Когда мне сообщили, что мой брат — невменяемый псих, который жестоко расправился со своими детьми и женой — я не поверил. Это было невозможно, казалось мне. Я знал его с пелёнок — никто в мире не разбирался в нём лучше меня. Он точно не мог никого убить! Он по жизни ни с кем не дрался — рука у него не поднималась, даже когда его травили в школе. Мы поддерживали с ним хорошие отношения, я часто ездил к нему в гости, в его, недавно купленный, коттедж прямо у соснового бора. Последний раз я навещал его примерно за две недели до событий. Мы, как водится, выпили по пиву и разговорились. Ручаюсь — мой брат был адекватен, никаких отклонений в его поведении, никакой агрессии, раздражительности, никакой перемены в отношениях между членами семьи я не заметил. Мне показалось, что всё было абсолютно нормально.
Тем не менее, ночью с 16 на 17 августа он отвёл сына, дочь и жену в злополучный сосновый бор, где и убил. Не просто убил — проявил особую жестокость, изуродовав тела. После расправы он, как ни в чем не бывало, направился домой, даже не удосужившись спрятать убитых — оставил тела как есть, на поляне. Мёртвых нашли спустя неделю гулявшие по бору подростки, и каков был их шок! Гнилостный запах наверняка еще долго не выйдет из их головы. Некоторые части трупов уже успели растащить животные. Судмедэкспертам пришлось опознавать убитых по зубам. Личности были установлены. Никаких заявлений об их пропаже не поступало, хотя тела лежали в лесу целую неделю, что показалось странным — не значило ли это, что муж и совершил эту дикость? Сразу же в коттедж моего брата нагрянула полиция. Они застали его измождённым, истощавшим и потерявшим рассудок. Он не ходил в магазин, все запасы продуктов закончились и он ослабел от голода. Как только полицейские вломились внутрь — он в истерике бросился на них с ножом, но быстро был скручен, не успел причинить вреда.
Врачи признали его невменяемым. Я просто не верил своим ушам. Как сказал психиатр — при шизофрении убийства могут быть ничем не мотивированны, такие поступки всегда трудно предсказать, они импульсивны и связаны с галлюцинаторно-бредовыми переживаниями. Так же врачи говорили, что кроме всего прочего у моего брата обнаружена паническая боязнь деревьев — он всеми силами пытался избегать их, пришлось даже перевести его в палату, у окна которой ничего не росло. Словно это было триггером посттравматического стрессового расстройства. У своего коттеджа, кстати говоря, он срубил всё что только можно, не оставил ни единого деревца. Он точно тронулся.
С братом удалось встретиться только через полмесяца, когда лечащий врач дал разрешение на свидание. Было довольно жутко сидеть напротив него, своего родного брата, и осознавать, что это уже совсем не тот человек, которого знал. От былой личности словно ничего не осталось. Выглядел он холодным и отстранённым. По поводу совершённого убийства не раскаивался, толкового объяснения своему поступку дать не мог.
Себя считал он абсолютно здоровым. В отделении, со слов врача, он был вял, не следил за своей внешностью, много времени проводил в постели, плохо спал. Когда темы для разговора (если это вообще можно было назвать разговором) иссякли и сотрудник отделения стал уводить его в палату, то брат пристально заглянул мне в глаза и шёпотом, чтобы его не услышали другие, сказал: «Саня... Дневник в чайнике...» И на этом всё.
Я не сразу понял что он имел ввиду, да и вообще следовало ли придавать значение словам невменяемого? Однако что-то подсказывало мне, что это было нечто важное. Брат не мог съехать с катушек на ровном месте. «Дневник в чайнике». Брат спрятал свой личный дневник в чайнике дома? Я подумал, что если наведаюсь в его дом, то ничего не потеряю. А если обнаружу личный дневник, то смогу понять что было у него на уме, и покажу записи лечащему врачу, что наверняка позволит облегчить лечение. Ключ у меня был — брат дал мне его ещё задолго до всего этого, чтобы я мог, в случае чего, перекантоваться у него. «Двери моего дома всегда открыты для тебя» — говорил он.
На следующий день, сразу после работы, я направился к его коттеджу. Дом стоял на отшибе, в уединённом месте. До леса рукой подать. Был пасмурный сентябрьский вечер, холодно и темно, что придавало заброшенному дому и могучему сосновому бору особенную атмосферу. Какие страшные вещи здесь происходили... Деревья действительно были спилены. Осмотрев фасад, я заметил, что одно из окон разбито — наверняка в «дом маньяка» успела наведаться вся местная детвора. Я зашёл внутрь, света не было — отрезали за неуплату. Пришлось включать фонарик на мобильном, а батарея уже садилась — целый день как-никак отработал телефон.
Луч фонаря вырвал из мрака следы обуви, сигарные бычки, пивные бутылки. Дело рук «туристов». Надо было что-то предпринять, ведь дом могли обнести. Наверняка уже обнесли! Побродил по всем комнатам, оценил масштабы беспорядка, потом заглянул на кухню. Стол был покрыт толстым слоем пыли, чайник, кажется, никто еще трогать не додумывался. Я сунул руку в чайник. Нащупал толстую тетрадь. Полистал — действительно, дневник. Значит, брат припрятал его для меня? Что сказать — оригинально припрятал.
Атмосфера пустого дома давила на психику, кроме того телефон пищал, давая знать, что вот-вот разрядится, поэтому я вышел наружу, закрыв за собой дверь, сел в машину и принялся читать, включив внутренний свет.
Первые страницы дневника описывали жизнь брата ещё за полтора года до убийства семьи. Обычная бытовуха, иногда встречались философские измышления. Ничего примечательного. История о том, как в конце зимы этого года он переехал в этот коттедж — большой праздник для всей его семьи. История, как отмечал новоселье, на котором был и я. Как катался на лыжах по лесу. Куча мелких заметок. Однако вскоре я стал натыкаться на странные заметки, довольно любопытные. Поначалу я им не придавал значения, но потом от тихого ужаса по спине пробежался холодок.
«18 июня. <...> Как наступили летние каникулы — дети маятся от безделья. Неоднократно замечал, как Игорёк уходит гулять в бор. Настенька боится ходить в лес, потому что там между деревьев висят паутины с огромными лесными пауками, а Игорь постоянно туда бегает, ему пауки нипочём. Сказал ему, чтобы далеко только не заходил, не дай бог заблудится ещё. <...>
27 июня. <...> Игорь очень часто ходит в лес, словно там мёдом намазано. Проследить бы что он там творит. <...>»
Эти записи перемежаются с невзрачными заметками. Я покажу лишь те, что имеют важность.
