Но разве можно рассчитывать на протекцию, если ты — круглый сирота, и тебя воспитывает дядя, который считает, что всего в жизни нужно добиваться самому.
Он и пальцем не пошевелил, чтобы помочь мне в получении хорошего места, а ведь был не последним человеком в министерстве... И вот я, несмотря на свой красный диплом и прекрасные рекомендации, получил направление на завод, само название которого вселяло уныние: Некронимский точильно-плавильный комбинат.
Завод был построен еще при императрице Елизавете Петровне. С тех пор здесь мало что изменилось, разве что все понемногу пришло в упадок.
И вот старенький автобус, петляя среди руин заводских корпусов, везет меня на работу. Я единственный пассажир этого автобуса. Неразговорчивый водитель хмурился и мрачно сжимал руль.
Вот и заводская проходная. Ржавые, покосившиеся ворота явно не открывались уже очень давно. Серый кирпич был иссечен множеством трещин. И только потемневшая от времени бронзовая табличка все еще весела на своем месте.
«Ну, теперь иди дальше сам. Мне туда нельзя...» — угрюмо проговорил водитель и открыл двери автобуса.
Стоило мне сойти на землю, как водила дал газу, автобус рванул с места и вскоре исчез, скрывшись в клубах дыма и фонтанах грязи.
Я осмотрелся. Холодный мокрый снег падал на лицо. Ну и ну! Вот — проходная. Но, что удивительно, к ней не ведет ни одного следа. Странно, неужели так быстро все замело снегом. А может быть, это не та проходная... Может быть, водила привез меня не туда, куда нужно. Подхожу ближе. Покосившаяся дверь висит на одной петле. Вхожу внутрь. Никого. Ну и в дыру я попал! Иду по территории завода, проваливаясь в глубокий снег. Вокруг — одни руины. Мрачное местечко. Может быть, этот завод вообще давно закрыт. Просто перепутали что-то в комиссии по распределению. И тут я увидел дымок над одной из бесчисленных труб. «Ну слава богу, хоть кто-то здесь есть живой» — подумал я и направился в сторону дымящей трубы. Подойдя ближе я по следам на снегу понял, что здесь должны быть люди.
И действительно, войдя в цех, я обнаружил нескольких угрюмых рабочих, мрачно точивших на станках какие-то болванки.
«Простите, где я могу найти начальника цеха?» — спросил я у одного из них.
Рабочие замерли. Они смотрели на меня и в их глазах читалась злоба и страх. Потом один из них подошел ко мне. «Проваливай отсюда, если жизнь дорога» — прошипел он, дыша мне в лицо перегаром.
«Ничего себе, приемчик» — подумал я и быстро направился вглубь огромного цеха. Долго мне никто не попадался на пути. Наконец, я встретил весьма странного человека. Он был одет в лохмотья, а на голове его был нахлобучен шутовской колпак с бубенцами.
«Добрый день!» — окликнул я его. «Здравствуй, незнакомец, Егорушка рад тебя видеть» — радостно улыбнулся он мне в ответ. Тогда я понял, что Егорушка, видимо, был дурачком каких обычно держат на заводах, чтобы веселить рабочих. Ну что же, по крайней мере он не прогнал меня. «Скажи пожалуйста, где я могу найти начальника цеха?» — спросил я у дурачка. Он обалдело посмотрел на меня и пустился в какой-то танец, приговаривая «Начальник цеха — везде и нигде, он все видит и все слышит, никто не уйдет от него живым...». Потом Егорушка залаял по собачьи и быстро убежал куда-то в недра цеха. Да, час от часу не легче... Долго я еще бродил среди сломанных станков и куч мусора, пока не увидел странную процессию: несколько крепких мужчин несли на плечах испачканные цементом носилки, на которых сидел весьма мрачного вида человек. Я спросил, не видели ли они начальника цеха. «Что надо, козел?!» — заорал на меня один из носильщиков и потом обратился к сидевшему на носилках человеку: «Хозяин, этот урод хочет с вами поговорить...». Человек спрыгнул с носилок на землю. Большими шагами он подошел ко мне и я смог разглядеть его получше. Высокий и седой, с орлиным носом и глазами, которые, казалось, метали молнии, он внушал невольный трепет.
