Говорят, самосбор живой и про каждого все знает. Живой или нет — только за стаканом этанола собачиться, но, что все твои слабости сечет, — это точно. Потому вглубь гиблых тоннелей не заберешься — в любой броне эта сволочь брешь найдет, и циклы твои сочтены. Чем дальше от жилой зоны, тем она сильнее. Отойди километра на два, и заразе даже думать не придется: трахнет гравиударом об стену — ни одной косточки не останется. А вот на наших этажах силенки явно не те, чтобы каждого встречного заворачивать в бублик. Если, конечно, после первой волны (а про первую, что и говорить, сиди за гермодверью — не высовывайся). На второй и на третьей, когда жильцов сразу не сносит, начинают изо всех щелей лезть псевдотвари, одна другой ублюдочней. Тогда-то и приходят ликвидаторы, чтобы выжечь опухоль на корню, пока не расползлась по всем шахтам и пролетам. А эти уродцы, хоть и хрен пойми по-каковски собраны, но пули боятся. Вот только резкие, как санпроверка, и злобные, что твой управблок.
Мы раньше каждый цикл уносили по два-четыре жмура, а то и сошкребали со стен — гермокостюм — он для другого сделан — эта мразь его, как чих-пых. Так бы все тут и сдохли, да наши в НИИ покумекали и придумали ликвидаторам в голову железку шить, чтобы те в бою соображали быстрее. Железка — она чи ЭВМ, чи шо — это не суть, главное, она в мозгу убирает все тормоза. У людей-то как: сначала доходит, кто перед тобой, потом уже целишься. А с перемычкой, хоть краем глаза задел гадину эту блевотную, рука сама стреляет. Тут-то мы им пригубить и дали! Пока мой Ванька рос, в ликвидаторской бригаде только три замены было, да и то один по тупости откинулся: захотел попробовать синий мох на вкус. Ну и попробовал... дурень! А Ванька здоровый уже вымахал, скоро брикеты крутить пойдет в пищеблоке.
Но самосбору, видать, ячейки наши уж больно приглянулись, и снова покатилось все в лифтовую шахту. Он не то мужикам в мозги залез, не то хрен знает, но его выродки научились прикидываться людьми! Ладно бы просто людьми, так они прям самыми близкими: детьми, женами, бабками иногда. Ну, то есть, как прикидываться: со стороны-то она тварь — тварью, но в голове тебе кажется, что это дочь твоя или сын. Короче, железка мозговая перестала работать: она тормоза снимает, когда ты сам стрелять хочешь, а по отпрыску своему кому лупить охота? До тебя-то доходит, что перед тобой очередная мразина, а не твой мелкий, но, пока ты это думаешь все, она тебя сто раз сожрет. После этого стало как раньше, даже хуже. Что ни сирена, то несколько тел несут на вторсырье. Тогда все хотели два этажа отдать, хоть и оба с компрессорами. Но умники наши опять разродились на идеи.
Насчитали они себе вкратце такую штуку... ну, это я, как помню, говорю, оно вообще звучало хитрее. Ихняя железка как бы работает на привычки. Если привык щупальца отстреливать, она за тебя сама руку направит в соответствующей обстановке. Надо, значит, чтоб все привыкли по своим родичам стрелять. Мы, конечно, в осадок выпали от такой заявы, но главный их пояснил, что, пока ты спокойный, девку свою не порешаешь за ее вид. И, даже если ее с начсклада в люльке застукаешь, все равно не порешаешь (в смысле, на автомате, из-за шунта в башке), потому что обстановка не та: тварей-то нет и всякого такого. Ну а, если дуреха твоя выскочила посреди второй-третьей волны, то ей все равно кранты, хоть стреляй, хоть не стреляй. Мы поутихли малехо, да и компрессоры не охота сдавать, решили бойцов по-новому учить. Сначала начерталки перестроили, чтобы они вместо жилпланов у каждого в бригаде срисовали родню. Вывесили это хозяйство на полигоне, и давай огнем поливать. Я тогда ошметки собирать заколебался, в жизни столько мусора не было. Но на следующей тревоге наши сработали получше, чем обычно: всего один труп. Оказалось, в этот раз мужики родню не только видели, но и слышали. А слышать они не привыкли, тогда снова думать надо. Вот Васильич и додумался, а остальных пронесло за каким-то хреном. Решили с голосами тоже как-то разбираться. Записали родню всю, включили на стрельбище. До нового звонка все освоились, вернулись без единого скола не костюмах. И так мы отстояли два этажа, сколько было нападок еще, а все без потерь.
Но я про самосбор не зря говорил, что он знает про всех. Ну или то не самосбор был, а обычная дурость. В общем, устроили по случаю постройки нового корпуса праздник. Все там собрались на открытие, так сказать. У нас в подблоке давно принято, что по важным сборам сначала говорит жена старшего ликвидатора. Это потому, что после всех тех циклов вояки больше в почете, чем даже шефы. Только после пары походов ребята больно неразговорчивыми становятся, а бабы — всегда бабы, захочешь — не заткнешь. И вот выходит она вся такая, платье себе сшила из вещмешков, все мужики на нее уставились. Ну и зацепилась, овца, за какой-то штырь. Платье с нее, понятно дело, сорвалось, а под ним — жопа, фиолетовая вся от заразы. Только подумать успел: «Валера, мать твою, ты ж ее спецом укрывал!», а Валера ейную рожу уже покрошил из автострела. У нас на открытии бригада до единого была при оружии — все ихние семьи тут же в сопли превратились, и кто там еще под огонь попал.
Мы тогда даже ошметки собирать не стали — переехали в тот же день. Ячейки по 3 квадрата, один пищеблок на всех — похрен! После такого будешь хоть в коробке жить, лишь бы не на том месте. Ликвидаторов пришлось отключить: у них мозги слишком привыкли к шунту, у двоих достать пробовали, те окочурились в момент. Остальные так и лежат на криоскладе вместе с концентратами, идей пока нет. А те этажи до сих пор, как жилые: ни псевдотварей, ни слизи, ни даже мха — самосбор почему-то их брать отказался. И, сдается мне, неспроста.