Часть 1
— Не выключай, пап, — смущённо попросил Саша, когда отец потянулся к ночнику.
Антон Журавлёв погладил сына по мягким волосам.
— Ты помнишь, что мы с тобой решили насчёт Бабая?
— Помню. Мы решили, что его нет.
— Тогда в чём дело?
Мальчик неопределённо повёл плечами и коснулся ссадины на лбу.
— Болит?
— Уже нет. Пап?
— Да?
— А тебе правда не снятся сны?
— Правда.
— Никогда-никогда?
— Разве что в детстве. Когда я был в два раза меньше тебя.
— Такой? — Саша растопырил большой и указательный пальцы. Отец подкорректировал расстояние между ними.
— Вот такой.
Мальчик тяжело вздохнул:
— Везёт тебе. Я бы тоже хотел не видеть снов.
— Глупости. Сны — это прекрасно. Это целый мир.
— Тебе-то откуда знать?
— Твоя мама рассказывала.
— Па?
— Да?
— Ты знаешь Песочного Человека?
«Ну вот, — ухмыльнулся про себя Антон, — неделю назад мы с боем выжили из шкафа Бабая, теперь на его смену пришёл новый монстр».
— Если он поселился в твоём шкафу, я буду брать с него квартплату. Нам и так тесно, без сказочных персонажей.
— Он не в шкафу, а во сне.
— Понятно.
Отец встал с кровати и подошёл к книжной полке. Провёл взглядом по корешкам детских книг.
— Ага, вот он.
Антон снял с полки увесистый чёрный томик, на обложке которого значилось: «Гофман. Сказки».
— Пожалуй, я заберу у тебя это пока.
— Мне они нравятся.
— Мне тоже. Но некоторые рассказы Гофмана чересчур взрослые. Я верну тебе их через пару месяцев, хорошо?
— Хорошо.
— И запомни, герой, в нашем доме тебе ничего не угрожает. Если тебе приснится какая-нибудь злюка, просто дай ей подзатыльник.
Саша заморгал, соглашаясь. Нижняя часть его лица уже была скрыта одеялом.
— Сколько раз тебя можно поцеловать? — поинтересовался Антон.
— Пять.
— Только пять? Я хотел тысячу пять.
— Ну, па, это же продлится до утра!
Отец засмеялся и поцеловал сына в переносицу разрешённые пять раз.
— Па?
— Да, Саша?
— А если я сделаю что-нибудь плохое во сне, ты будешь ругать меня?
Вопрос застал Антона врасплох.
— Не буду, — произнёс он. — Сны — это же понарошку.
— Хорошо, — сказал Саша. — Спокойной ночи, па.
— Спокойной ночи, милый.
Часть 2
— Ами выляли фифисоемо, — сообщила Олеся из ванной комнаты.
— Амумумумумоемо, — передразнил её Антон.
Олеся выплюнула зубную пасту, прополоскала рот и повторила:
— Я говорю, что Саша выглядит обеспокоенно.
— Немного.
— Он снова спит с включённым светом.
— Знаю. Его монстры должны платить нам за электроэнергию.
— Бабай вернулся?
— Его кузен. Песочный Человек.
Олеся вышла из ванной, массируя шею. Волосы забраны в хвост, мужская футболка прикрывает бёдра. Спальня наполнилась запахом шампуня и ночного крема.
— Какой человек? — переспросила она.
— Песочный. — Антон похлопал ладонью по томику Гофмана. — Читала?
— Нет.
— Опасно покупать детям книги, не зная их содержания.
— Но там же написано: «Сказки», — испугалась Олеся. — Это что, не для детей? Это порнуха?
— Не совсем, — засмеялся Антон. — Да не волнуйся ты. Книжка детская, но некоторые сказки уж очень мрачные. Например, «Песочный Человек».
— Я видела полнометражный мультфильм. Ему даже «Оскар» вручили.
— «Молчанию Ягнят» тоже вручили «Оскар». И не один.
