В ту пору, когда истина ещё не была познана в наших пределах, некто молился Богу Безбрежному, на коего единственно уповал, моля о бессмертии. Так говорил он: «Господи, многих богов ведал я, и все обещали мне жизнь вечную. Но в речах каждого слышал я ложь благозвучия, а в делах изобличал приторный яд, усыпляющий душу. Твоим словам лишь видел я опору, ибо дети Твои живут вечно, и годы проносятся мимо них. Научи меня этому пути, и клянусь, что не сверну с Твоей дороги».
Время текло, и прошение его продолжалось. И вот из-за границ беспредельного пришло послание: «Не Жизнь несу я, но Смерть. Жизнь есть Болезнь. Смерть есть Лекарство».
Слова эти смутили душу вопрошавшего, и он впал в недоумение, ибо видел, что твари Бога Безбрежного не ведают смерти. Но он не оставил своих устремлений, ибо было ему ведомо, что чёрное может таиться в белом, а великое – в ничтожном. На годы замолк он и погрузился в созерцание. Воспарял он в чёрные бездны неба и наблюдал исполинские трупы планет, заледенелые и спёкшиеся, созерцал лучезарную гибель звёзд, видел колоссальных мертвецов, что бездумно ходят, поднимая облака кометной пыли. Погружался в глубины сущего и видел рождение и смерть мельчайших частиц: пáрами вспыхивали они и тут же угасали, словно их и не было. Видел и то, что таилось за иллюзией микрокосма. А вокруг совершал оборот за оборотом бесконечный хоровод жизни и смерти, и тела, восставшие из праха, возвращались в прах, и дети сих тел, и дети детей их. И за всеми видениями проступал всё вещественнее величайший закон: смерть есть начало и конец всего.
Тогда снова отверз уста ищущий: «Господь Грядущий, зрящий зримое и незримое! Ныне постиг я, что Ты – единственно Истинный, и всяк следует тропам Твоим, пусть даже не ведает того; и всякий путь оканчивается у Твоего престола. Вот я здесь, научи меня быть с Тобой».
И отверзся разум его, и познал он тайные знаки и сокровенные ритуалы. Сукровица исторглась из очей и ушей его, но то была невеликая плата за подлинные знания, и знал просящий, что предстоит плата превыше уплаченной. Когда мёртвые звёзды сложились в небе в нужный узор, взошёл тот человек на гору, воздел кинжал, в лезвии коего были гнаржн и скхам, и рассёк себе грудь. Кровью своей оросил он поверхность горы. И сбросил он своё тело, словно иссохшую оболочку; и упало тело, как пожухлый лист падает с дерева.
Смертный сон пролегает за пределами времени, и никому не ведомо, сколько он длился. Мы знаем только, что однажды ищущий пробудился, и были у него лишь мысли и чувства, но не мог он двинуть ни единым членом, ибо мышцы его истлели, а кровь загустела и замерла. Он устремил взгляд в недра своей души, откуда приходили откровения и повеления Господни, и взмолился: «Господи, вот я мёртв, и недвижимо тело моё, и мысль моя застыла, как скованная льдом. Ты показал мне смерть, но не дал ей свершиться. Открой мне замысел Твой или дай мне сгинуть навеки».
И услышал он шёпот, похожий на шелест иссохшей шелухи: «Не Смерть я несу, но Умирание. Смерть есть лишь иная сторона Жизни, и нет бессмертия ни в одной, ни в другой, а лишь в том, что посередине. Ты познал два столпа бытия, кои образуют врата. Войди же меж ними».
И узрел он страну, что пролегла между вдохом и выдохом; и восстал, ощущая, как рвутся связки истлевшего тела. Восхваляя Господа Гниения за благую боль сию, он спустился к подножью горы.
И нашёл пещеру, что вела в сердцевину камня, и устремился в неё. Кишащая червями плоть отходила и осыпалась с костей его, и гной орошал камень, прорастая диковинными грибами, и трескались кости, касаясь скалы.
И в сердце горы отыскал он два столпа высоких, и щель меж ними была не толще волоса. Но плоть и кости не сковывали его больше, осталась лишь душа, пропитанная и преображённая благотворным йаэзлои, и он проскользнул сквозь щель незаметным дуновением.
И тогда сбросил он смерть, как тяжёлые вериги, сковывающие его дух.
Когда тело его освободилось от смерти, оно стало грязью. И воздвиг он из грязи пределы земные и небесные.
Когда взор его освободился от смерти, он стал сторонами света. И сделал он так, чтобы был верх и низ, и право, и лево, и близь, и даль.
Когда слух его освободился от смерти, он стал словом. И зазвучало слово, устанавливая законы и пределы.
Когда мысль его освободилась от смерти, она стала огнём. И воспылали огни, и осветили мертворождённый мир, и согрели его своим жаром.
И был мир подобен пылающему горну, в котором переплавлялось и перерождалось всё содержимое. Эоны прошли, и в этот мир была привнесена жизнь. И тогда обоняние его, освободившись от смерти, стало дыханием энтропии – ураганным ветром, что приносит с собой приливную волну. Ибо истинно говорю вам, что каждый живущий способен познать учение Бога Безбрежного, Господа Грядущего и Гниющего, освобождающего от оков Жизни и Смерти.