«9 августа. <...> В последние деньки Игорь стал очень молчаливым и замкнутым. Перестал гулять, целыми днями сидит дома. Мне это показалось подозрительным и я решил поговорить, не случилось ли чего? Он сказал, что всё у него нормально, но было видно, что это далеко не так. Выпытать у него ничего мне не удалось. Когда я готовился спать, в комнату неуверенно зашла Настёна и рассказала, что Игорь ходил глубоко в лес, где встретил нечто, что его очень сильно напугало. «Кто-то очень страшный» <...>
10 августа. <...> Игорь побил Настёну, пришлось его отлупить ремнём. Почему поднял руку на девочку, он мне объяснять отказывался. Я спросил у него, кого он видел в лесу. Он ответил, что никого не видел. Врёт. Видно, что врёт. Но молчит как партизан. <...>
11 августа. <...> Увидел рисунки сына. Лес, лес и какая-то ветвистая фигура между деревьев. Кажется, это и есть то, о чем говорила Настёна? Рисунков куча и везде эта фигура. <...>
12 августа. <...> Пёс пропал. Отвязался, наверное, да убежал. Походил по округе, по бору, звал — не идёт. И голоса не подаёт. Надеюсь, вернётся, а то жалко, хороший пёс же. <...> Оба ребёнка какие-то напуганные и молчаливые. Мне вдруг почему-то показалось, что это имеет какое-то отношение к пропавшей собаке. Но они сказали, что не знают где пёс. Врут. Легко определить, когда дети врут. Но выпытать у них мне ничего не удалось. <...>
13 августа. <...> По пути в магазин встретил соседа. Разговорились, он сказал «Опасно детей в лес отпускать. С собакой туда ходили вчера, как я видел». Когда я вернулся домой, то отлупил детей за ложь, сказал, что я все знаю и заставил их заговорить. Сын ответил, что собака мертва, что «это была жертва». Я удивился жестокости своих детей и заставил их вести меня к месту, где они убили собаку, на что те хором взвыли и буквально умоляли не ходить в лес. Эта настойчивость меня напугала. Но в лес они всё-таки отвели. И когда я увидел изуродованное тело пса... бедная собака была затыкана острыми ветками, словно подушечка для иголок. Такая кровожадность меня очень впечатлила, пришлось устроить им длинную промывку мозгов. Надо вести их к психологу, это ненормально. <...>
Посреди ночи к нам в спальню прибежал заплаканный сын. Он хныкал, говорил, что ему страшно, что вокруг дома кто-то ходит. Рассказал, что в открытое для проветривания окно ему этот «кто-то» шепчет. Но что меня поразило больше всего, даже напугало — это его слова «Зря ты папа в лес ходил и потревожил его, ведь теперь он убьёт всю нашу семью». От этих слов у нас с женой волосы дыбом встали. Мы пытались успокоить Игоря, но не получалось. Тогда я сказал, что сейчас выйду во двор и докажу, что там никого нет. На что сын только впал в истерику и молил криком не выходить наружу. Я не стал выходить, чтобы не пугать его. <...>
14 августа. <...> Все цветы в доме завяли. И в огороде все растения погибли. Это что, морозом побило? Да вроде не было ночью мороза. Химическая авария что ли? <...>
16 августа. БОЖЕ МОЙ! Я БЫЛ ИДИОТОМ! КАКИМ ЖЕ Я БЫЛ ИДИОТОМ! СЛЕПЦОМ! ОНИ ВСЕ МЕРТВЫ! ИЗ-ЗА МЕНЯ! ГОСПОДИ, ЕСЛИ ЭТО КТО-НИБУДЬ ЧИТАЕТ... БЕГИТЕ ПОДАЛЬШЕ ОТ ЭТОГО ПРОКЛЯТОГО ЛЕСА! Ночью нас разбудил Игорь, вопил «Он забрал Настю! Он забрал Настю!». Мы кинулись наверх, к её комнате, и действительно, Настя пропала. Только окно было открыто настежь. Кто то забрался в наш дом через окно. Мы выбежали звать Настю на улицу, несмотря на все уговоры Игоря не выходить наружу. Скоро из леса донёсся крик «Мама!!!». Мы тут же кинулись на голос, что естественно. Только о жизни своей дочери я тогда думал. И даже ножа не взял с собой, никакого оружия... Еще какое-то время мы шли на крики, собирая по пути все паутины, вышли на поляну, где увидели Настю. Она одна и никого больше. Она плакала. Когда мы подошли к ней, она закричала: «Оно не отпустит нас домой! Оно не отпустит нас домой!».
И тут я увидел между деревьями НЕЧТО. Что было дальше — я не помню, я был очень напуган, я в ужасе бежал. Я помню лишь, как нёсся по лесу и ОНО шло за мной! Я не видел его, когда оборачивался, но я слышал шаги, слышал как ОНО шло за мной. И жена и дочь... Я их бросил там. Они мертвы. Когда я добежал до дома, то сына там не оказалось. ОНО забрало и его.»
На следующих страницах брат описывал, как не выдержал некого шёпота и днём спилил все деревья вокруг коттеджа. «Это они виноваты! Они!». Возможно, его психика просто искажала шелест листьев на ветру. Потом, когда отложил бензопилу, он увидел ветвистую чудовищную фигуру в зарослях и снова спрятался в доме, не решаясь выходить. Чудовище стало ходить вокруг дома даже днём. Оно поджидало его. Он боялся выходить наружу, хоть запасы еды закончились, был вынужден голодать. Он спрятался в самой глубине дома, вдали от окон, чтобы НЕЧТО не увидело его. Это были последние записи в тетради. Потом он, похоже, окончательно свихнулся.
Я сглотнул, отложил дневник и посмотрел на сосновый бор. Совсем стемнело. Стало как-то не по себе. Это что, правда? Или это плод больной психики моего брата? Где та самая грань, за которой он утерял адекватность? Какого числа он тронулся с ума? Это срочно нужно показать психиатру, пусть разберётся. Правда это или нет — дневник меня напугал. Конечно, это всё может быть вымыслом, но когда ты один у мрачного леса, то подобные истории воспринимаются как-то иначе. Они обретают реальность. Хотелось срочно убраться с этого места подальше. Я завёл машину и второпях уехал — казалось, словно за мной кто-то наблюдает.
Паранойя оставила меня, когда я вернулся в шумный город. Большое облегчение я испытал, открыв дверь в свою квартиру. Я перевёл дух, принял горячую ванну. Однако в тишине квартиры тихий ужас стал медленно возвращаться. Той ночью я не смог уснуть без света. Пришлось включить телевизор, чтобы подавить гнетущую тишину. История глубоко запала мне в голову. «Завтра отвезу дневник к психиатру. А потом однозначно нужно обследовать тот лес. Не в одиночку и не ночью — это точно. Договориться с егерями или с какими-нибудь охотниками... Если эта тварь существует, то её нужно убить.»
В психбольницу к брату я поехал утром, медлить не стал. Его личный дневник следовало незамедлительно показать лечащему врачу. Психиатр удивился тому, что я проник в дом брата, но читать лекции о законности не стал.
— Дневник я изучу. Вам перезвоню и скажу, что об этом думаю. Только оставьте свой номер.
— Хорошо. А эти записи вообще помогут в лечении?
— О, да. Дневник психически нездорового человека — очень ценная вещь. Особенно вашего брата. Он же отрицает свой диагноз. И нам не доверяет. С дневником, особенно с таким объёмным, мы сможем понять когда именно начались проблемы. И вообще лучше поймём пациента. Это однозначно поможет лечению.
Врач перезвонил вечером, когда я прожигал остатки субботы за просмотром фильмов — пытался отвлечь себя от страшных мыслей о сосновом лесу. Звонок заставил меня от неожиданности подскочить — настолько сильное впечатление произвели на меня записи брата. Врач сказал, что проанализировал дневник.
