Я коллекционирую психов. Не в том смысле, что я делаю им трепанацию черепа, достаю мозг и храню в банке, это, всё таки, уже уголовщина, да и нет толка. Да и не тех психов, которые содержатся в специальных мед учреждениях и проходят оздоровительные курсы седативов, электрошока и паршивого местного питания. Мне нравится выслушивать рассказы о том, каким они видят этот мир, тихих, эдаких домашних психов, которые даже часто не состоят на учёте у соответствующего специалиста, а просто чего-то там себе мастерят, живя на отведённой им государством площади. Видимо, из меня вышел бы отличный психиатр, но администрация нашего медицинского университета, к сожалению, ни когда не считала пьяную драку в общаге поводом для гордости и стремилась избавиться от зачинщиков как можно скорее. Ну да понимание «души человечьей» и мотивов, движущих этими мешками с дерьмом и бумажником, к счастью, полезно не только психологам и психиатрам, а ещё – менеджерам активных продаж. Так что, не бедствую, а бывшее призвание переросло в хобби. Более-менее близкие знакомые в курсе моего пристрастия к коллекционированию и стараются, по возможности, подкидывать мне яркие экземпляры. Так случилось и в тот, памятный мне, раз.
Звонок застал меня по дороге с работы.
— Прривет, парниша! — То была Ленка, бывшая одноклассница, несмотря на специальность – программист 1С и приличный-то, в принципе, кругозор, легко обходившаяся в повседневной жизни сотней слов и выражений откровенно паразитического свойства. За что ещё по школе, кстати, получила прозвище «Эллочка», так к ней и прилипшее.
— Салют, Эл. Как оно? — ответил я.
— Ой, шикааарно. Я тут с таким мрачным мальчиком познакомилась! Просто жуть! Он всё мне про мрачные под-прос-транст-ва какие-то говорил-говорил… — затараторила она.
— Счастлив за твою «мрачную» и «шикарную» личную жизнь. Чего звоним-то? — я решил прервать этот поток незамутнённого сознания. Ибо, насколько я знал Лену, продолжаться он мог довольно долго.
— Хамите, парниша! Он мне не личный! — судя по голосу, Ленка надулась.
— Ну не личный, и ладно, — сказал я примиряющее. – По какому поводу я удостоился чести слышать твой милый голосок-то?
— Ой, так он же псих! — оживилась Ленка. – А ты же у нас по психам убиваешься. А я это вспомнила. Вот так услышала про под-прос-транст-ва. И вспомнила. И подумала – шикааарно, ты же собираешь типов мрачных. И сказала ему, что на днях завалю к нему с приятелем. Он типа тоже мрачный и под-прост-ранства любит. А ты где ща?
— Да вот, к «опере» подъезжаю, — слегка оторопев от резкой перемены темы, ответил я.
— Лол! Я ща вот на опере с подружками тусуюсь! Вытряхайся с быдловозки. Поедем на таксо до этого типа мрачного! — обрадовано выпалила Ленка. Особых планов на вечер у меня не намечалось, поэтому я дал согласие и, забрав этот кошмар отечественного литератора из компании таких же, погрузился вместе с ней в такси, дежурившее около автобусной остановки.
Ленка назвала адрес, и мы поехали, она же обратилась ко мне: «Я с ним на реалке-бухалке встретилась. Он такой всё Васюле, нашему админчику, про интернеты и вторую мировую войну всё говорил. Ну я такая захотела показать, что тоже секу, и говорю: «А вот Гитлер и Гиммлер на самом деле были братья близнецы, просто в род. доме опечатку сделали!», ну типа показать, что я шутковать умею. Вы же мужики, любите шутки. А он такой мрачно глянул, и весь такой: «Девушка, а что, по-вашему, представляет из себя реальность?». Ну я такая, умная же, помню, чего нам этот козёл старый на лентах говорил, говорю: «Реальность – мироощущение, данное нам в восприятии окружающего». Ну он такой, короче, обрадовался и давай стегать про подпространства левые, про интернетики, ещё какую-то шнягу. Ну я такая сразу поняла, что он псих мрачный. Короче, ты, если чо, тоже любишь эти подпространства и вот приехал со мной, ладно?» — договаривала Ленка, уже выходя из такси. Мы поднялись на третий этаж старой хрущёвки, она позвонила в дверь и, через некоторое время, нам открыл хозяин квартиры.
— Здравствуй, Лена. А вы, должно быть, Илья, — голос был прокуренный и глухой, под стать его обладателю – худощавому высокому парню с ворохом тёмных, местами уже с сединой, волос, и усталым взглядом слегка запавших глаз. – Проходите.