Блестящее от крема личико Олеси напряглось.
— И каковы отличия мультфильма от первоисточника?
— Значительные. Песочный Человек — эдакий Фредди Крюгер без полосатого свитера.
— Час от часу не легче.
— Он приходит в детские спаленки и сыплет в глаза малышей специальным песком.
— Чтоб они спали. Знаю.
— Да, но только от песка глаза малышей лопаются, и те слепнут.
— Ты шутишь?
— Нисколько. А ещё Песочный Человек любит забираться под одеяла и воровать детей. Знаешь, зачем?
— Не хочу знать.
— Чтобы отнести их на Луну. Там у него гнездо, а в гнезде сидят его детёныши. Мерзкие существа с клювами. И угадай, зачем им нужны клювы?
— Давай остановимся.
— Правильно! Чтобы выклёвывать глаза малышей!
— Чёрт, Саша всё это читал?
— Успокойся. Тысячи детей это читали.
— Но не все из них после прочтения становятся лунатиками!
— Не думаю, что лунатизм Саши связан с Гофманом. Доктор сказал, что это возрастное и вполне обычное явление. Он сказал, что единичные случаи не должны нас тревожить.
— Вот как? Да ведь Саша чуть голову себе не разбил!
— Ты преувеличиваешь. Просто стукнулся о шкаф. Перепугал всех Бабаев, что в нём сидели.
— Я тебя ненавижу.
Олеся схватила книгу так, будто это была огромная жаба, и брезгливо бросила в недра тумбочки.
— И зачем люди пишут такие гадости?
— Во всех сказках есть элемент страшного, — голосом профессионального лектора произнёс Антон. — В оригинальной версии «Золушки» братьев Гримм злых сестёр наказывают, отрубая одной палец, а другой — пятку. У Шарля Перро в «Мальчике-с-пальчик» людоед режет глотки своим детям, в «Красных башмачках» Андерсена девочке ампутируют ноги. А вспомни Синюю Бороду, Серого Волка, Ведьму из пряничного домика, живую голову из «Руслана и Людмилы»... Страшные сказки нужны детям, они учат сопереживать, помогают трансформировать негативное в позитивное.
— Отделять добро от зла, — закончила за него Олеся. — Я понимаю. И всё равно, с глазами — это перебор.
Антон был вынужден согласиться.
— Хочешь, посмотрим кино, — предложил он, заглядывая в ноутбук. В браузере была открыта статья о сомнамбулическом состоянии у детей.
— Нет настроения. Мне завтра на девять к окулисту.
Пластиковая бутылка зашипела, открываясь. Олеся отправила в рот горстку таблеток и запила минералкой.
— С каких пор ты принимаешь снотворное? — вскинул брови Антон.
— Да это так... успокоительное. Последнее время ужасно не высыпаюсь. Кошмары снятся.
— Что снится?
— Не хочу говорить.
Антон не стал расспрашивать, зная, что в течение минуты она всё ему выложит. Не успел он выключить ноутбук, как Олеся сказала:
— Представляешь, мне снилось, что я съела Сашу.
— Здорово же ты проголодалась.
— Не смешно.
Олеся поёжилась.
— Извини. Но ведь он и впрямь очень сладкий.
— Ты чудовище.
— Не обижайся. Это всего лишь сны. И десять минут назад я говорил эту же фразу нашему сыну.
— Тебе легко рассуждать. Тебе сны не снятся.
— И снова дежа вю.
— Ты не знаешь, что такое вязнуть в асфальте, когда тебя догоняют; бежать, но оставаться при этом на месте, падать в пропасть...
Олеся наклонилась, чтобы поправить подушки. При этом подол футболки задрался, обнажив упругие, как и десять лет назад, ягодицы под полупрозрачными сиреневыми трусиками. Антон смотрел на попку жены с видом, с каким посетители галереи рассматривают картины мастеров эпохи Возрождения.
— Зато ты можешь быть уверена, что я тебе не изменяю даже во сне, — заметил он.