«Что-то я не видел тебя раньше. Ты что, новенький?» — спросил он меня.
«Да, я приехал к вам по распределению» — отвечал я и, услышав мои слова, носильщики дружно загоготали.
«Тише, заткнитесь!» — одернул их начальник и продолжил, обращаясь ко мне: «Меня зовут Ветчинин. Я — начальник цеха. Но ты, как и все здесь, будешь называть меня просто Хозяин. Нам нужны молодые специалисты. Можешь приступать к работе. Днем придет горбун и покормит тебя. А вечером я посмотрю на то, что ты сделал».
«Да, но что мне делать?» — растерянно произнес я.
«Как что?» — возмутился Ветчинин — «Вставай к станку и точи болванки!».
«Но я же инженер...» — произнес я нерешительно.
«Ты — дерьмо, а не инженер. Вставай к станку и точи болванки!» — прозвучал резкий ответ.
«Да, но тут все станки сломаны... и где взять заготовки, чертежи...» — лепетал я.
«Ну ты что, вправду придурок? Бери любой станок, чини его и работай. Вон — заготовки» и он показал на покрытую пылью кучу ржавого металла. «А вон — готовые детали» — и он показал на такую же пыльную и ржавую кучу.
«Работай и не вздумай отлынивать — вечером я все проверю. Будешь плохо работать — останешься голодным!». Он вскочил на носилки и холуи, гогоча, понесли его дальше.
Некоторое время я стоял, не в силах двинуться с места. Все произошедшее настолько ошеломило меня, что в голове моей бурлила какая-то каша из обрывков мыслей и фраз. «Они все сошли с ума, или, наоборот, они все — нормальные, а спятил я...» — мелькнуло наконец в моей голове. Осмотрев несколько десятков станков, я смог найти один, который хоть как-то функционировал. Повозившись несколько часов, я смог его запустить. Со страшным скрежетом и свистом он заработал. Не успел я начать точить первую болванку, как передо мной возник старый горбун с добрыми глазами и морщинистым, как у черепахи, лицом.
— Добрый день, молодой человек, меня зовут Андрей Иванович. А как ваше имя? — обратился он ко мне с некоторой церемонностью.
— Иван. А вы принесли мне еду... — догадался я.
— Да, я всем здесь разношу еду. Такая у меня работа. А вы — новенький?
— Новенький, приехал по распределению. Вот только сомневаюсь, что задержусь здесь надолго. Сказать по чести, здесь все выглядит странновато.
— Да... сначала это кажется странным, но потом ко всему привыкаешь. Не переживайте, лет через десять и вы ко всему привыкнете — произнес горбун с грустным вздохом.
— Лет через десять?! Да я собираюсь уехать отсюда завтра же! — воскликнул я.
— Я понимаю вас, молодой человек. Многие хотели бы отсюда уехать завтра же, но, к сожалению, это невозможно. Отсюда невозможно уехать, и выйти отсюда тоже нельзя. Так что, точите болванки и привыкайте к здешней жизни... И горбун снова вздохнул.
— Да вы все здесь сошли с ума! Что значит — отсюда невозможно выйти? Вот пошлю подальше этого вашего Ветчинина с его деревянной ногой — и свалю отсюда. Никто не имеет право держать меня здесь вечно — возмутился я
— Эх, молодой человек, если бы все было так просто! Да в том-то все и дело, что войти сюда очень просто, а выйти назад — невозможно! Завод — то этот — словно заговоренный.
Я выбежал из цеха и бросился к ближайшему забору. Ноги моей больше здесь не будет. Пешком дойду до ближайшей станции — и все, баста! Я бежал к забору, но странным образом забор не становился ближе... Казалось бы, вот он — метров двадцать, не более, сияет своими бесчисленными прорехами. Но как я не старался, как ни надрывался, расстояние между мной и забором не сократилось ни на метр. Запыхавшийся и обескураженный я вернулся в цех. Горбун ждал меня. «Вот видите, это действительно невозможно...» — произнес он с печальной улыбкой.
