Я никогда не выхожу из квартиры. Покупки делаю через интернет, интернет же меня и обеспечивает работой. Я агорафоб, только в родных стенах я чувствую себя в своей тарелке, только в уюте своей квартиры я могу дышать спокойно. Чувствовал и мог, до недавних пор.
Ведя такой отчужденный образ жизни, рано или поздно сталкиваешься с острым чувством одиночества. Мне хотелось почувствовать чью-то заботу, чье-то тепло, да и физиология требовала расстаться уже с невинностью — 26 лет, как-никак. Я решил познакомиться с девушкой, ринувшись за помощью к моему единственному другу — интернету. Заведя анкету на одном из сайтов знакомств, я все же не был настроен оптимистично. Хоть физиономия у меня и не страшная и на деньги не жалуюсь, мое затворничество не особо привлекает девушек. Как только переписываясь с очередной кандидаткой, я говорил о своем образе жизни — разговор обрывался.
Но однажды, я встретил родственную душу. Как я обрадовался тогда! Идиот... Она была старше меня на два года, жила так же как я — все нужды ей удовлетворял интернет. Вика оказалась начитанной и умной девушкой, жгучей брюнеткой с зелеными глазами. Мы долго общались по Скайпу — никому не хватало храбрости назначить встречу — в таком случае ведь придется покинуть свой дом — свою крепость. В конце-концов Вика оказалась смелее меня. Она сказала, что готова приехать ко мне в гости.
Я был счастлив! С самого утра я готовился к ее визиту — вылизал квартиру, наготовил еды, постирал постельное белье. И вот раздался долгожданный звонок в дверь! Я подбежал к двери и заглянул в глазок — она! Стоит на лестничной площадке, мило теребя в руках свою сумочку. Открыв дверь, я не на шутку растерялся — за ней никого не было. Пусто. Я вышел из квартиры на пару метров и осмотрелся вокруг — никого. Тогда я решил, что мне показалось: измученное часами ожиданий, возбужденное воображение сыграло со мной шутку — что я еще мог тогда подумать? Но теперь я знаю, что в этот вечер я запустил это к себе домой.
Вика так и не пришла. В Скайпе она была оффлайн, на личные сообщения на сайте не отвечала. Телефона я ее не знал. Я решил, что она все же не осмелилась выйти из квартиры, а на контакт не выходит из-за банального стыда.
Все началось той же ночью. У меня сгорел модем. Он просто ни с того ни с сего задымился, и запах горелой пластмассы заставил меня проснуться. Я удивился, но не сильно огорчился — срочных заказов у меня не было, недельный запас продуктов привезли только вчера, так что протянуть без моего верного помощника пару деньков было возможно. Встав по утру, я первым делом хотел позвонить провайдеру и заказать новый модем, но в трубке ничего не было слышно — мертвое молчание, никаких гудков. Я был уверен, что снова оборвало телефонный кабель — такое уже было с полгода назад. Сотовый телефон я себе никогда не покупал — зачем он мне, если я и так из дома не выхожу? Вася, единственный сосед по лестничной площадке, с кем я не боялся общаться (узнав о моей болезни, он с радостью вызвался выносить мой мусор), как назло улетел в Турцию на отдых. Таким образом, я внезапно оказался абсолютно оторван от внешнего мира.
Но я не паниковал — уверенно считал, что кабель скоро починят, телефон заработает, привезут новый модем, и все вернется на круги своя. Приоткрыв форточку и закурив сигарету, я взглянул в окно. Крупная дрожь прокатилась по всему моему телу, подкосив ноги — на подоконнике лежала женская сумочка. Очень похожая на ту самую сумочку, что так мило теребила в руках Вика в моей вчерашней галлюцинации. Здесь моя логика никак не могла мне помочь — я не мог объяснить, откуда эта сумочка очутилась на подоконнике моей квартиры, что между прочим находится на последнем этаже дома! Перепугался я тогда не на шутку — закрыл плотно шторы и закрылся в спальне. Вышел я лишь через час. Окончательно успокоившись, я решил исследовать свою неожиданную находку. Но, естественно, как по законам какого-то дешевого фильма ужасов, сумочки на подоконнике больше не было. Я не знал — радоваться мне или плакать. Если мне показалось, то рассудок мой стремительно покидает меня, если же не показалось — то творится что-то странное и ужасное. Оглядываясь назад, я бы предпочел сойти с ума.