— Это очень мило с твоей стороны.
Олеся сняла линзы и улеглась в постель.
— И через сколько минут ты отрубишься? — спросил Антон, поглаживая её по ноге.
— На упаковке написано, через пятнадцать.
— Я успею трижды довести тебя до оргазма.
Олеся фыркнула:
— Что-то не верится.
— Проверим?
— Только быстро.
— Только так.
— Свет, — сказала Олеся после продолжительного поцелуя.
— Самая тяжёлая работа на мне, — проворчал Антон, вставая. Олеся задрала к потолку стройные ножки и стянула трусики, оставшись в одной футболке.
— Заглянешь потом к Саше?
— Загляну. Я посоветовал ему давать подзатыльники всякому приснившемуся монстру.
Антон щёлкнул выключателем, и комнату заполнил лунный свет.
— Жалюзи.
— Да, повелительница.
Он протянул руку к верёвке, опускающей жалюзи. Взгляд скользнул по окну. Рука застыла в воздухе.
— В чём дело, дорогой?
Антон не отвечал.
— Ты меня пугаешь.
— Там... там кто-то есть.
— Что?! — Олеся приподнялась на постели. — Ты имеешь в виду, у нас во дворе?
— Мне кажется, я видел кого-то под окнами.
— О Господи! Как он выглядел?
— Изогнутый клюв, мешок с песком за спиной...
— Надеюсь, ты понимаешь, насколько это не смешно.
— Ладно. Просто тень промелькнула.
— Скорее иди в кровать.
Антон нерешительно замялся.
— Чёрт...
— Что на этот раз? — вздрогнула Олеся.
— Я забыл занести в дом мангал.
— Ну и хрен с ним.
— Нет. Второй украденный мангал за год — я этого не перенесу. Пойду, проверю, кто там шляется.
Олеся села, подтянув под себя ноги.
— Никуда я тебя не пущу.
— Брось. Я только посмотрю.
— Но мы же...
— Я туда и обратно. Не хватало, чтобы бомжи решили, будто к нам можно ходить в гости.
Олеся недовольно надула губки.
— Ну, перестань. Я мигом.
— Возьми с собой телефон.
— Хорошо.
Он сунул мобильник в карман пижамных штанов.
— Не смей засыпать!
— Если ты успеешь за три минуты, у тебя останется ещё около трёх.
— Это моё время, детка!
Он вынырнул в коридор, поравнявшись с детской, прислушался. Саша, конечно, спал и, судя по благостной тишине, спал в кровати, а не на ходу, как в прошлый раз.
Телефонный звонок застал Антона на кухне.
— Журавлёв слушает.
— Где ты лазишь? — прошептала Олеся из трубки.
— Я только к дверям подошёл.
— Подошёл, и хватит. Теперь возвращайся.
— Мы, Журавлёвы, никогда не возвращались без мангала.
— Вы, Журавлёвы, возвращались даже без ботинок.
Она намекала на случай восьмилетней давности, когда студента Журавлёва друзья доставили домой, пьяного и босого.
— Случалось, — признал Антон, выглядывая в кухонное окно. Олеся дышала ему в ухо. Бродяг, по крайней мере с этой стороны дома, видно не было.
— Эй, — позвала жена, — ну, что там?
— Всё в порядке. А ты как?
— Засыпаю.
— Не вздумай. Что ты делаешь сейчас?
— Что делаю, блин? Тебя жду.
— А в чём ты?
— В футболке. По-прежнему.
— Ты не надела трусики?
— Нет.
— Грязная девчонка.
Он открыл двери и вышел из дома.
— На улице отличная погода. Луна, как в том фильме про оборотней. С Лоном Чейни-младшим.
— «Сумерки»?
— Ага.
— Что ещё видишь?
— Штакетник, который нужно покрасить к лету, качели, поливной шланг, песочницу... твою мать!
— Что? — встрепенулся голос Олеси.