«Все, все мы заперты навечно на этом заводе. Мы заперты, замурованы здесь — и есть только одна дверь, Последняя Дверь, через которую можно отсюда выйти. Эта дверь надежно спрятана, но даже если ты ее отыщешь, ты не сможешь выйти отсюда! Ведь чтобы открыть Последнюю Дверь, тебе нужен ключ! Но кто знает, где спрятан ключ от Последней Двери...» и Андрей Иванович грустно вздохнул.
«Андрей Иванович, как хорошо, что я вас нашла...» — тихий и какой-то удивительно чистый женский голос заставил меня вздрогнуть от неожиданности. Казалось, что он может принадлежать только ангелу, непостижимым образом залетевшему в это мрачное безумие. Я обернулся и увидел хрупкую девушку с бледным чахоточным лицом. Наши глаза встретились и девушка застенчиво улыбнулась.
«Даша, дочь главного металлурга...» — представил девушку горбун.
«А это — Иван, он здесь новенький...» — представил он меня Даше. Девушка застенчиво улыбнулась. «Очень приятно...» — произнесла она все тем же волшебным тихим голосом.
«И мне очень приятно» — ответил я, чувствуя прилив каких-то удивительных, теплых чувств.
Несколько минут мы стояли молча, потом Даша с горбуном куда-то ушли. Я встал к станку и принялся точить болванки. Я успел сделать несколько десятков деталей, когда передо мной появился Ветчинин.
«Ну и что, сопляк, это вся твоя работа?» — заорал он, притопнув деревянной ногой.
«Да, но у меня ушло много времени на то, чтобы запустить станок...» — пролепетал я.
«Да плевать мне на твой станок! Ты выполнил норму?» — глаза Ветчинина метали молнии.
«Да, я выполнил норму!» — ответил я. С какой стати я должен пресмыкаться?
«Ты врешь! Никто из ныне живущих не может выполнить норму. И запомни, придурок, норма — это всегда на одну деталь больше, чем ты сделал. Завтра получишь только половину пайки!» — Заорал Ветчинин и ушел, бросив на меня уничтожающий взгляд.
Итак, я остался работать на заводе. Я стоял у станка и точил ненавистные болванки. Два раза в день приходил Андрей Иванович, приносил мне баланду (по доброте, он всегда давал мне немного больше, чем положено). Мы беседовали с ним о жизни — и эти разговоры немного скрашивали мое кошмарное существование. Иногда приходила Даша. Мы говорили с нею о всяких пустяках, нам было хорошо плакать или смеяться вместе, но больше мы просто молча смотрели друг на друга. Прошло время и я понял, что не смогу жить без этой странной девушки. Бывало, что мимо пробегал дурачок Егорушка. Я угощал его куском черствого хлеба, за что он был мне искренне благодарен.
Однажды вечером он появился в каком-то возбужденном состоянии. Он схватил меня за куртку «Пойдем, пойдем со мной! Егорушка хочет кое-что тебе показать!»
«Да что ты такое придумал?» — удивленно спросил я.
Но дурачок не унимался. «Пойдем, пойдем со мной!» Он был так настойчив, что я решился оставить рабочее место и последовать за ним. И вот мы идем по пустынным развалинам цехов. Егорушка бежит передо мной, тряся бубенчиками на засаленном колпаке.
«Сюда, скорее сюда! Смотри, что нашел Егорушка! Егорушка никому этого не показывал, только тебе доверил свою тайну...». Мы пробираемся сквозь руины доменного цеха, петляя между зловещими остовами погасших навеки печей и кучами бурого шлака. Наконец мы подходим к узкому пролому в стене. В проломе видны ступеньки, ведущие куда-то вниз. «Вниз, нужно спуститься вниз! Егорушка помнит дорогу. Там внизу страшно, но ты — большой и сильный, Егорушка пойдет с тобой, с тобой Егорушка не будет бояться». В проржавевшем баке для отходов мне удалось найти какое-то промасленное тряпье, из которого я сооружаю факел. И вот, при свете мерцающего огня, мы спускаемся вниз по кажущемуся бесконечным узкому проходу.
«Здесь, Егорушка знает, в стены замуровывали заживо плохих рабочих — лентяев и тунеядцев. Егорушка слышал, они до сих пор стонут и гремят цепями. Слышишь, там за стеной — справа и слева...».