— Это было довольно занятно, я вам скажу. Можно даже научную работу писать по психиатрии. По прослеживанию грани, когда сознание человека перестаёт быть здоровым.
— Скажите мне сразу. Описанное в дневнике — это правда?
— Конечно же нет. — врач усмехнулся. — Это, можно сказать, самый обычный случай. Дело в том, что ваш брат Тимур придавал слишком большое значение походам ребёнка в лес, его поведению и рассказам дочери. Его внимание обострилось и он стал обращать внимание на те вещи, которым бы просто не придал никакого значения в обычном состоянии. Понимаете? Симптомы его психического расстройства проявлялись именно в той очередности, в которой они должны проявляться. Постепенно, с усилением и появлением новых симптомов. Паранойя, голоса в голове, галлюцинации, одержимость. Так сказать, в яблочко.
— Это точно галлюцинации?
— Э-э-м... — кажется, врач засмеялся. — То есть вы хотите сказать, что в лесу действительно бродит страшное чудище и убивает людей? Извините, конечно, но если вы действительно сомневаетесь, кто убил его семью: ваш брат или чудовище, то обратитесь в полицию, судмедэксперты наверняка разобрались в характере нанесённых травм.
— Да нет, я... — мне стало стыдно, что я, как маленький ребёнок, поверил в существо из леса. — Забудьте, я просто перенервничал. Так что там насчёт симптомов?
— Значит, сначала у него появились внезапные мысли, которые разрабатывались, культивировались. Постепенно развивалась паранойя. Он стал одержимым и со временем утерял способность критично воспринимать мир. На бумаге это заметно. Ему стало казаться, что его хотят убить, что за ним следят. Словом — у вашего брата всё по-канону.
Надо сказать, мне немного полегчало. Ужас отступил под натиском аргументов. Но всё равно осталось какое-то неприятное ощущение, словно врач заблуждается, словно отнёсся к описанным событиям с точки зрения своего гипертрофированного скептицизма, свойственного его профессии. С другой стороны, он разбирался в психике людей гораздо лучше меня, говорил складно и аргументированно. Мне было нечего ему противопоставить, кроме своего сердечного желания признать брата невиновным.
В конце разговора врач сказал, что он пытался выудить у Тимура ещё информацию о галлюцинациях, но тот не доверяет персоналу и потому отмалчивается. Для того, чтобы получше узнать о болезненных переживаниях, психиатр предложил мне устроить беседу с Тимуром.
Свидание было назначено на следующий день. Я прибыл в больницу и меня отвели в посетительскую, где уже сидел брат, всё такой же безучастный. Немного поговорив с Тимуром, я попросил сотрудника отделения выйти ненадолго, чтобы «поговорить с братом на личные темы». Сотрудник якобы «поломался», но в конце концов вышел — это была клоунада для брата, чтобы он поверил мне, что я с ним заодно. Её предложил разыграть лечащий врач, мол перед своим родственником Тимур точно раскроется, обо всем расскажет и лечение станет более направленным и эффективным. Едва сотрудник вышел за дверь, я наклонился поближе к Тимуру и заговорил:
— Я нашёл твой дневник в чайнике и прочитал. И мне очень страшно.
Брат сразу оживился, перестал быть отстранённым. Он глядел на меня и, кажется, не знал с чего начать.
— Тимур, ты понимаешь, что нужно объявить охоту на эту тварь?
— Они не поверят.... — сказал он и тихо заплакал. — Это ОНО виновато...Я не виноват... Я не виноват...
— Я на твоей стороне, Тимур. Слышишь? Я займусь охотой, найду людей, которые помогут. Мне нужно, чтобы ты рассказал мне о чудовище подробнее. Я должен хорошо знать врага. Расскажи подробнее.
— Пожалуйста... Саня, пожалуйста... Спили все деревья вокруг больницы...
Я не знал что ответить.
— Спили все деревья вокруг больницы... Прошу...
— Зачем?
— Если тут не будет деревьев... ОНО здесь потеряет свои силы... Спили всё. Прошу... Или оно убьёт меня...
— Оно уже здесь?
— ОНО придёт за мной. Если бы я не спилил деревья вокруг дома... я бы здесь не сидел... — Тимур не сводил с меня глаз, он дрожал.
— Это существо разве не в лесу?
— ОНО придёт сюда. Может быть оно уже здесь... Мне кажется... что я вчера слышал шёпот. Тот самый шёпот...
— Оно разговаривает по-человечески?
— Если прислушаться к тишине в лесу... можно услышать его голос.
— Как оно выглядит?
— Я... я не знаю... на него страшно смотреть. На него лучше не смотреть!
— Я найду охотников и мы убьём это существо.
— Нет... Мне нужно в степь. Мне нужно в степь. ОНО не зайдёт так далеко...
— Почему оно хочет тебя преследовать?
— Оно не хочет, чтобы об его существовании кто-то знал. Я потревожил Его. Я увидел Его... Прошу, пообещай мне, что ты сделаешь как я сказал.
* * *
Разговаривать с братом было тяжело. Ничего толкового разузнать не получилось. Всё, что удалось мне записать на диктофон, я показал психиатру. Он прослушал и сделал неутешительный вывод, что паранойя усиливается. Ещё некоторое время мы с психиатром разговаривали о ходе лечения. Я сообщил врачу в каком состоянии находится дом Тимура, что там разбито окно и туда часто наведываются гости. Коттедж формально находится под присмотром интерната, так как они являются его опекунами, но, как сказал врач, регулярно следить за состоянием заброшенного дома они физически не могут. Тогда я предложил, что буду следить за домом брата самостоятельно — не хотелось, чтобы коттедж превратился в пристанище для бомжей. Интернат дал добро.
Пока ещё было светло, я съездил к коттеджу. Хоть врач и убедил меня своими аргументами — зашёл я в дом даже не заглядываясь в сторону соснового бора — было страшно. Целый день занимался генеральной уборкой, затянул разбитое окно плёнкой. Мусора было предостаточно. Когда выносил очередной пакет до мусорного бака — увидел ребятишек, что тусовались вокруг моей машины. Видимо, они удивились, что сюда кто-то приехал. Им я пригрозил кулаком, что обращусь в милицию, если ещё раз залезут сюда, и те разбежались.
Надо было скорее менять стеклопакет, ведь если у дома разбито одно окно, то скоро будут разбиты и все остальные. Теория разбитых окон. А это уже сплошное разорение. Кроме того, будет жалко угробить неплохое состояние дома зимними морозами. Поэтому я замерил окно и договорился на послезавтра с мастером о ремонте и заплатил за электричество и водопровод, чтобы включить отопление. Всё надеялся, что брат когда-нибудь выздоровеет и вернётся сюда, в нормальный дом...
Я узнал у полиции характер убийства. Да, я слишком любопытен и меня сложно успокоить. Трупы были нашпигованы острыми ветками, Тимур, как одержимый, не хотел оставить живого места на телах своих жертв. Я вспомнил эпизод из дневника, где брат описывал труп собаки, как утыканный ветками «словно подушка для иголок». Когда я спросил, мог ли такое сделать человек, то там усмехнулись, мол «Ты чего, тоже как и брат веришь в чудище из леса?». Сказали, что я ищу только ту информацию, которая подтверждает мою версию и игнорирую все, что её не подтверждает или противоречит. На том разговор и закончился. Ко мне вернулась тревожность.
