Поздним вечером я вышел из подъезда: кончились сигареты, а ночь длинная. Стоял разгар января, и январь был великолепен: частые метели, легкий морозец. Вот и сейчас мело, и мело прилично: видимости было метров на десять. Пока добрел до ближайшей круглосуточной палатки, оказался весь облеплен белыми мухами. Приобретя искомое, бодро зашагал обратно. Идти-то всего минут семь, два двора протопать. Дышалось легко, пар валил изо рта, свежий морозный воздух щипал нос, снежок бодро хрустел под подошвами гадов. Улица опустела, я был наедине с зимней сказкой.
Оставалось пройти один двор, когда я заметил его. Прямо напротив меня стояла темная фигура. Нас разделяла узенькая тропинка, пересекавшая двор по диагонали, и мне не хотелось сворачивать, хотя некоторая опаска все же зашевелилась внутри. Я бодрым шагом двинул вперед. Снег все мел, но сквозь его пелену мне удалось рассмотреть мужчину, неподвижно стоявшего прямо посередине тропы. На нем было осеннее черное пальто, черные же брюки на тощих ногах. Он стоял, понурив непокрытую голову и опустив плечи; руки плетьми свисали до колен.
Мне стало не по себе, но я решил, что человек, скорее всего, пьян или удолбан чем-нибудь, – вот его и накрыло в пути. Не сбавляя темпа, я приближался к нему, машинально считая сокращавшиеся между нами метры. Пять…четыре… три… два… ну вот, почти… Наконец я поравнялся со странным типом и, уже собираясь навсегда оставить его позади, почувствовал, как его рука проворно и цепко ухватила меня за локоть. Тонкие пальцы больно впились в кожу. Даже сквозь пальто я чувствовал их ледяной холод. Я обалдел и испугался. Незнакомец стоял, все так же опустив голову. Его кисть сжимала мой локоть. Почувствовав, что начинаю покрываться мурашками, я рванул руку вверх. Его тощая ветка взлетела следом, но хватки не ослабила. Что все это значит?
Но вот тип, кажется, пришел в себя, потому что вздрогнул всем телом и начал медленно поднимать голову. Я стоял столбом, не зная, что думать. Может, у него приступ какой, помощь требуется? Хотя, с такой-то хваткой… Алкаш, будет мелочь стрелять? Тогда почему сразу не спросил, на подходе? Наркоман, хочет баблишка на дозу из меня выбить? Пусть попробует…
Мысли хороводом кружились в голове, пока незнакомец с поистине вельможной неторопливостью поднимал голову и попутно разворачивал ко мне корпус. Но я уже успел заметить, что рука у мужчины совсем бледная, даже серая, а кожа сухая и растрескавшаяся. И не только это ошеломило меня. Только сейчас я заметил, что чужак не выдыхает пар! Вот тут мне стало нехорошо. Я попытался вырвать руку еще раз, и тут он поднял голову.
Я сглотнул. Да, выглядел мужик неважно. На меня уставилось серое лицо, покрытое синюшными пятнами. На нем, изможденном и остроносом , со впалыми щеками, горели ввалившиеся черные глаза. Кожа ссохлась, облепив череп, губы провалились, под глазами – чернильные круги. Я смотрел на это лицо, не отражавшем ни единой эмоции, и был готов немедленно напустить в штаны. Нервы накалились добела. Локоть ныл. Сердце колотилось как бешеное, тело сжалось пружиной. Я готов был дать деру в любой момент – или грохнуться в обморок. И тут он открыл рот. Меня обдало затхлостью.
– Сквозь… кости… мои… трава… прорастёт…
Он произнес это бесцветным землистым голосом, чеканя каждое слово. Затем вновь замолк, пронизывая меня взглядом. Я окаменел, глядя, как снег ложится ему на лицо и не тает. Меня напрочь парализовало от страха. Я такого никогда в жизни не чувствовал: мышцы как будто окаменели, хотя больше всего на свете сейчас хотелось оказаться где угодно, но только не рядом с НИМ. Я боялся, что расстанусь с жизнью прямо тут, посреди знакомого и такого обычного двора, но ничего не мог поделать. Меня будто пришило к месту.
Прошло, наверное, целое тысячелетие. Мы смотрели, не двигаясь, друг на друга. Кто это? Нет – что это? Оно совершенно точно однажды было человеком. Но теперь... вряд ли оно вовсе живое. Господи, что этой твари от меня надо? Чего она хочет? Я стоял в двух шагах от дома – и на краю бездны. Это создание могло наброситься на меня и порвать глотку в любой момент. Сомнений в том, что оно на такое способно, не было.
– Сквозь…
Оно вновь открыло рот.
БЕЖАТЬ, БЕЖАТЬ, БЕЖАТЬ! – прорезала ступор мысль. Если услышу еще хоть слово от НЕГО, получу разрыв сердца. Я рванулся из его хватки, вложив в импульс все силы, весь кипевший адреналин, отчаянно надеясь, что мне удастся освободиться. И, о чудо – у меня вышло! Его сухие пальцы чиркнули по локтю и остались позади. Я услышал за спиной:
– Кости…
Я стартовал пулей. Не различая дороги, рванул вбок с тропы, через кусты, по сугробам, прочь, прочь, прочь оттуда. Низкие ветви деревьев хлестали по лицу, ноги проваливались в глубокий снег, но я был свободен, я бежал! Кровь клокотала, сердце колотилось где-то под горлом, – я несся, забыв обо всем на свете, отдавшись во власть спасительному инстинкту.
Забежав в родной подъезд, ракетой взлетел по ступенькам на шестой этаж, на ходу доставая ключи. Лихорадочно отпер дверь, закрылся и лишь тогда позволил себе перевести дух. Я весь трясся, пот лил ручьями, по лицу текли слезы. Я рыдал, как маленький, лишь сейчас обретя возможность прожить эту встречу. Понемногу приходя в себя, пошел на кухню, сварил кофе и просидел в своей комнате до утра, прислушиваясь к звукам снаружи.
Не знаю, гналось ли оно за мной. Не знаю, может ли оно узнать, где я живу. Без понятия даже, что ему от меня понадобилось. Знаю только одно: менее всего я хочу вновь услышать его мертвый голос у себя за дверью…