— Ой, приветики, Костюля! Да-да-да, это Илюша, про которого я тебе говорила! Он тоже сечёт в этих твоих подпространствах и вообще…интересовааался… — Ленка смешалась было под тяжёлым взглядом хозяина квартиры, но тут же полезла в немаленьких размеров и психоделичной расцветки баул, всюду таскаемый ей собой и упорно называемый «модной дамской сумочкой», достала две бутылки характерной формы и торжественно провозгласила: «Мальчики! Сейчас в Европах модно пить портвейн! Хотели с девчонками распить…» — понижая голос, сказала она мне. Скептически глянув на этикетку, гласившую «Агдам. Вино белое креплёное», я подумал было объяснить Ленке разницу между красным вином, креплёным бренди, и виноградным соком, разбодяженным спиртом, но, переглянувшись с хозяином квартиры, и прочитав в его взгляде примерно те же мысли, решил оставить это на потом и двинулся вместе с остальными в зал.
Обстановка квартиры была характерна для человека, чья деятельность плотно связана с it-индустрией: массивный, явно переделанный под компьютерный, стол, с хорошим монитором и колонками на нём, наверное, ни когда не выключающимся системным блоком под и удобным креслом – подле, общая лёгкая запущенность квартиры – видно, что, в понимании хозяина, порядок, это: «Главное, что я знаю – где и что лежит», здоровенный плакат на стене, то ли с каравеллой, то ли – с фрегатом, лихо вздымающимся на гребне волны и надписью «Keep seeding», компьютерное железо, лежащее, временами, в самых неожиданных местах. Что было не характерно, так это то, что работающий системный блок был не один. Я насчитал как минимум пять компьютеров, некоторые – совершенно новые, с огромными корпусами типа hi-tower, некоторые – старые, со снятыми крышками и свисающими гроздью жёсткими дисками, но тоже, как кажется, вполне успешно работающие. «У него тут что? Импровизированный дата-центр, что ли?» — примерно на эту тему я размышлял, пока мы пили первую бутылку «за знакомство», «за погоду» и за прочие «за…», подразумеваемые негласным этикетом вежливого застолья.
Когда первая бутылка подошла к концу и все окончательно перешли на «ты», я подумал, что уже самое время осуществить то, за чем я сюда приехал, и пополнить свою коллекцию, и сказал:
— Константин, Лена сказала, что ты интересуешься параллельными пространствами, и даже у тебя есть собственная теория.
Хозяин квартиры глянул на меня, и ответил:
— Не без этого. Вот ты мне лучше ответь, как ты воспринимаешь эту реальность? По тебе заметно, что человек ты, мягко скажем, нестандартный. Так что я даже надеюсь услышать в ответ что-то оригинальней вольного изложения на тему одной из мировых конфессий.
Я призадумался, а действительно – как? И что для меня есть жизнь, реальность? Втюхивание изо дня в день товара из разряда роскоши ходячим денежным мешкам? Моё невинное хобби? Надежды на то, что «в будущем всё будет не так и хорошо»? Чушь какая-то… А реальность? «Мироощущение, данное нам в восприятии»? Так, что ли? Дьявол, видимо, портвейн покрепче обещанных девятнадцати оборотов…
— Мне кажется, что реальность, прежде всего, зависит от того, как мы на неё смотрим, — выдавил я из себя.
— Уже хорошо, — ухмыльнулся он. – А если бы смотрели по другому? Или вообще никак и никто не смотрел бы?
— Ну это уже из разряда звука падающего дерева в лесу, где никого нет. Или хлопка одной ладонью, — ответил я.
— Ладно, возможно, я неправильно поставил вопрос. Наверное, легче будет рассказать всё как было. А там уже, если захочешь, пообщаемся насчёт реальности.
И вот что мне поведали под вторую бутылку портвейна:
«По юности я, как и многие такие же компьютерщики, баловался взломом. И вот лет пять назад, по интернету прокатилась волна успешных атак на религиозные сайты. У нас даже в прессе освещали, помнишь, наверное, заголовки, типа: «Неизвестные хакеры взломали сайт Российской Православной Церкви». Там обычно писалось ещё много про то, что думают по этому поводу всякие патриархи и прочая. Так вот, «сообщество крутых профессионалов», которым я и несколько ребят из нашего города тогда себя считали, тоже не обошло вниманием факт этих атак. Мне лично стало интересно найти хоть какие-то следы, хакера или команды, так ловко разломавшей сайты.