И тогда я с ужасом услышал тихий звон, доносившийся откуда-то из-за стен. Я остановился, как вкопанный, словно и сам теперь был скован невидимыми цепями страха.
«Пойдем, пойдем быстрее, здесь нельзя останавливаться... Егорушка знает, Егорушка видел... Мертвые хотят забрать тебя к себе, не стой на месте». Дурачок хватает меня за куртку и тянет со всех сил вперед. Собрав все силы, я стряхиваю с себя невидимые оковы и мы идем дальше. Коридор сужается, становится тяжело дышать затхлым спертым воздухом. «Долго еще идти?» — спрашиваю я своего необычного проводника.
«Скоро, совсем уже скоро! Слышишь — там, справа?» Дурачок переходит на испуганный шепот — и до моего слуха доносится мерный гул. «Что это?» — тихо спрашиваю я Егорушку. «Это — Забытый Токарь...» — отвечает он мне зловещим шепотом. «Забытый Токарь?» — удивленно переспрашиваю я. «Да, Забытый Токарь. Когда-то давно он не выполнил производственную норму. И директор приказал замуровать его здесь вместе со станком и держать до тех пор, пока норма будет выполнена. А потом на заводе был аврал и про токаря просто забыли. Перед смертью он проклял весь наш завод и самого директора. Но и после смерти Забытый Токарь продолжает точить болванки на своем станке — слышишь этот гул?».
Я содрогнулся и ускорил шаг, стараясь скорее миновать зловещее место. Дурачок бежал за мной, позвякивая бубенчиками. Факел в моей руке мерцал, то почти затухая, то вспыхивая с какой-то неестественной силой.
Егорушка что-то бормотал себе под нос и я невольно стал вслушиваться в его слова.
«Забытый Токарь проклял Директора — и после смерти Директор не обрел покой. Теперь он бродит по заводу грозным призраком. Не дай бог повстречать его на своем пути!». «Неужели он такой страшный — этот директор?» — спросил я с сомнением. «О да, он — сам ужас! Но — тсс! не стоит больше говорить об этом...» — и Егорушка прижал палец к своим побелевшим от ужаса губам.
Мы бредем дальше по мрачному тоннелю. «Вот, смотри, вот она!» — Егорушка вцепился мне в руку и тянет куда-то в сторону. И тогда я вижу небольшую дверь, обитую оцинкованным железом. «Что это? Куда ты меня привел?» — спрашиваю я дурачка.
«Это — она, Последняя Дверь. Найди ключ от нее — и будешь на свободе!». Я ошарашено ощупываю дверь. Да, крепкая штучка, без ключа здесь не обойтись. Но где найти ключ?
Мы вернулись назад, пройдя вновь через подвал с замурованными рабочими. О том, что видел, я не стал рассказывать никому, даже горбуну и Даше. Ведь все равно, пока у меня нет ключа, я не смогу открыть эту дверь.
А через неделю случилось страшное. Я увидел Егорушку, который бежал, сжимая что-то в руке. Ветчинин гнался за ним, не отставая ни на шаг. Внезапно Егорушка забрался на ковш с расплавленным металлом. «Вот он, вот — ключ от Последней двери!» — Егорушка балансировал на краю ковша, сжимая в руках ржавый гаечный ключ.
«Что ты делаешь, Егорушка, осторожно!» — закричал я в ужасе.
Но было уже поздно. Дурачок потерял равновесие и рухнул в дышащую жаром бездну. Я услышал короткий крик — и фонтан огненных брызг взметнулся вверх.
Даша вскрикнула и потеряла сознание.
На лице Ветчинина появилось выражение торжествующего злорадства. Его жуткий хохот гулким эхом разнесся по цеху. И услышав этот хохот, рабочие мрачнели и втягивали головы в плечи.
«О, ужас! Он все знал, он следил за нами. Теперь, когда ключ от Последней Двери потерян, мы оказались полностью в его власти» — пробормотала, очнувшись, Даша. «Мы выберемся отсюда, обязательно выберемся!» — прошептал я ей на ухо. «Я верю, что сможешь это сделать...» — ответила она и поцеловала меня в щеку.