Во вторник я отпросился с работы пораньше, чтобы встретить установщиков окон. Закупился продуктами, чтобы поужинать в коттедже брата, ибо в городскую квартиру вернусь только вечером. В доме уже было электричество: горел свет и работало отопление. Стало совсем уютно. Мрачная, давящая атмосфера исчезла. Больше сюда никто не залезал и, надеюсь, не залезет — удалось напугать детишек полицией.
Пока ждал оконщиков, смотрел телевизор. По всем каналам показывали бред, я только и делал, что щёлкал пультом. Старался не думать о лесе. Правда, получалось неважно. Это как «не думать о белой обезьяне». Установщики позвонили мне и сказали, что задержатся из-за «непредвиденных обстоятельств», что меня слегка напрягло, ведь дело уже под вечер, а мне хотелось убраться отсюда засветло. Мысли стали штурмовать мою голову с удвоенной силой, я нервничал и крутил в руках пульт. Пытался вникнуть в происходящее на экране, но не выходило.
Не выдержав, я вышел на улицу и направился к бору — нужно было доказать себе, что там никого нет. Иначе я никогда не отделаюсь от этой тревожности. «Это всё выдумка. Это всё галлюцинации. Я слишком впечатлителен. Судмедэксперты, психиатры, полиция — все они профессионалы своего дела, все они говорят, что убийца — Тимур. Мне нужно пройтись по лесу. Клин вышибают клином, а страхи вышибают встречей с этим страхом лицом к лицу. Там ничего нет!»
Высоченные сосны покачивались на ветру, я всматривался в черноту между стволов, искал ветвистую фигуру. От волнения вспотели ладони. Я остановился у самого края бора. Как там брат сказал? Если прислушаться к лесу, можно услышать Его голос? Тихо. Я долго не мог заставить себя войти в лес. Когда зашёл — постоянно озирался на светлый просвет позади, старался не выпускать дом из вида. Я покружил по окраине, послушал звуки леса, осмелел, углубился в чащу, даже выпустил из вида коттедж. Бор выглядел мирным и безопасным. Даже успокаивающим. «Если дневник — это правда, то в лес идти в одиночку опасно. Если же это просто бред, что более вероятно, то поиск только отнимет у меня время. В обоих случаях идти туда бессмысленно. Звать охотников и егерей? Покрутят у виска и даже слушать не станут. И правильно сделают.» Я вернулся домой.
Оконщики опоздали к назначенному сроку и долго возились со стеклопакетом. Закончили работу уже поздно, на округу спустилась темнота. Я с ними расплатился и они уехали. Глядя на часы, я понял, что если сейчас отправлюсь в городскую квартиру, то приеду уже совсем глубокой ночью и не высплюсь к завтрашней работе. Не люблю ходить с сонной башкой. Потом я посмотрел на почерневший сосновый бор. Теперь он не казался успокаивающим. Я хлопнул ладонью по лицу и сделал себе мысленный выговор: «Что я как маленький мальчик, а? Останусь ночевать здесь. Нехрен выдумывать. Завтра мне нужна свежая голова, работа предстоит важная. Высплюсь здесь.»
Я поужинал, посмотрел какую-то дурацкую комедию. Глянул на улицу, на термометр — похолодало. Настроил отопление, чтоб не окоченеть под утро. Затянул окна шторами, чтоб спокойней было и улёгся спать, прямо на диване. Стало совсем уютно и спокойно на душе. Я растянулся и подумал, что, наверное, просто устал. Оттого голова и думает плохие мысли. Просто слишком много дерьма за последнее время. Нужно брать отпуск, съездить куда-нибудь на юг, оттянуться по-полной. И уснул, хорошим сном.
Проснулся я посреди ночи от того, что внезапно наступила гудящая, как колокол, тишина. Телевизор выключился. Весь свет в доме погас. Адреналин выбил остатки сна, сердце бешено заколотилось, мысли заметались, складываясь в тревожный паззл. Дело дрянь. Я лежал с раскрытыми глазами, затаив дыхание, пытаясь уловить хоть какой-нибудь звук из глубин дома. Оно уже здесь? Оно пришло за мной?
Рукой я пытался нащупать смартфон. Куда же он делся? После недолгих поисков, я его нашёл и сразу же включил фонарик. Луч пробил непроглядный мрак, осветил комнату. Чувство безопасности и уюта, кажется, покинуло этот проклятый дом. Проклятый дом, проклятый лес, проклятый дневник. Я уже десять раз успел пожалеть, что не поехал в городскую квартиру. «Ну подумаешь, не выспался бы! Господи, господи...»
Я осмотрел комнату. Пусто. Никого. Я аккуратно поднялся с дивана, но он всё равно заскрипел. Я тут подумал, что свет погас потому что могло просто выбить пробки. Тогда следует найти щиток. А это придётся идти в противоположную часть дома. Я ещё раз прислушался. Тишина.
Старался шагать беззвучно, перекатываясь с пятки на носок. С собой я прихватил кухонный нож, он придал мне совсем немного уверенности, но я всё равно не представлял как вести себя, если увижу внутри дома Его. И поможет ли мне нож? «А может он не в доме, а на улице? Ходит вокруг коттеджа, выжидает, когда я выйду наружу. Сейчас ночь. Как там писал брат в дневнике? Оно не уходило в лес даже днём? То есть я не могу рассчитывать уйти отсюда даже когда наступит утро? И что тогда? За братом приехала полиция, а кто приедет за мной? Да, точно. У меня же есть телефон. Я позвоню, попрошу помощи» — тут я понял, что слишком рано начал паниковать, ведь я никого не видел.
До щитка добрался без приключений, открыл железную крышку, глянул. Действительно, вышибло пробки. Чёрт! И не удивительно ведь, я же по всему дому навключал всё, что только можно! Я врубил электричество. Свет вновь зажёгся, стало слышно, как заговорил телевизор. Я рассмеялся. Боже, какой же я дурак! Нет, не дурак — просто человек с хорошей фантазией. Любой человек с хорошей фантазией здесь накрутит себе так, что мало не покажется. Это как после просмотра хоррор фильмов — когда ложишься спать, то внезапно начинаешь слышать, как что-то шебуршит, дом наполняется тревожными звуками. Однако на самом деле эти звуки раздавались всегда, просто сейчас ты возбудил свою психику просмотром ужасов, перевёл её в боевое первобытное состояние ночного страха. Оттого слух обострился и ты обращаешь внимание на те звуки, которые бы просто не воспринял будучи в расслабленном состоянии. Так и я сейчас, я просто внушил себе невесть что. И вдруг электричество вырубилось, пробки вышибло, а ты один в тёмном доме, совсем рядом с лесом, накануне почитал страшный дневник брата... Волей-неволей поверишь в любое чудовище!
Остатки ночи я пытался уснуть, но адреналин слишком подстегнул мою нервную систему, поэтому ничего не вышло. Никаких тебе чудовищ, никаких тебе стуков в дверь, лиц в окне или шагов на чердаке. И даже когда выходил утром к машине, чтоб уехать на работу — ветвистое чудовище не встретило меня у порога. Я совсем повеселел, можно сказать, радовался жизни.
