1.
— Так и знала, что здесь смотреть нечего! – девочка пнула одну из железяк под ногами. – Ничего вокруг, только железная пыль и этот…
Годжи не обиделся. Он поднял железяку и, несколько раз подбросив её в руке, подмигнул.
– Эта станция, конечно, развалина, и торчит невесть где, но всё только потому, что внизу радиация и испарения. А это значит, — он размахнулся и швырнул железяку в пустоту, — что можно кидать туда что угодно.
— Совсем всё? – заинтересовалась девочка и начала оглядываться.
Она подхватила стоящую у зарядного блока лучевую втуль, взвесила на ладони, осторожно ступая, подошла к краю и, размахнувшись, отправила её вниз.
Годжи с грустью подумал, что ему придётся ждать несколько лет, пока он увидит ещё одну лучевую втуль 11-го поколения, но промолчал.
Девочка побежала дальше, разглядывая платформу и, находя что-то, что могла поднять, отправляла это в полёт.
Она не выкинула больше ничего, что могло бы послужить Годжи. Ну, почти ничего – те четверть рулона псевдоплоти могли понадобиться ему в ближайшее время, но это было не критично.
— Как же долго! – её отец стоял у флаера, остальная семья развалилась внутри – из двери выглядывали только ноги в дорогих «летунчиках». Ноги иногда начинали болтаться и вихлять в воздухе туда сюда, но, видимо, владелец их обладатель быстро уставал, и флайботы вновь, с жужжанием, отключались. – Пора вам уже давным-давно поставить «А» – шесть плюс. Битый час здесь торчим! Да и жарко же…
«Если бы я решал…» — подумал Годжи. Вслух однако сказал:
— Это платформа времён Колонизации, настоящий раритет своего времени. В то время здесь проходил довольно оживлённый путь, но не было ни одной планеты, на которой можно было поставить платформу. Поэтому поставили на неподходящей. Потом путь остыл, и платформа стала использоваться только как аварийная площадка… Оборудование устарело, но мы всё ещё держимся.
— Держитесь? Да такое чувство, что здесь всё развалится через минуту!
— Пока нет, — сказал Годжи с лёгкой грустью. – Но вскоре возможно…
— Какой же он старый! – сказал мальчик в флайботах. Теперь он, высунувшись из проёма, рассматривал Годжи. – Мои «летунчики», наверное, стоят больше, чем он весь!
— Да, это правда, — подтвердил Годжи.
— Эта чёртова старуха, — сказал их отец еле слышно, наблюдая за шкалой заряда. – Приспичило ей окочуриться прямо во время отпуска! Теперь возвращаться какими-то… аварийными платформами…
— Отдай! – закричал мальчик. Рядом бегала его сестра, хохоча и размахивая флайботом, который она по-тихому стащила с его ноги.
— Я – Грозная Стерва! – закричала она. – Я отниму у тебя последнее и распылю тебя в прах!
— Грозная Стерва никого не убивает, — поправил её Годжи.
— Тебе-то откуда знать? Она убила восемь тысяч на Поднебесье! Свалила их корабль прямо в океан!
— Всех пассажиров этого корабля на тот момент уже…
— Хватит! – Сказал их отец. – Заправились уже. Пора лететь.
— Спасибо, что воспользовались…
— Да-да, — отмахнулся он, залезая в флаер. Мальчик натягивал флайбот на ступню, девочка скучающе сидела рядом с ним.
— Не стартуйте, пожалуйста, ближе, чем на полтора километра от платформы, это может вызвать…
Его голос потонул в звуке двигателей. Флаер поднялся в воздух, развернулся на фоне стылого сиреневого неба и, отлетев метров на сто, рванул на Сверх.
Платформа задрожала. Скелет Годжи завибрировал, внутри что-то скрипнуло, хрустнуло.
«Когда-нибудь, — подумал он. – Я просто рассыплюсь. Как и эта платформа».
— Я не думаю, что ты убийца, — произнёс он.
— Чего? – Грозная Стерва вышла из двери склада, зевая и поправляя рубаху. – Ну они и стартанули! Я думала, у меня зубы все повылетают!
— У меня вылетали, — сказал Годжи. – Но это только от грузовых.
— Дьявол, как ты здесь живёшь! – Стерва покачала головой. – Я бы спятила.
Годжи не ответил ей.
Стерва вывела «катушку» со склада, волоча её прямо за раму, залезла поверх и натянула на лицо маску. Выглядела она грозно.
— Короче, за частью барахла прилетят через пару месяцев, а нет – так бери себе. В этот раз всё равно один мусор. Что-то не везёт мне в последнее время – какой корабль не вскрою, там один лом или порода, а что мне делать с породой? Не к тебе ж её везти. Не-ет, нужно опять, видимо, за пассажирские браться.