Вечером я встретил Андрея Ивановича
— Бойся Ветчинина! Он — ужасный человек... он — упырь! — сказал он мне шепотом
— Упырь? — удивленно переспросил я.
— Ну да, упырь. По-русски это называется так, а еще его можно назвать вампиром, или вурдалаком, но мне эти слова не очень-то по душе.
— То есть, вы хотите сказать...
— Да, именно, я хочу сказать, что он — упырь, а значит, будь осторожен, особенно по ночам... Когда-то давно рабочие схватили Ветчинина. Они отрубили ему ногу и уже собирались пронзить его грудь осиновым колом, как полагается в таких случаях, но он сумел как-то извернуться и уполз в подвалы зализывать свою рану. Он появился вскоре — с деревянной ногой, с толпой отъявленных мерзавцев, и тогда его враги пожалели о том, что родились на свет.
— Что с ними стало? — спросил я в полголоса.
— О, это была кошмарная история... Их посадили в большой котел, который медленно нагревался на огне. Боже, я никогда не забуду эти крики!
Горбун замолчал, не в силах сдержать рыдания. Я положил руку ему на плечо и он немного успокоился.
— Там был Саша, мой брат — произнес Андрей Иванович после некоторой паузы. Он был совсем не похож на меня — высокий, красивый.
Внезапно горбун вцепился в меня.
— Ты должен, ты обязан найти ключ! Ты обязан отсюда выбраться... И, прошу тебя, забери с собой Дашу. Она — такая нежная, такая хрупкая. Она не выживет здесь долго. Этот завод пьет ее соки, ее кровь, ее жизнь. Она становится похожей на тень. Еще немного и она станет тенью, как многие другие до нее.
— Но где же, где мы найдем этот ключ?! — воскликнул я в отчаянии.
— Быть может, я смогу вам помочь — услышал я Дашин голос.
— Ты? Но откуда ты можешь это знать? — удивленно спросил я
— Я помню, когда-то отец рассказывал мне, что ключ от Последней Двери хранится в гробнице начальника первого отдела...
— Начальника первого отдела? — переспросил я
— Да, при жизни он никогда не расставался с ключом. Нет ничего удивительного в том, что он не захотел расстаться с ним и после смерти — задумчиво произнес Андрей Иванович.
— Но где находится эта гробница? — воскликнул я
— В подвале заводоуправления. Но попасть туда будет совсем непросто. Двенадцать мертвых передовиков охраняют эту гробницу. На моей памяти многие пытались туда проникнуть, но еще никто не возвращался назад — отвечал горбун с грустью.
— Я все равно пойду туда, пусть даже все силы Преисподней станут на моем пути! — с горячностью воскликнул я.
— Я тоже пойду с тобой — услышал я вдруг голос Даши.
— Нет, не думай даже! Ведь это — опасно, смертельно опасно! — произнес я взволнованно.
— Если ты погибнешь, я все равно не смогу больше жить... Уж лучше пусть мы погибнем вместе — отвечала Даша тихим, но твердым голосом.
Некоторое время мы сидели молча, потом горбун произнес:
— Мне доводилось слышать о том, что попасть в гробницу Начальника первого отдела можно только в полночь. Да, именно так! Как только часы на заводоуправлении пробьют двенадцать раз, когда живые в ужасе попрячутся в свои коморки, наступит время мертвецов. И тогда откроются двери гробниц.