Недолго думая, я полез на сайт одной из общин свидетелей Иеговы, который тоже был благополучно взломан. Покопавшись по сайту, я решил действовать наобум и добавил в адресной строке «/admin» к адресу сайта. На удивление, сработало. Пароль к учётке администратора оказалось подобрать тоже довольно легко. Видимо, местный админ думал, что никто не догадается попробовать «1931bible» в качестве оного. Попав в админку и покопавшись по логам, я даже слегка опешил и поразился наглости неизвестного «умельца»: в истории подсоединений к серверу до сих пор болтался адрес, с которого производились действия. Уже ожидая увидеть одну из выходных точек тора, l2p или ещё какой зашифрованной сети (сам-то я все действия производил из-под последней), я запустил сканирование адреса. «Что же, всегда есть куда дальше удивляться», — подумал я, читая результаты скана, гласившие, что это не только публичный адрес где-то в Швеции, но и то, что на нём открыт ftp-порт. Ну что же, раз есть серия красивых взломов, публичный, не скрываемый, в принципе-то, адрес и ftp, висящий на нём, то почему бы на этот ftp не попытаться зайти? Ведь так? Не так, скажу я тебе сейчас. Но тогда мне было любопытно.
На сервере обнаружилась единственная папка, с прозаичным названием «1» и архивом в ней. Скачав его, и отцепившись от сервака, я начал исследование содержимого, на удивление, даже не запароленного архива. Там оказался исходник программы. Поколупав его пару дней, благо, я неплохо знал что С++, что OpenGL библиотеки, на которых это дело было написано, я пришёл к выводу, что это какое-то подобие скринсейвера или просто красочной заставки. Кроссплатформенное, из требований только сишный компилятор и opengl, собирай хоть под эту вашу винду, хоть под линукс, хоть под мажорную мак ось. Ну и собрал, интересно же, и запустил.
Всплыло окошко, по нему пробежали какие-то цветастые разводы, из колонок послышалось низкое гудение, и на меня навалилась темнота. Сначала я подумал, что на нашей старенькой подстанции снова грохнулся один из трансформаторов. Хотел было встать, подойти к окну и отдёрнуть штору, да понял, что я не ощущаю собственного тела. Его как будто просто не было.
Вдруг пришло ощущение, что, не смотря на отсутствие тела, я в чём-то плаваю, и, более того, постепенно погружаюсь, и мне становится нечем дышать. Я запаниковал, пытался бить не ощущаемыми мной руками, но всё без толку. Когда воображаемый мозгом запас кислорода был на исходе и, по моим расчётам, инстинкты должны были пересилить, и непонятная жидкость, в которую я погружался, должна была начать проникать в лёгкие, я понял, что это не жидкость, а информация.
Как в болоте, я плавал в самых популярных запросах к поисковым серверам, обрывках из наиболее часто просматриваемых на ютубе роликов и каких-то невнятных сообщений из социальных сетей. И не просто плавал, я погружался дальше, и информация становилась более структурированной. Вместо отрывков, типа: «скочать безплатно и без смс», «классные фоточке», «приффетики, лапочка» я начал различать и понимать что-то, содержащее больше смысла: «(…фр. templiers от «temple» — храм, «храмовники») или Бедные Рыцари Христа и Храма Соломона (лат. Templique Solomonici) — духовно-рыцарский орден, основанный в Святой земле в 1119 году небольшой группой рыцарей во главе…», я только успел вспомнить, что это начало статьи, которую я недавно читал на Википедии, как яркая вспышка ослепила меня. Пока возвращалось зрение, вместе с ним начали появляться и новые ощущения, я чувствовал горячий ветер и песок, который попадает в глаза и мешает дышать и смотреть, я видел, как будто со стороны и свысока, двух совсем молодых парней в кольчугах и белых плащах с красными крестами, они укрывались в развалинах крепости в небольшом оазисе, а неподалёку был лагерь. Один всё говорил другому, что ему страшно и что сарацин в лагере слишком много, и что их герцог, дурья башка, зря отправил их в разведку посередь белого дня. Другой всё шипел первому, чтоб заткнулся, пока их не схватили. Они уже, вроде, увидели всё, что им было нужно, и начали отползать куда-то из оазиса. Но тут в лагере поднялся шум, они запаниковали и побежали, а из лагеря за ними спешно вылетело несколько человек в восточных одеяниях и на конях. Их догнали и привели в лагерь. Я видел, как их пытают, слышал их крики, мольбы господу и смех тех, в восточных одеждах. Потом снова навалилась темнота. В следующее мгновение я услышал взрыв и, когда начало откладывать уши, пулемётную очередь, прорывающуюся сквозь крики людей. Затем я увидел, как солдаты в форме СССР времён второй мировой штурмуют высоту, на которой расположен блиндаж. Они гибли под пулемётными очередями и просто заваливали подступы телами, пока один, то ли особо удачливый, то ли просто не чувствовавший боли, не подобрался к блиндажу так близко, дабы метко закинуть гранату точно под ноги пулемётному расчёту. Прогремел взрыв и повисла тишина. Потом, сначала неуверенно, а затем – всё громче, начало слышаться охрипшее «Урааа!». Потом я очутился в обширной зале, где мужчины в белых париках и с серьёзными лицами подписывали какой-то документ, затем видел, как взбесившийся и ослеплённый метким выстрелом боевой слон сминает фалангу, идущую за ним, атомный взрыв, кажется, это была Хиросима, ещё что-то. И всё это время меня не покидало ощущение, что я опускаюсь всё ниже.