Последующие дни я выкладывался на работе, пару раз наведывался к коттеджу, чтобы проверить, не разбили ли сорванцы новые окна, и настраивал отопление. Вечера проводил за просмотром фильмов или за кружкой пива с друзьями в баре или где-нибудь в антикафе. Мысли о дневнике отступили, спать я снова стал крепким здоровым сном.
Все было спокойно. Пока мне утром не позвонил лечащий врач моего брата Тимура. Он сообщил мне, что Тимур сбежал этой ночью и спросил у меня, не наведывался ли он ко мне домой. Я ответил, что нет, не наведывался. Психиатр предупредил меня, что если я увижу брата, то должен постараться держаться от него подальше, даже убегать, вызвать полицию, так как брат может напасть.
— Никто не может знать что у него на уме. Поведение шизофреников предсказать невозможно. Он может быть спокойным сейчас, а через секунду воткнуть вам нож в горло. Будьте осторожны и сообщите нам, если что-то узнаете. Надеемся, что мы найдём Тимура раньше вас.
Однако уже к полдню врач сделал повторный звонок. Труп моего брата нашли на берегу реки, что протекала совсем рядом с интернатом. На секунду я вспомнил, о чем просил брат — спилить деревья вокруг больницы. Но психиатр пояснил, что Тимур утонул, по версии полиции — типичный суицид. Тело вынесло на берег течением. Он сделал отмычку, каким-то образом укрывал её от персонала — это вина сотрудников, что они не доглядели за братом. Следовало ожидать от него таких поступков, как от особо буйного пациента. Медсестра, что видела его последней, сообщала, что никаких посторонних вещей в комнате она не нашла. Гулять его не выводили — из-за боязни деревьев, а свиданий у него ни с кем, кроме как со мной, не было. Лечащий врач спросил у меня, точно ли я не передавал каких-нибудь вещей своему брату, когда сотрудник вышел из посетительской. Но я ничего Тимуру не отдавал. Сделали предположение, что отмычку ему подкинули каким нибудь способом «свободные» пациенты, которые имели право на более-менее вольное перемещение по заведению.
Известие о смерти брата надолго выбило меня из колеи. Похороны, горечь. Внезапно объявились родственники, которые «всю жизнь его горячо любили», которые претендовали на наследие, на его добротный коттедж у живописного соснового бора. Прямым наследником являлся я, интернат тоже поддерживал меня в этом плане. «Любимые» родственники седьмой воды на киселе наседали мне на уши, мол зачем мне тот коттедж, но после недолгих напряженных разбирательств и склок дом отошёл ко мне.
Мне он действительно не нужен был. Но отдавать коттедж брата лицемерным ублюдкам-родственникам я даже и не думал. Поэтому я стал сдавать коттедж в аренду. Брать его долго никто не хотел, поэтому я частенько проводил свободное время в коттедже сам. Дом был, конечно, уютней, чем моя городская квартира, хоть до работы ехать далеко. Сауна, выпивка. Часто заседали там с друзьями. Я стал постепенно отходить от смерти брата, расшевелился, вошёл обратно в ритм жизни.
22 октября, когда листьев на деревьях уже не осталось, на улице стояли холода, но снег ещё не выпал, мне пришло предложение «снять коттедж под вечеринку». Молодёжь собиралась устраивать там посвящение первокурсников в студенты. Мероприятие на восемьдесят человек. Очевидно, что там будет пьянка и неадекват — видал я уже в своё время подобные мероприятия, но предлагали хорошую сумму денег, мол место хорошее, романтичное. Плюс ко всему обращались ко мне опытные во вписочных делах старшекурсники, адекватные, как мне показалось. Они приведут с собой вышибал, которые будут приглядывать за пьяными и торкать их на улицу в случае чего.
Я согласился. А что? Денег подниму хоть наконец с этого коттеджа, а то убытки одни. Я подготовил дом — запер комнаты, в которые студентам ходить не следовало, сгрёб важные вещи по закуткам и так же надёжно запер. Сказал организаторам, за какими местами следует особо присматривать и условились, что они после вписки отмывают дом от разлитого бухла, блевоты и прочих прелестей. И уехал по своим делам.
На следующее утро меня пробрал колотун. Мне сообщили, что ночью, когда неопытные первокурсники напились как свиньи, и, очевидно, пора было вызывать автобус и расталкивать всех по домам, организаторы не досчитались пяти человек. Считали несколько раз — не хватало пятерых. Они изначально предупредили всех, чтобы никто не уходил без предупреждения со вписки раньше времени и, тем более, в лес. Да и уходить домой было бессмысленно — до города пешком не дойдёшь, а таксисты к коттеджу не подъезжали — это точно. Автобус с бухими отправили в город, а группа вышибал с фонариками пошли бродить по округе, звать пропавших. Думали, что они выпили лишнего и могли заплутать в лесу. А на улице мороз — не дай бог замёрзнут! Безуспешно, поиски кончились неудачей. Тогда позвонили в полицию. Закончилась эта история тем, что на поляне в лесу нашли трупы, исколотые острыми ветками. Все пять студентов, в состоянии алкогольного опьянения ушли гулять в лес, где были убиты. Полиция ищет виновных среди студентов.
А вот я все понял. Я понял, что слишком долго закрывал глаза. И мне закрывали глаза. Все твердили своё, все давали этому логичное объяснение. Я слишком долго убеждал себя в том, что сосновый лес на самом деле пуст. От одной мысли, что я провёл рядом с тем лесом ночь, что бродил среди деревьев, вслушиваясь в тишину — у меня начинался тремор. Что же, получается? Брат был прав? Это была последняя капля.
Выходит, что люди будут умирать, а никто так и не узнает истины? А ведь никто и не хочет верить в правду! Слепцы... Тогда я просто обязан положить этому конец. Да, это страшно и опасно. Однако ОНО убило моего брата, его семью и ещё нескольких человек. Я обязан найти способ уничтожить его.
Что предприняла полиция? Да, они определённо усмотрели взаимосвязь между смертями, они тоже знают о существовании дневника Тимура, однако не будут же они писать в протоколах «убиты неизведанным чудовищем, лес подлежит сожжению»! Полиция прочёсывала лес в поисках следов убийцы, но ничего не нашла. Допрашивали соседей — безрезультатно. Улик нет. Дело, очевидно, в тупике и ничего с этим не поделают. Поэтому остаётся полагаться только на свои силы, либо же продать коттедж и навсегда забыть. Вот только получится ли? Не съест ли меня совесть за бездействие? Не будет ли это значить, что кровь последующих жертв будет на моих руках? Выдержу ли я это самобичевание? Кажется, что нет.
Судя по всему, Оно обитает в лесу и нуждается в деревьях. Оно способно перемещаться на большие расстояния, но предпочитает сосновый бор у коттеджа. Почему именно тот сосновый бор? Убийства происходят на одной и той же поляне, Оно словно охраняет некую область. Однозначно там его логово. Но почему именно там? Я смотрел на карту и пытался понять, чем же выгодно то место. Быть может, там чьё-то захоронение? Конечно, звучит как бред, но ведь сама ситуация — это бред с точки зрения «здравого смысла».