— Я должен буду отказать тебе, если ты начнёшь…
— Да знаю, знаю я! – она завела «катушку» и поднялась в воздух. – Не скучай давай! И к краю не подходи, понял? В следующий раз подвезу тебе запчастей, если музей какой грабану! А то из тебя пока разве что только сердце не высыпалось!
Она ошибалась.
Его сердце рассыпалось в тот самый день, когда он увидел Грозную Стерву.
2.
Тогда он стоял на самом краю платформы, ожидая бурю. Он уже чувствовал её приближение – единственное, что в нём было нового, так это датчики в мозгу. Он стоял на краю, ожидая, пока она придёт, густая и злобная, яркая и жаждущая.
Он ждал её потому, что не мог упасть сам.
— Эй! – крикнула тогда Стерва и он обернулся. Она сидела на своей «катушке» – тихой и маленькой, и тяжело дышала. – Можно, я здесь побуду несколько дней, пока буря не пройдёт? А то за мной хвост, буря сметёт их с пути, но мне надо отлежаться…
— Если вам угрожает опасность, вы всегда можете занять места. Правда, осталось только одно – на складе…
— А ты что, сигануть вниз решил? – она покачала головой. – Не выйдет же! У тебя программа какая? Одиннадцатое поколение?
— Одиннадцать с половиной, — сказал он и отошёл от края. – Я андроид. Меня зовут Годжи.
— Приятно познакомиться, Годжи. А я — Грозная Стерва. Тут ничего не развалится во время бури?
— Только если я, — сказал Годжи.
Тогда он впервые услышал её смех и сразу же почувствовал, как внутри него что-то рассыпалось.
3.
Он слишком поздно понял, что это не очередной грузовой. Cтены блока, его скелет и сама платформа завибрировали, будто кто-то включил самую большую в мире дрель – так всегда было, когда кто-то выныривал прямо над платформой, и Годжи обречённо стал ждать треска или хруста, означающего, что внутри него рассыпалось что-то ещё, но потом вибрация исчезла, и на платформу опустилось что-то тяжёлое.
Грузовой бы раздавил платформу, а значит, только…
Годжи вскочил и стал осматриваться, пытаясь обнаружить улики — предметы, которые могли остаться после Стервы – иногда это была кружка со следами помады, иногда – несколько волос на лежаке, где она спала. Он всегда всё сжигал, но вчера он так устал…
Дверь раскрылась и в блок зашёл Родион.
— Значит, только недавно улетела, так? – спросил Родион посмотрев на него. – Вот не понимаю, она тут спит или где? Неужто вы с ней трахаетесь, а? Хотя о чём я, ты ж не можешь…
Родион прошёл сквозь крытый переход, дёрнул дверь склада и хитро посмотрел на Годжи.
— Закрыто, — сказал он. – Так и положено по уставу?
— Вы больше не работаете на компанию, господин Родион. – сказал Годжи. – Вы не имеете доступа к внутренним помещениям аварийной платформы.
Родион дёрнул дверь ещё пару раз.
— Знаешь, я помню, ты всегда называл меня «господин Родион». Даже когда я был ребёнком. А ты ходил такой важный, в бабочке, раздавал колу со льдом и лимонад придуркам, которые решили здесь заправится. Господин Родион, не желаете напитков? Господин Родион, вам пора чистить зубы… Но тогда я был сыном главного архитектора, а потом – начальником службы безопасности, но теперь-то… Теперь я работаю на других.
— На Грузовые Линии, — кивнул Годжи. – Я это знаю.
— Но ты всё так же называешь меня господином Родионом, — он двинулся к Годжи. – Вот только знаешь что? Не совсем так же.
Он бросился к Годжи и, схватив за лицо, повернул. Годжи вцепился в его руки, силясь вырваться, но лучевая шпуля тренькнула – и правая рука повисла плетью. Тогда Родион взял его за челюсть и, дёрнув на себя, раскрыл до груди. Язык Годжи заболтался в воздухе, невольно вторя его же руке.
— Я помню твой голос, сраный робот. – Родион просунул руку в рот и дальше. – Я знаю, как он звучит.
Годжи почувствовал, как в его пищеприёмнике шевелятся чужие пальцы, как они нащупывают его ценность, его секрет, но ничего не мог сделать. Теперь он просто хотел, чтобы всё это закончилось — как можно быстрее.
Родион, будто поняв его мысли, резким движением выдернул из его нутра речевой блок. Годжи упал на пол, его открытая челюсть и язык легли на холодный, пыльный пол.
— Хватит, — сказал Годжи в руке у Родиона. – Вы не можете портить меня. Я – собственность компании.
— Речевой блок с начинкой последнего поколения, — сказал Родион, разглядывая блестящую деталь. – Это не собственность компании. Это Стерва тебе всунула, чтобы задобрить. Ты продался ей. Что она тебе пообещала ещё? Может, мужиком тебя сделать?
Годжи отвёл глаза. Он не хотел, чтобы Родион вырвал и их.