И тут я начал ощущать своё тело. Передо мной возник человек лет сорока — сорока пяти. Я обнаружил себя сидящим в полупустом небольшом баре, какими их обычно показывают в фильмах про вторую мировую войну. Человек напротив меня заговорил: «И ведь понимаете, почтенный, феномен близнецов очень важен для Третьего Рейха. Лично сам фюрер одобрил мои эксперименты и назначил комендантом». Тут в помещение бара влетел человек в заляпанном кровью фартуке из плотной ткани, выпалил: «Йозеф, скорее пошли. Ты должен это видеть». Снова темнота. Я в американской военной форме, и какой-то физик рассказывает мне про общий принцип действия атомной бомбы. Тьма. Я вижу рыцаря, он на фоне призрачного замка, откуда-то приходит знание – это Персеваль. Тьма. Сенат, восхождение Цезаря. Я опускаюсь ниже, теперь я уже сам Йозеф Менгеле, и с волнением осматриваю военнопленных в лагере, отданном в моё распоряжение. Периоды темноты уже на столько короткие, что походят больше на вспышки. Тёмные вспышки. Я открываю ворота Франциску, ставшему позже Франциском Первым, и потом я же получаю нож в спину от того, которого считал соратником. Вспышка. Сгробленный и уродливый слуга говорит мне: «Даааа, хозяяяин!», и дёргает за рычаг, пуская электрические разряды по телу, распластанному на препарационном столе. Вспышка. Кровь на ступенях сената. Что это? Как так? Почему, Брут? Вспышка. Я прикован цепью к столбу, и подо мной уже дымится помост. Я проклинаю вас, продажные псы! А в ответ мне летит: «Смерть де Моле! Смерть еретику!». И всё это время я опускаюсь ниже и ниже. Вспышка. Мой самолёт сбит над Ла-Маншем, и серая гладь воды неминуемо приближается, где-то в небе ложится на курс к материку истребитель с чёрными пиками, начерченными на борту. Момент столкновения. Какой же твёрдой может быть вода на таких скоростях! Лопаются стёкла кабины, корёжится корпус. Что-то острое пропарывает мне ногу. Некогда разбираться! Я пытаюсь выплыть, но тяжесть промокшего снаряжения неминуемо тянет на дно. Воздух! Мне не хватает воздуха! Так я и очнулся. Посреди зала, нелепо барахтаясь на полу и хватая ртом душный и пыльный, но, в этот момент, такой сладкий для меня, воздух. И знаешь, когда отдышался, до меня дошла одна простая вещь. Та информация, которую накопило человечество в электронном виде, она не просто хранится. Она живёт. Где-то там, на просторах сети, юнцы в белых плащах с красным крестом гибнут с именем господа на устах, истекает кровью Цезарь на ступенях сената, сжигают ведьм, избирают первого Папу, добывают первый огонь. И ведь это логично, информация в электронном виде — это не книга, которая будет просто лежать. Она каким-то образом организуется. Более того, возвращаясь к вопросу, с которого всё началось. Что есть наш мир, если не информация? Вот ты сейчас сидишь у меня на кухне, потягиваешь пиво из моей заначки и дымишь своим мажорным «Captain black». В зале спит эта курица, которая, как мне кажется, ни хрена не поняла, надеялась на вечернее времяпровождение другого рода и поэтому уснула в самом начале моего рассказа. Перед тобой сижу я и несу полную околесицу. А ты уверен, что все мы именно здесь и сейчас? А в том, что эти два мира: тот, который мы привыкли считать созданным нами, и тот, который мы привыкли считать настоящим, никогда не сольются? Я вот как-то не особо. Поэтому помогаю тому миру развиваться, храню информацию. Вдруг они потом вспомнят, что я им далеко не враг…».
Я криво усмехнулся. Достал трубку, вызвал такси. Пошатывающейся походкой добрёл до зала и разбудил Ленку (вот ведь непосредственная особа, уснула прямо на старых планках оперативки). И мы уехали, Ленка, унося с собой разочарование по поводу скучного вечера. А я? Наверное увозя ещё один экспонат для коллекции, настолько яркий, что мне не дано вот так сразу «проглотить». А через неделю я купил себе первый двухтерабайтный жёсткий диск. Сейчас таких у меня уже три, собираюсь вот на следующей неделе брать четвёртый, а потом, видимо, ещё один системник, потому как тот, что есть, больше не потянет. Как думаете, им этого будет достаточно?
ㅤ
Источник: ffatal.ru