С друзьями договориться не получилось. Я беседовал с ними на тему дневника брата, тонко клонил к тому, что он имеет отношение к убийствам студентов, но друзья оказались настроены очень скептично и я даже не стал предлагать им пойти со мной. А хотелось бы получить их поддержку — у одного из них было гладкоствольное ружьё. Правда, кто знает, помогли бы тут пули? С другой стороны, кресты и святую воду против необъяснимого применяют только в дешёвых фильмах. По сути, я действую наугад. Лишь одно я знаю точно — без деревьев Оно теряет свои силы. А здесь мне помогут бензин и коктейли Молотова. Сжечь бор таким образом, чтобы Оно не ускользнуло. Уничтожить каждое деревце. Залить там всё бензином, поднять большой пожар, смести бор вместе с чудовищем к чёртовой матери!
Я начал тщательную подготовку, разрабатывал стратегию действий. Купить своё ружьё не получалось — следовало ждать минимум месяц для получения разрешений, оформления всяких бумаг. Однако через месяц станет еще холоднее, почва промёрзнет и лес подпалить точно не получится. Вот Россия! В Америке огнемёт разрешили без лицензии использовать, а у нас даже гладкоствольное ружьё просто так не купишь!
В качестве оружия я приобрёл дорогущую сигнальную ракетницу. На неё не нужна лицензия. Её снаряд горит очень высокой температурой, при выстреле в людей он прожигает одежду и оставляет сильнейшие ожоги. Так что если чудовище боится огня — ракетница будет очень кстати. На всякий случай я подобрал пару бутылок с тонким стеклом и наполнил их зажигательной смесью. Это на тот случай, если существо решит пойти в лоб.
В качестве горючего для поджога леса мой выбор остановился на 92-ом бензине — он горит дольше и сильнее, чем бензины других марок. Запасся несколькими канистрами, для удобности перелил их в пятилитровки из под воды. Получилось целых десять бутылок — пятьдесят литров. Встал вопрос о транспортировке. Вручную уносить туда все десять штук, при этом держать наготове ракетницу — нереально. На машине к поляне через густой бор не проехать. Тут мне пришлось попотеть, я уже подумал, что мой план не осуществим, но, к счастью, додумался арендовать квадроцикл вместе с прицепом к нему. Когда у меня появился квадроцикл, я уже понял, что смогу увезти с собой много вещей, потому взял и бензопилу, на всякий случай. Её я нашёл в гараже у брата в коттедже. Та самая пила, которой он снёс все деревья в саду.
Оставалось дождаться потепления. Нужны были плюсовые температуры и сильный или, хотя бы, средний ветер, чтобы пожар перешёл в верховой и смёл весь бор наверняка. Благо, этой осенью дождей было не так уж и много. Я осознавал всю серьёзность своих действий — надо было поджечь лес так, чтобы никто не привлёк меня к ответственности. Быстро и незаметно. Это, конечно, лучше делать ночью, когда пожарники не увидят дыма и приступят к тушению позже, кроме того это самое время позволит мне смыться подальше. Однако, ночью туда ехать — самоубийство. Во мраке я просто не замечу тварь. Согласно плану, вечером я должен был разжечь пожар и, как можно быстрее и тише, ускользнуть.
Ждать подходящих условий пришлось почти неделю. На улице потеплело: шесть градусов и ветер пять метров в секунду. Как назло, в пути у меня возникли проблемы — что-то с двигателем машины. Пока устранял неисправность — потерял много времени. К коттеджу я мчался, чуть ли не нарушая правила: боялся приехать слишком поздно и не успеть до наступления темноты. Ещё одного потепления в этом году может не наступить.
К месту приехал вечером, время ещё было. В темпе разгрузился, вывел квадроцикл с прицепом, загрузил в кузов бензопилу и пятилитровки. На пояс я повесил бутылки со смесью, чтоб быстро достать, топор и ракетницу. В рюкзак набрал еды на всякий случай. Также взял хороший фонарь. Словом, вооружился до зубов. Машину я развернул таким образом, чтобы быстрее умчать в город.
Солнце уже клонилось к горизонту, закат должен был наступить через часа три, однако в бору темнеет быстро, поэтому следовало торопиться. В лес я заехал с великим чувством тревоги, с большим желанием повернуть назад. Мрачные сосны встретили меня ароматами хвои, в этот раз они, казалось, выглядели особенно угрожающе. В бору я ощущал себя словно в клетке, стволы деревьев ограничивали видимость и сковывали. Я держал ракетницу наготове. Шум мотора заглушал все звуки леса, каждый шорох и хруст, делая меня фактически глухим. Это заставляло меня очень часто озираться. Было ощущение, словно Оно идёт прямо сзади. Не представляю, что бы я делал здесь ночью...
Руки без перчаток совсем окоченели. Через какое-то время, ориентируясь по планшету с «джипиэсом», я приблизился к роковой поляне. Около неё меня пробило на дрожь, то ли от холода, то ли от ужаса. Я всматривался в местность вокруг, выискивал между деревьев фигуру, но Оно, кажется, решило затаиться. На поляне было пусто. Совсем никого. Я вцепился в квадроцикл, словно утопленник в соломинку, пришлось приложить усилие, чтобы заставить себя сойти с него.
Я держал себя в руках, контролировал страх. Итак, подумал я, чем быстрее осуществлю запланированное — тем быстрее я отсюда уйду. Осмотрелся. Небольшую поляну устилал ржавый ковёр из опавшей хвои, крови на земле я не нашёл, возможно, она уже впиталась. Сосны сплошной стеной стояли вокруг, будто наблюдатели, столпившиеся около невидимого зрелища.
Я заглушил мотор, чтобы слышать звуки леса, достал пятилитровки и принялся разливать бензин. Я обливал стволы деревьев, делал дорожки от сосны к сосне, пустые бутылки закидывал обратно в кузов и доставал новые. Оборачивался на каждый шорох, сжимал ракетницу, торопился. Рядом никого. Когда вылил последнюю каплю, я чиркнул спичкой и запустил её дугой на пропитанную топливом землю. Загудело, вспыхнуло пламя, отбросив на деревья кровавые отсветы. Я поспешно сел на квадроцикл и отъехал в сторону, наблюдать за начинающимся пожаром, смотреть, как загорится этот проклятый лес.
Пламя гудело, пускало клубы дыма. Я уже стал опасаться, что пожарные заметят раньше времени. Однако, к моему удивлению, пламя стало сходить на нет. Бензин выгорал, коптил деревья, но пожара не вызывал. Очень скоро я наблюдал умирающие огоньки. Чёрт! Видимо почва уже промёрзла, деревья слишком холодные и влажные, чтобы сгореть. Слишком холодно и поздно для большого лесного пожара.
Какое-то время я просто стоял рядом. Это провал. Тогда я посмотрел на бензопилу. И перевёл взгляд на сосны. Нет. Слишком много деревьев. Слишком шумная пила. Будь я не один — попытался бы. Осознавая, что здесь больше делать нечего, тем более уже начинало темнеть — я поехал обратно.
