошо ли мы позанимались? Я ничего не ответил и сразу завалился спать. Через час мать разбудила меня и спросила, где мой друг, почему я пришёл один, оказывается, позвонили его родители и спрашивали, давно ли мы вернулись из леса. В общем, тело сереги нашли там же, недалеко от поляны со снарядами. Голова его была будто раздавлена огромными кувалдами, точнее, ее вообще не было, из туловища, как сейчас помню, торчал один лишь белый обломанный шейный позвонок. В протоколе написали: ударился при падении об металлические конструкции брусьев, правда полное отсутствие головы это не особо объясняло. Я же с тех пор вообще не выхожу из дома, даже в магазин, растолстел до ста двадцати килограмм, а ходить на турник и подавно забыл, чего и вам советую: лучше сидеть дома жирным, но живым задротом, чем лежать в могиле со своими уже никому не нужными мышцами.