— А кто такие эти двенадцать передовиков? — спросил я
— О, это старая история... Когда-то давно на заводе была доска почета. На ней весели портреты двенадцати самых лучших рабочих завода. Это были настоящие ударники! День и ночь проводили они у станков, в конце концов они перестали есть и спать и все время, без перерывов и перекуров, точили болванки. Шли годы, но передовики не старели. Они оставались молодыми и сильными, работая круглые сутки. Все удивлялись этому чуду. Но постепенно люди стали замечать, что меняются портреты передовиков на доске почета. Там, на портретах, были изображены уже вовсе не молодые люди... Нет, с доски почета мрачно смотрели на людей двенадцать изможденных, зловещих старцев! И лица на доске почета становились все кошмарнее... В итоге люди стали обходить это место стороной, чтобы только не видеть это жуткое зрелище. Ибо теперь с доски почета зло смотрели на мир двенадцать обтянутых полуистлевшей кожей черепов. Тогда руководство завода приняло решение завесить доску почета темной тканью, чтобы не пугать рабочих. Теперь она стала напоминать большой черный гроб. По заводу поползли зловещие слухи. Несколько рабочих были найдены недалеко от доски почета мертвыми... Из них была высосана вся кровь. Конечно, руководство завода пыталось скрыть это от рабочих. Но убитых становилось все больше. Наконец, рабочие взбунтовались. С кувалдами и ломами пришли они к зловещей доске почета и разрушили ее. Говорят, что когда её ломали, из камней текла кровь и доносились холодящие душу стоны. Но рабочие были настроены решительно. Они не оставили даже кирпичика от этого жуткого места. И вот, когда доска почета была разрушена, случилось страшное... Двенадцать передовиков вдруг стали быстро стареть, дряхлеть и всего за какой-то час превратились в двенадцать иссохших мумий. Но они не умерли совсем, не обрели вечный покой. По ночам, после двенадцатого удара часов, приходили они в цех и вставали к своим станкам, чтобы вновь и вновь выполнять и перевыполнять производственную норму. И рабочие опять взбунтовались. Они заявили, что не хотят работать в одном цеху с мертвецами. И что только не делало руководство: пугало, обещало премии, путевки в дома отдыха... Но рабочие были непреклонны: «Либо мертвецы, либо мы!» — заявили они руководству, и руководству пришлось уступить. Директор завода издал приказ, по которому двенадцать передовиков назначались сторожами гробницы умершего незадолго перед этим начальника первого отдела. С тех пор они перестали появляться в цехах. Но горе тому, кто проникнет в гробницу!« — Андрей Иванович вздохнул и закончил свой рассказ.
— Я все равно войду туда и заберу ключ! — воскликнул я с горячностью.
— И я пойду с тобой! — воскликнула Даша.
— Я уже стар и мне нечего бояться, я тоже пойду туда с вами — грустно произнес горбун.
— Ну что же, тогда встречаемся у руин заводоуправления, без пяти двенадцать? — спросил я
— Что же, да будет так — ответил помрачневший Андрей Иванович.
Без пяти двенадцать. Мы стоим перед развалинами заводоуправления. Когда-то это было величественное здание в готическом стиле. Теперь же крыша рухнула и устремленный некогда в небо шпиль поверженным титаном лежал на земле. Только часы все еще продолжали идти — и в этом неумолимом и потерявшем уже всякий смысл движении тоже было нечто зловещее. Пробило полночь. Сначала я не заметил ничего необычного.
Но потом откуда-то из-под земли раздался глухой гул, и я увидел проход, открывшийся в стене здания. Мы подошли ближе. Из темного провала пахло плесенью и тленом. »Вперед!« — тихо сказал я и решительно шагнул вперед. Даша и горбун последовали за мной. Мы долго шли по узкому проходу, выложенному диким камнем. Наконец мы оказались в достаточно большом помещении с арочным сводом. »Это, кажется, здесь...« — прошептал Андрей Иванович. Мы остановились. В неверном свете факела я разглядел стоящий в отдалении грубо отесанный каменный саркофаг. В этот момент я услышал звук, от которого кровь застыла в моих жилах. Это был протяжный вой, доносившийся, кажется, из-под земли. И прямо перед нами возникли двенадцать жутких фигур. »Мертвые передовики!« — мелькнула у меня в мозгу страшная догадка. Да, это были они.
Мертвецы надвигались на нас со зловещим воем. Я схватил лом и со всей силы ударил одного из передовиков по полуистлевшему черепу. О, ужас! Как будто я попал по железной болванке! Лом со звоном отскочил от черепа, не причинив ни какого вреда.
»Нет, так с ними не справиться« — прошептал горбун.
»Ну что же делать?« — в отчаянье воскликнул я.