«Странно. Я вторгся в логово этого существа, совсем один. Я облил тут все бензином и подпалил деревья. Если то, что я думаю — правда, то ОНО должно было на меня напасть. ОНО обязано было на меня напасть! Но я даже мельком ничего не увидел!». Я ощущал себя дураком, особенно когда выехал из бора к коттеджу без приключений. Ну конечно! Я ночевал в этом коттедже десятки раз! И не видел никого! Ничего странного и подозрительного! А ведь здесь не я один живу. Соседи тоже ничего и никогда не видели, а живут тут и бабки и старики. Только мой брат видел здесь чудовищ. Мой брат, больной шизофренией. И я, как последний идиот, воспринял его записи за правду... Всё гораздо проще. Все эти события — просто оригинальное стечение обстоятельств, которое со стороны кажется загадочным и таинственным, а на самом деле поддаётся самому простому объяснению. Нужно лишь просто найти это самое объяснение. Кто убил студентов? Возможно, все прозаичнее, чем кажется.
Я корил себя за наивность, за ребячество. Эдакий Дон Кихот, только вместо мельниц — безобидные сосны. Я стоял около коттеджа и буквально смеялся сам над собой. Сколько же денег потратил на свои игрища... Нет никакого чудовища. Нет никакой мистики. Есть доверчивый дурачок я и больной на голову брат.
Я загнал квадроцикл в гараж. Хотелось поесть, выпить пива и погреться в сауне. Поход в бор вымотал меня, я чувствовал себя притуплённым. Следовало хорошо отдохнуть. Поэтому я зашёл в дом и принялся делать ужин. Густой чад от сковороды со стейками заполонил кухню, на фоне гудел телевизор, я слушал новости и предвкушал завтрашний выходной. Надо было бы пригласить сюда друзей и забухать. Мне срочно нужно напиться. Нажраться. В доску. А под Новый Год возьму отпуск и куплю путёвку в санаторий, куда нибудь на горячие источники например, чтобы нервы успокоить.
Отужинав, я направился в сауну. Однако, стоило мне включить печь, как свет в доме погас. Дежавю. Часто здесь пробки вышибает, подумал я, надо бы узнать в чем причина, электриков вызвать.
Я пошёл к щитку, открыл крышку. С «пробками» всё было в порядке. Неужели выключили свет? Было несколько обидно, что я не успел погреться в сауне. Тогда я включил фонарик, нашёл телефон и позвонил в управляющую компанию, узнать когда дадут электричество — стоило ли мне здесь оставаться или ехать в город. Там ответили, что электричество не выключали. Странно, подумал я. Тогда мне пришла идея, что проблема в вводном автомате на уличном столбе, может быть, там что-то произошло.
Я надел куртку, взял фонарь. Глянул в окно, прикинул где стоит столб и вышел на улицу. Сделал несколько шагов от двери, и что-то заставило меня повернуть голову в сторону. Около машины стояло НЕЧТО и смотрело прямо на меня. Я рванул назад, ворвался в дом и запер дверь.
— Господи! Твою мать! — закричал я. Меня окутала паника. Что делать? Я побежал к столу, где оставил ракетницу, взял её. Коктейли Молотова и топор я оставил в гараже... Оно может теперь прорваться внутрь! Но в дверь никто не ломился, никто не рычал мне вслед и не стучал ногами, или что там у Него, по крыльцу. Оно встретило меня молча, даже не кинулось за мной, когда я вышел во двор. Я осторожно подошёл к окну и глянул наружу, в сторону машины. Пусто. Теперь там никого не было. Оно исчезло.
Окна! Оно может проломиться через них. Это самые слабые места! Я принялся задёргивать шторы по всему дому, носился из комнаты в комнату. Не знаю на что я надеялся — неужели на то, что это остановит Его? Мне просто нужно было занять себя действием, чтобы не лишиться разума. Да и не хотелось, чтобы оно знало в каком именно помещении я нахожусь. Когда я ворвался в спальню, чтобы задёрнуть там шторы, то увидел на улице, прямо у окна, ветвистую фигуру. Новая волна первобытного ужаса окатила меня, смотреть на существо было невыносимо страшно. Убегая вглубь дома, я понял, что окно в той комнате было совсем чуть-чуть приоткрыто для проветривания.
Достал телефон и набрал полицию. Не сдерживая криков, я сказал им, чтобы приезжали ко мне на помощь, диспетчер пытался успокоить меня, просил объяснить ситуацию. Я сказал, что кто-то ходит вокруг моего дома. Диспетчер ответил «если он ничего не делает, то за что нам его выгонять?», тогда я упомянул, что все происходит около того самого бора, где произошла серия убийств, назвал адрес. Диспетчер сказал, сохранять спокойствие и что они пришлют наряд.
Я держал наготове ракетницу и вслушивался в тишину. Я опасался, что Оно проникнет в дом через приоткрытое окно, но возвращаться назад в комнату, чтобы закрыть окно — мне не хватало смелости. Сможет ли оно пролезть? Какого оно размера? Мне показалось, что большое. А как выглядит? Сознание отказывалось вспоминать, будто защищая остатки моего рассудка от чего-то непостижимого. От чего-то, что находится за гранью человеческого разума. Необходимо сфотографировать существо, чтобы иметь доказательства и отправить материал на экспертизу. И почему я раньше не сообразил? Даже в голову не пришло!
Неожиданно в дверь постучали.
— Откройте, полиция!
Я напрягся, потом словно очнулся и скорым шагом направился ко входу. У самой двери я резко остановился. В дверь постучали ещё раз.
— Откройте дверь, полиция.
Я задумался. Сколько времени прошло с момента, как я позвонил? Достал телефон и проверил исходящие. Две минуты назад. Нет. Это не полиция. Наряд не мог примчать сюда, в это отдалённое место, так быстро. По спине побежали мурашки.
— Подойдите к окну, чтобы я вас видел! — крикнул я тому, кто находился по ту сторону. В ответ последовал стук.
— Откройте дверь! Немедленно!
— Подойдите к окну! Я должен знать, что вы именно полицейские!
В дверь ударили так, что она завибрировала. Я отшатнулся. Что-то, по ту сторону двери грозилось выбить дверь, стуки усилились. Я приготовил ракетницу и отошёл чуть назад.
— Вашу мать! Подойдите к окну!!!
Раздался протяжный нечеловеческий вопль. Стуки прекратились. Наступила тишина.
Я не слышал, чтобы от двери отошли. Возможно, Оно всё ещё стояло на пороге. Набрал номер диспетчера и спросил, как скоро приедет наряд. Ответили, что наряд ещё в пути. Дело дрянь. Тогда я позвонил своему другу, у которого было ружьё и попросил помощи. Тот лишь отшутился, мол «это розыгрыш такой, да?». Я пытался его убедить, что это не так, но он сказал, что едет за рулём, потому не может говорить и сбросил трубку. Опять тишина.
Оставалось дожидаться настоящих полицейских. Что они смогут противопоставить этому чудовищу? Возьмут ли Его пули? Оно органическое, или нематериальная тварь из потустороннего мира? Я взял телефон и сразу включил камеру. Слишком темно. Чтобы заснять чудище в таком мраке, во второй руке нужно было держать фонарь. Я поколебался, пришлось отказаться от этой затеи. Вместо телефона взял в руки ракетницу. К чёрту фотографии! Лишь бы выбраться! Если выкарабкаюсь отсюда, то сразу же перееду в степь!