Вечером того дня впервые раздался этот звук. Жуткий гул, похожий на стон и на рев какого-то исполинского зверя, нарастал и стихал подобно сирене воздушной тревоги. Я ставил громкую музыку в наушниках, одевал беруши — ничего не помогало заглушить этот душераздирающий вой. Люди на улице никак на него не отреагировали. Неужели слышал его лишь я? С тех пор я почти не спал. Те моменты затишья, на время которых в квартире воцаряется тишина, длятся самое большее по полчаса. В моей квартире откуда ни возьмись появился кот. Иссиня черный, ловкий кот, который старательно пытается не попадаться мне на глаза. Но я часто вижу его боковым зрением — он выглядывает из-за тумбочек, шкафа, кровати, дивана, но как только я смотрю в его сторону — он ловко пропадает из виду. Я гонялся за ним три часа подряд, пока не упал от усталости.
Вчера я совершил попытку бежать. Вечный страх перед старательно избегаемым мной внешним миром оказался ничтожным, по сравнению с холодящей ужасом мыслью о пребывании еще хотя бы день в этом нестерпимом аду, в который обратилось мое убежище, моя крепость, мой дом. Но эта тюрьма не собиралась меня отпускать — дверной замок отказался подчиняться. Сломав ключ, в попытках отпереть его, и чуть ли не вывихнув плечо, пытаясь выбить дверь, я решил разбить окно и позвать на помощь. Но я не смог. Стеклу не были страшны ни удары моих избитых в кровь кулаков, ни стул, разлетевшийся в щепки при встрече с непробиваемым окном.
И как только я понял, что я никогда не выберусь из этого кошмара, гул внезапно оборвался. Звенящая тишина ударила меня по ушам. Адский рев не возобновился ни через час, ни через три, и тогда я ощутил прилив душевных сил. Черная тварь также скрылась из виду и перестала напоминать о себе. Я решил, что это спокойствие нужно использовать для сна.
Я спал, как убитый, вынырнув из объятий сна лишь когда за окном царила ночная мгла. Но отдохнувший разум недолго чувствовал себя в порядке. Я резко ощутил чье-то присутствие в квартире. Медленно и с опаской я вышел из спальни в зал. Она сидела в кресле и смотрела на меня. На ее коленях развалился мучивший меня черный кот. Подняв уши и развернувшись ко мне, он вылупил свои зеленые круглые глазищи. Вика улыбалась. В этой улыбке не было ничего теплого и приятного — от нее все мое тело пронзила судорога. Но ее взгляд был хуже — так смотрит львица на больную, отставшую от стада зебру. Я оцепенел, онемевшие члены отказывались откликаться посылающему команды мозгу. Кажется, это длилось целую вечность. Внезапно, кресло опустело. Но тяжесть взгляда я ощущаю на себе и сейчас. Гул возобновился, кажется, с утроенной силой, и черная бестия пристально наблюдает за мной из-за тумбы там, на полях моего периферического зрения.
Я пишу это, зная, что мой рассудок долго не продержится. Я чувствую, что что-то выпивает меня залпом и не насытится, пока не выпьет до дна. Сегодня я дважды пытался покончить с собой — но петля рвалась, а лезвие оказалось мягче ткани. В моей руке пузырек со снотворным, но я уверен, что мне снова не дадут так просто уйти. Я пишу это, зная, что меня найдут не скоро. Скорее всего, по запаху. Уверен, что кто-то заметит этот файл на рабочем столе компьютера и прочтет историю моих последних дней. Не считайте ваш дом неприступным! Любая крепость может пасть.