Мы только что переехали в небольшой одноэтажный домик в пригороде. Район — как в детской книжке: спокойный, соседи дружелюбные, белые заборчики, все дела. Стоит ли говорить, что для меня, новоиспечённого отца-одиночки с трёхлетним сыном, это был новый этап в жизни. Пришло время преодолеть прошлогодние волнения и потрясения.
Гроза казалась мне метафорой этих перемен, последним красочным салютом перед тем, как грязь прошлого смоет с глаз долой. Моему сыну она тоже нравилась, даже когда электричество отрубилось. Эта была первая большая гроза в его жизни. Вспышки молнии озаряли пустые комнаты нашего дома, нераспакованные коробки отбрасывали жутковатые длинные тени, а он скакал и взвизгивал под раскаты грома. Ему уже давно пора было в постель, а он только-только успокоился и еле смог заснуть.
Наутро, когда я пришёл, он уже проснулся и улыбался. «Я молнию в окне видел!» — гордо заявил он.
Ещё через несколько дней он заявил мне то же самое. «Глупенький, — сказал я, — вчера грозы не было, тебе всё приснилось!»
«Ой…» Он казался немного сбитым с толку. Я погладил его по голове и сказал, чтобы он не волновался, скоро будет ещё одна гроза.
Потом это начало повторяться. Он говорил мне, что видел молнию за окном не реже двух раз в неделю, хотя гроз не было. Я подумал, что это повторяются сны о той самой первой грозе, запавшей ему в память.
Сейчас, оглядываясь на прошлое, я готов себя возненавидеть. Все говорят мне, что я ничего не смог бы предотвратить, мне неоткуда было узнать. Но я должен быть защитником своего ребёнка, и эти слова утешения бессмысленны. Я всё время заново переживаю это утро: делаю себе кофе, заливаю молоком хлопья, беру газету и читаю статью о педофиле, только что арестованном местными властями. Материал тянет на передовицу. Похоже, он выбирал себе цель (чаще всего маленьких мальчиков), некоторое время кружил перед их домом и фотографировал их со вспышкой через окно, пока они спали. Иногда он делал кое-что ещё.
Сопоставив это с последними событиями, я просто опешил. «Молния» казалась мне детскими фантазиями, а выяснилось, что это мой самый страшный кошмар.
Где-то за неделю до того, как извращенца поймали, мой сын пришёл ко мне в пижаме и сообщил: «Знаешь, у меня в окне больше нет молнии!».
Я решил подыграть. «Это хорошо, значит, погасла наконец?»
«Нет, она теперь у меня в чулане!»
Фотографии, изъятые полицией, я ещё не смотрел.
Перевод: Perdacello