Краем глаза я уловил в дальнем конце коридора движение. Мгновенно направил туда луч фонаря, но там оказалось пусто. Я точно что-то видел, я был в этом уверен. Неужели Оно уже внутри?! Идти проверять не хотелось. Возможно, Оно только и ждёт, когда я подойду ближе. А если останусь здесь и Оно кинется на меня из коридора, то у меня будет еще пара секунд на выстрел. Жаль, что снаряд только один. Перезаряжать слишком долго...
— Дядя Саша!
Я вздрогнул от неожиданности. Из глубины дома, с той стороны, где что-то мелькнуло, донесся до боли знакомый голос. Исходил он со стороны кухни. Я сразу узнал, кому он принадлежал — Игорьку. Покойному племяннику.
— Дядя Саша... Мне больно. Помогите, дядя Саша.
Кажется, Игорь, или то существо, которое выдавало себя за него, плакало.
— Игорь... Это ты?
— Дядя Саша... Мне больно...
— Игорь, что с тобой? Ты жив?
— Дядя Саша... пожалуйста... Помогите! Я весь горю... Зачем вы меня подожгли, дядя Саша?...
Я не знал что ответить. Я сжимал в руке ракетницу — свою единственную надежду на спасение. Я уже знал, что чудовище способно воспроизводить человеческий голос. Полиция, а теперь Игорь. Со стороны кухни. Значит Оно уже внутри. Оно в конце коридора, за углом.
— ТЫ УМРЁШЬ! — мёртвый племянник закричал. — МЫ ПРИШЛИ ЗА ТОБОЙ! ТЕБЕ НЕ УЙТИ! ТЫ СДОХНЕШЬ!
Из глубины дома донеслись быстрые приближающиеся шаги. НЕЧТО кинулось в атаку. Я не выдержал и в диком приступе ужаса выскочил на улицу. «К машине! К машине! Надо убираться отсюда! Чёрт! Чёрт!». Я бежал так, как не бегал никогда. Я пролетел весь двор за пару секунд. Рядом с автомобилем на этот раз никого не было. На ходу щёлкнул сигнализацией, открыл дверь, глянул назад и увидел, как Оно вышло из-за угла дома. Оно шло за мной. Вскинув ракетницу, я выстрелил. Яркая красная вспышка озарила двор, на секунду ослепила меня. Снаряд угодил в стену дома и зашипел. Промахнулся. Ветвистое чудовище быстро приближалось. В отчаянии я запрыгнул в салон, второпях завёл и нажал на газ. Машина выскочила на дорогу, засвистели колёса, я устремился прочь. Глядя в зеркало, я видел в отражении, как НЕЧТО шло следом, по дороге. Но машина отрывалась. Я разглядел, что Оно хорошо сливается с остальным фоном леса, со стволами деревьев и кустами. Если оно не будет двигаться, то вряд ли Его можно заметить. Существо скрылось из вида. Автомобиль вырвался на федеральную трассу. Я мчался в город.
«Хватит с меня! Хватит! Валить! Валить отсюда! В Ростов, в Астрахань.... Да куда угодно! Где степь, где нет чёртовых деревьев! Подальше отсюда. Если верить брату, то оставаться в городе опасно. Сегодня же сгребу все документы, все деньги, все ценности, и сразу же в путь! Энергетиков купить — впереди очень много времени без сна! Боже мой! Я всё-таки вырвался из этого коттеджа! Никогда не вернусь сюда. Ни за что!»
* * *
Когда наш наряд из трёх человек приехал на вызов к коттеджу, то мы увидели, как дом пылал. Там разгорался неслабый пожар. Мы вызвали пожарных, сами в огонь лезть не стали, не было понятно, остался ли кто-то внутри. Вызвали следователей. Похоже, что предстояла большая работёнка. Мы осмотрели местность, никаких подозрительных личностей не обнаружили. На место прибыло МВД и всё здесь оцепило, для сохранности улик. Думали, что это происшествие связано с серией убийств в лесу. Когда подоспевшие пожарные справились с огнём и проникли в сгоревшие здание, то трупов не нашли, дом был пуст. Владельца вычислили и пытались с ним связаться — телефон был недоступен. Тогда к нему на квартиру послали полицию, но и городская квартира оказалась покинута. МЧС тем временем обнаружило причину возникновения огня — кто-то выстрелил по дому из сигнальной ракетницы, огонь распространился на весь дом.
Позже, при тщательном осмотре местности, мы обнаружили, что в бор уходят следы квадроцикла. Совсем свежие следы. Тогда мы прошли по ним и очутились на выжженной поляне. Оказалось, что та поляна знаменита тем, что на ней произошла серия убийств. Кто-то, очевидно, хотел поджечь поляну. При осмотре гаража, нашли в кузове квадроцикла пустые бутылки, внутри которых остались следы бензина. Владелец этого дома хотел поджечь сосновый бор. Именно ту поляну, где проводились убийства. Мы подумали, что он убийца и хотел там укрыть следы очередного убийства с помощью сжигания трупов, но новых тел в лесу не нашли. Довольно странные способы убийства, довольно странные действия. Какая-то секта? Ритуал? Или просто умственное помешательство?
Очень скоро нам сообщили, что нашли Александра, владельца коттеджа. Его машина на высокой скорости вылетела за обочину дороги и разбилась о деревья. Автомобиль сильно пострадал, Александр погиб на месте. В салоне нашли сигнальную ракетницу, в пачке с сигналами не доставало одного снаряда. Очевидно, что это он и подпалил свой дом. Только с какой целью?
Из машины изъяли видеорегистратор. Он дал нам возможность проследить что творилось с машиной в последние двенадцать часов. Качество съёмки было высокое, писалось со звуком. Началось всё с того, что владелец ехал к коттеджу. Возле него он остановился, развернул машину передом к дороге и задом к бору — поэтому нам не удалось увидеть как он уехал туда на квадроцикле. Машина так простаивала несколько часов. Потом раздался щелчок открывшейся двери, красная вспышка сигнальной ракеты, владелец впопыхах завёл двигатель и на быстрой скорости умчал. Он ехал к своей городской квартире. Остановился на парковке. Через несколько минут вернулся с вещами. Кажется, он взял с собой всё самое необходимое и хотел уехать надолго. Затем он гнал по трассе пару часов. Незадолго до рассвета он внезапно закричал, дёрнул руль и вылетел с дороги.
Всё выглядело очень странно. Причина, по которой он вылетел за обочину, установлена не была. Вероятно, это самоубийство. Таких случаев тысячи — люди разгоняются на автомобиле и влетают в столб или бетонную стену, чтобы произошедшее списали на несчастный случай, а не на позорный суицид. На этот счёт психиатр, занимавшийся лечением брата Александра (которого ранее обвиняли в убийстве своей семьи), выдвинул предположение, что если у их семьи плохая наследственность, то стрессовые события в жизни Александра могли послужить катализатором развития у него умственного помешательства. Его брат так же совершил суицид. Предрасположенность Александра к этому очень вероятна.
Александр стал главным подозреваемым в совершении убийств в сосновом бору. Хоть прямых доказательств этого у нас не имелось, но факт — череда зверских убийств после его смерти прекратилась. Любопытные дети и прочие любители пощекотать нервы ещё долго наведывались в бор, не взирая на наши предостережения туда не ходить. Однако жертв больше не было.