»У меня есть одна идея... Не знаю, может быть это поможет!« — с этими словами горбун сделал шаг навстречу мертвецам. Я с ужасом и удивлением смотрел на него. Андрей Иванович вынул из кармана сложенный вчетверо лист бумаги, развернул его и прочел вслух:
»Приказ N 582-04 исходящий N 932-а-34. В связи с реорганизацией структуры управления и интенсификацией использования ресурсов, приказываю сократить штатные единицы охранников Гробницы с направлением соответствующих сотрудников на пенсию. Директор завода. Подпись«.
Мертвецы замерли на месте. Один из них протянул свою иссохшую руку к горбуну. »Покажи...« раздался кошмарный хрип. Андрей Иванович протянул мертвецу приказ. Тот внимательно его изучил. »Его подпись... И печать — на месте...« — прохрипел передовик.
»Мы уволены!« — жутко завыли остальные. И внезапно, как будто дуновение ветерка пронеслось по склепу. И я увидел, как рассыпаются в прах двенадцать мертвых передовиков. Несколько мгновений — и лишь двенадцать кучек костей и пыли лежало на полу. »Но где, где вы взяли этот приказ?« — удивленно спросил я горбуна.
»Никакого приказа не было... Просто мне удалось достать бланк с подписью и печатью. А приказ я напечатал сам...« — смущенно ответил Андрей Иванович.
»И это подействовало?!« — воскликнул я.
»Как видите... Я до последнего момента не был уверен... Но, видимо, сыграло свою роль то, что печать и подпись были подлинными. Но не будем терять времени. Нужно взять ключ и уходить отсюда« — и горбун решительно направился вперед. Вскоре мы заметили вбитый в стену ржавый гвоздь, с висевшем на полуистлевшей веревке желтоватым латунным ключом.
»Да, это он!« — торжествующе воскликнул Андрей Иванович. Он взял ключ и протянул его мне. »Теперь вы сможете отсюда выбраться« — с улыбкой произнес горбун. »А вы, неужели вы не пойдете с нами?« — спросил я Андрея Ивановича. »Я? Нет, я слишком стар и слишком привык к этому месту. Я не смогу жить без этого завода. Идите без меня и будьте счастливы«. И я увидел, как по щеке горбуна течет слеза.
Мы вышли из склепа. Теперь нужно было как можно быстрее добраться до Последней Двери. Мы прошли через токарный цех и направились в литейку, из которой можно было попасть в подвал. Андрей Иванович шел немного позади. Он решил проводить нас до самого выхода. Внезапно я услышал злобные крики: »Вот они, держи их!« — и тут же несколько пар сильных грубых рук хватают меня. О, ужас! Неужели Ветчинин выследил нас и на этот раз? И, как подтверждение моих страшных догадок, я вижу прямо перед собой зловещую фигуру начальника цеха.
»Тунеядец! Прогульщик! Бездельник!« — орет он, тыча мне в грудь тростью.
»Ты надоел мне! Сейчас я посмотрю, как ты будешь плавать в расплавленном металле. Бросить его в ковш, а с дамочкой можете немного позабавиться!«.
И вот мы с Дашей стоим на самом краю ковша, возле пышущей жаром бездны.
»Жаль, что ты не уведешь, как мои ребята забавляются с твоей бабой« — кричит мне Ветчинин и заходится безумным хохотом. И в этот момент я вижу Андрея Ивановича. Он появляется откуда-то сбоку, лицо его светится мрачной решимостью.
»Сегодня умрешь ты, кровавая тварь!« — горбун змеей проскользнул между охранников и зубами вцепился в горло Ветчинину.
Начальник цеха взвыл от боли и вонзил острую заточку в грудь Андрея Ивановича, но было поздно.
Горбун железной хваткой обхватил Ветчинина и они вместе рухнули в бурлящий расплавленный металл.