— Соседский кот нагадил в нашу песочницу!
— Я говорила, что я тебя ненавижу?
— Десять минут назад. Кстати, мой любимый мангал на месте.
— Вот и чудесно. Возвращайся в дом. И трахни меня как следует.
— Боже. — Антон довольно ухмыльнулся. — Я лечу к тебе!
Он сунул телефон в карман и в этот момент краем глаза заметил какое-то движение. Резко развернувшись, он увидел тёмную фигуру, сворачивающую за угол дома.
«А вот и наш воришка», — хмуро подумал Антон.
Шурша тапочками, он двинулся вслед за незваным гостем. Задний двор представлял собой широкий участок, выложенный плиткой. Обычно Журавлёвы загорали здесь, или перебрасывались мячом, или устраивали пикники с друзьями. Луна осветила человека, стоящего спиной к хозяину дома, лицом к увитому виноградником забору.
Пальцы Антона сжались в кулак. Сердце застучало сильнее.
— Эй, — окликнул он гостя.
Человек — мужчина — не сдвинулся с места.
Антон нервно покрутил шеей.
Бродяга или грабитель давно перепрыгнул бы через забор и дал дёру, но ночной визитёр стоял как истукан, не реагируя на появление законного домовладельца.
— Эй, ты!
В голове Антона промелькнула мысль — вернуться в дом и вызвать полицию, но тут луна скинула с себя последние клочки облаков, оставшись полностью голой, и Антон смог отчётливо разглядеть гостя.
Средний рост, плотное телосложение, всклокоченная копна иссиня-черных волос. Тёмная футболка, ниже — семейные трусы, ещё ниже — высокие, до середины голени носки. Ни брюк, ни обуви.
— Коля? — озадаченно спросил Антон.
Часть 3
Николай Суханов был ближайшим соседом Журавлёвых. Всегда улыбчивый и радушный, он работал в глянцевом журнале и делал ежемесячные пожертвования умственно отсталым детям. Сам он детей не имел, находился в разводе и жил один в большом двухэтажном особняке. Впрочем, от одиночества тридцативосьмилетний Суханов не страдал: Журавлёвы давно потеряли счёт подружкам, которых водил к себе любвеобильный сосед.
— У Суханова новая пассия! — сообщала Олеся за ужином.
— Блондинка?
— Не-а! Рыжая.
— Чёрт! — Антон нехотя отдавал жене сотенную купюру.
Девушки были без ума от Суханова. Что до Журавлёвых, те искренне симпатизировали соседу и часто устраивали совместные барбекю.
...Это было совсем не похоже на Колю: заглянуть в гости ночью, да ещё и без брюк.
Облегчение сменилось обеспокоенностью.
— Коль, что-то случилось?
Суханов не отреагировал, словно не слышал его.
Антон подошёл к соседу вплотную и прикоснулся к его плечу. Суханов повернулся, или, скорее, Антон сам развернул его, не прилагая усилий.
Лицо соседа было каким-то вялым и слегка одутловатым, изящные черты оплыли, а приоткрытый рот делал его похожим на тех детей, которым он каждый месяц посылал деньги. Но в целом он выглядел умиротворённо.
— Да что с тобой, дружище?
Суханов смотрел сквозь Антона и по-прежнему молчал. Луна отражалась в его остекленевших глазах. Такой же пустой взгляд, такие же предельно сузившиеся зрачки были у Саши, когда тот вздумал прогуляться по дому позапрошлой ночью.
Антона озарило.
— Чувак, да ты же дрыхнешь!
Коля оставался безучастным.
— Вот это дела, — по-ребячески заулыбался Антон, обходя соседа с разных сторон. — Ты спишь, как сурок! У меня на заднем дворе.
Он не ожидал, что Суханов ответит, но ответ последовал:
— Красное, — сказал сосед тусклым голосом.
— Ты что, ставки делаешь, что ли? Ты слышишь меня, друг?