— Ты всегда либо лжёшь мне, либо молчишь, — сказал Родион. – Тогда зачем тебе вообще голос, а, робот? Чтобы ты лгал им людям или отказывался сказать правду?
Годжи молчал. Родион кивнул.
— Ну что ж, это твой выбор, — Он подошёл к двери и распахнул её. Годжи вздрогнул от холодного ветра, ворвавшегося в помещение. Надвигалось что-то страшное.
Родион размахнулся и швырнул речевой блок в темноту, за самый край. Затем посмотрел на Годжи и улыбнулся.
— Ну, чего скажешь, Годжи? Что скажешь, а, утиль?
В этот момент Годжи дико, протяжно орал где-то далеко внизу, растворяясь в ветре и кислотных испарениях, до тех пор, пока не остался полностью немым.
Родион сплюнул и вышел в ночь. Годжи поднялся на ноги и щелчком вставил себе челюсть, затем повернул шею в исходное.
Когда зашумел флаер он выскочил на платформу, он махал руками, он колотил по корпусу – но флаер взлетел, несмотря ни на что. Не обращая внимания на его удары. Вспыхнули искры двигателей – и Годжи опустился на платформу, закрыв голову рукой.
4.
Она появилась после бури. Встрёпанная, соскочила с «катушки» и, подбежав к Годжи, стала разглядывать его лицо.
— Почти не повредил, — выдохнула она. – Ну и ладно. Я думала, этот ублюдок перед смертью тебя совсем разобьёт.
Годжи отвернулся.
— Ну ты чего, — Стерва ударила его по плечу. – Ошибки тоже случаются. Они тебя столько не чинили – датчики ведь тухнут иногда, здесь же вообще радиация! Ну пропустил приближение бури – ну и чёрт бы с ним!
Годжи молчал. Тогда Стерва подошла к нему вплотную.
— Годжи, — она стала очень серьёзной. – Скажи что-нибудь.
Он молчал. Она выматерилась.
— Ты не сказал ему про бурю не потому, что не знал о ней, так? Придурок сам себе могилу вырыл. Годжи, ты… — она взяла его за растрёпанную, прожжённую искрами руку. – Ты что, пытался остановить флаер руками?
Он протянул ей прозрачную плёнку с посланием. Грозная Стерва взяла её двумя пальцами, как берут что-то давно прогнившее.
— В связи с гибелью старшего исполняющего грузовой… — она замолчала, затем продолжила. – Неисполнение предназначенного и серьёзный износ… — подняла на него взгляд и закончила. – В утиль…
Плёнка вырвалась из её ладони и упорхнула, несомая ветром за край платформы.
Грозная Стерва заметалась по платформе, бросилась к складу, но остановилась и некоторое время стояла, закрыв глаза ладонью. Затем кивнула и направилась к Годжи. Тот послушно ждал.
— У Джоддера есть ещё речевые аппараты, — сказала она. – Я за несколько месяцев управлюсь, слышишь? Туда-обратно. Просто «катушка» двоих не потянет, а до моего корыта по-другому не выйдет. Подожди меня, хорошо? Мы всё поправим. – Она положила ему руку на плечо. –Ты мне нужен, слышишь, Годжи? Ты мне очень нужен.
Подбежав к катушке, рывком завела, обернулась. Он стоял, под палящим солнцем и радиоактивным ветром, один – посреди ржавого, утилизованного мира, и его губы шевелились, будто в попытке что-то сказать, но потом дернулись и застыли в жуткой улыбке обречённого и всё понимающего существа, оставленного умирать в одиночестве.
— А к чёрту, — она слезла с «катушки» и пошла к нему – твёрдо, уверенно и быстро, на ходу стягивая с руки перчатку. – Пошло всё к чёрту. Таким ты здесь не останешься!
Годжи смотрел, как она приближается, он видел, как сейчас сама буря двигается на него, и самая первая, и все последующие в одной – в одной женщине, в её волосах и коже, в её ступнях и взгляде.
Его датчики в мозгу ожили, запоздало предупреждая об её приближении.
Буря подошла к Годжи вплотную, схватила его за челюсть и уверенно вытянула вниз.
После этого взяла за челюсть себя и проделала то же самое.
Её рука нырнула в себя, а затем, с зажатым в пальцах блестящим шариком – в него.
А Годжи всё смотрел и смотрел в её, такие похожие на его собственные, глаза.
Она закрыла челюсти двумя руками – себе левой, ему правой, подержала ладони ещё немного и, отвернувшись, бросилась к своей «катушке».
5.
Годжи сидел на самом краю и осторожно, медленно говорил:
— Ты мне нужен! – он улыбался, смотрел вниз, на игру радиоактивных ветров и вновь, раз за разом повторял её голосом. — Ты мне очень нужен!
Впервые за свою долгую жизнь Годжи чувствовал себя абсолютно и полностью целым.