Воспользовавшись минутным замешательством, я оттолкнул одного из громил и бросился бежать, увлекая за собой Дашу. К счастью, наши тюремщики не сразу опомнились — и лиши спустя некоторое время я услышал сзади топанье десятка ног. Я легко бы убежал от них, но Даша совсем выбилась из сил и мне пришлось взять ее на руки. Наши преследователи были уже совсем близко, я уже слышал их злорадные крики. Кажется, я даже ощущал их зловонное дыхание. Но в этот момент мы достигли спасительного пролома и я бросился вниз по лестнице, осторожно держа на руках Дашу. Но преследователи не отставали. Я понимал, что еще несколько мгновений — и они схватят нас. В этот миг мы оказались в коридоре замурованных рабочих. И вновь до моего слуха донесся зловещий звон цепей. Но на этот раз я был рад этому звуку. Я остановился и обернулся назад. Охранники были всего в нескольких метров от меня. Они тоже остановились в некоторой нерешительности. И тогда я поднял вверх руки и закричал:
»О вы, замурованные заживо, сожженные в печах, погибшие в муках... Вот перед вами ваши мучители, ваши убийцы. Покиньте же свои кошмарные могилы, чтобы отомстить и обрести покой«. И когда я произнес эти слова, зловещий леденящий душу гул прокатился по коридору. Охранники стояли на месте, опасливо озираясь по сторонам. И вдруг стены и пол затряслись и я увидел десятки мертвенно-бледных рук, тянущихся к нашим преследователям. Я отвернулся, подхватил Дашу и бросился бежать, стараясь не слышать доносившиеся сзади душераздирающие крики.
Где-то здесь должна быть Последняя дверь. Но я ничего не вижу. Кажется, это — просто тупик. Господи, неужели это — ловушка, из которой мы уже никогда не сумеем выбраться и все наши усилия и гибель Андрея Ивановича были напрасны...
И в этот момент я услышал леденящий, зловещий окрик:
»Куда собрались? Вы еще не выполнили производственную норму!«
Мы в ужасе обернулись и увидели светящегося голубоватым светом призрака с пузатым портфелем под мышкой. »Директор!« — промелькнула у меня в голове страшная догадка.
Мы хотели бежать, но бежать было некуда. Мы оказались в тупике, в ловушке, в западне.
»Лодыри! Тунеядцы! Прогульщики!« — Директор наступал на нас, с каждым словом увеличиваясь в размерах. Теперь злобный призрак наверняка расправится с нами. Даша вскрикнула и лишилась чувств. Я стоял, прижавшись спиной к шершавой стене и с мрачной решимостью готов был встретить смерть.
Но внезапно я заметил, что позади призрака Директора возникла странная, излучающая бледный свет фигура. Фигура эта тоже начала увеличиваться в размерах, превращаясь в изможденного бледного гиганта. »Забытый Токарь« — почему-то сразу подумал я. И действительно, это был он. В руках Забытый Токарь сжимал громадную ржавую протяжку.
»Я закончил смену, начальник!« — прохрипел он леденящим душу голосом. И тогда на лице Директора возникло выражение безумного ужаса. Я заметил, как начали трястись его руки. Он медленно обернулся назад и Забытый Токарь чудовищным ударом протяжки разрубил Директора от макушки до самого пола. Голубоватый адский огонь вспыхнул на мгновение и поглотил извивающееся в конвульсиях тело Директора. Забытый Токарь стоял, задумчиво глядя на то место, где только что стоял призрак Директора. Наконец, он провел ладонью по лбу, как будто вытирая пот. »Да, я закончил свою смену. Все закончили свою смену... Путь свободен" — задумчиво произнес он и медленно растаял в воздухе. И тогда я увидел, что в стене, прямо за его спиной, возникла небольшая железная дверь. Подхватив на руки Дашу, я подбежал к двери и трясущимися руками вставил ключ в замочную скважину. Мне даже не пришлось ничего поворачивать. Дверь вдруг исчезла и яркий солнечный свет ворвался в мрачное подземелье. И я увидел занесенную снегом равнину очертания железнодорожной станции, видневшиеся вдалеке. Я стоял, вдыхая свежий морозный воздух и прижимал к себе Дашу. Я понял, что мы спасены.
Я подхватываю Дашу на руки и иду вперед, проваливаясь по колено в мягкий пушистый снег. Я иду в сторону станции и знаю, что смогу дойти. Там мы сядем на поезд, который умчит нас навсегда из этого кошмара. Я буду работать и заботиться о Даше. Я знаю, я уверен, что нам будет хорошо вместе. И мы сделаем все, чтобы Некронимский точильно-плавильный комбинат навсегда ушел из нашей жизни.
Автор: Вагнер Яна