Суханов невнятно замычал. Кажется, на «красном» его речевой запас закончился. Антон вспомнил слова доктора: лунатиков нужно осторожно вернуть в постель и ни в коем случае не будить.
— Постой-ка здесь, хорошо?
Суханов согласно вздохнул. Антон отошёл от него на несколько шагов и достал телефон.
Пришлось подождать полминуты. Сначала из трубки раздалось неразборчивое бормотание, потом усталое «ты где?».
— На заднем дворе. Угадай, кого я здесь встретил?
— Да откуда же я...
— Колю Суханова, старого бабника.
— Суханова? Что он там делал?
— Вот это самое интересное. Он здесь спал. Он и сейчас спит.
— Он что, пьян?
— Не думаю. Кажется, он лунатик. Как Саша. Слушай, странное получается совпадение. А ты уверена, что Саша мой сын, а не соседский?
— Как смешно.
— Спасибо.
— Ты скоро?
— Я же не могу бросить его здесь. Нужно отвести бедолагу домой.
Олеся зевнула и констатировала:
— Я тебя не дождусь. Веки слипаются, вот-вот выключусь.
Антон покосился на соседа. Тот смотрел в пустоту и едва заметно раскачивался взад-вперёд.
— Ложись спать, — вздохнул Антон. — Отложим наши планы на завтра.
Он не расслышал, что ответила жена. Трубка замолчала.
— Ну что. — Антон хлопнул в ладони. — Пошли, уложу тебя в кроватку!
Он взял Суханова под локоть и повёл к калитке. Лунатик не сопротивлялся. Антон заметил, что походка Суханова Дремлющего в корне отличается от походки Суханова Бодрствующего. Первый делал маленькие неуверенные шажки, в то время как второй ходил быстро и размашисто.
От скуки Антон заговорил с соседом:
— Перепиши на меня свой дом, а? Ну, правда, Коль, зачем тебе одному такая площадь? Мы тебе выделим комнату, будешь жить, как у Бога за пазухой. Кстати, мы с Олесей делаем ставки на твоих любовниц. Блондинка-брюнетка, фигура... Олеся меня обыгрывает пока. Она вообще считает, что тебе надо жениться. Ну вот, мы почти на месте.
Они пересекли дорогу, вошли в открытые ворота Сухановского имения. Дверь особняка также была открыта.
— Добро пожаловать на базу.
Суханов шагнул в гостиную на негнущихся ногах, прижимая руки к туловищу, будто изображал робота.
— Где мы? — спросил он, не предавая вопросу эмоциональной окраски.
— Мы дома. Вернее, ты дома. И я тоже не прочь поскорее попасть к себе. Ты знал, что сорвал мне секс?
— Секс. Красное.
— Точно, — хмыкнул Антон. — Казино и девушки.
Выходя гулять, Суханов оставил включённым свет на кухне, и его хватало, чтобы не искать выключатель в гостиной. Жёлтая полоса света падала прямо на обеденный стол. Два хрустальных бокала и пустая бутылка из-под дорогого вина свидетельствовали, что сегодня хозяин дома принимал гостей.
— Мы одни? Здесь больше никого нет?
Коля утвердительно замычал.
— А где твоя подружка? Неужели продинамила? Теряешь хватку, старик, теряешь!
Суханов попытался свернуть на кухню, но Антон мягко остановил его и подтолкнул к лестнице:
— Сперва спать, потом всё остальное.
Без особых трудностей он отконвоировал лунатика в его спальню. Здесь также был включён свет. Прежде чем войти, Антон постучал: а вдруг у Коли гостья, которая проспала все его ночные путешествия?
Спальня была пуста.
Антон, впервые оказавшийся здесь, скользнул взглядом по изысканной мебели, телевизору с завидной диагональю экрана, по развешенным на стульях вещам. В глаза сразу же бросились два предмета гардероба: блестящая кофточка и чёрный кружевной бюстгальтер.
Чувствуя, что увидел то, что не должен был, Антон отвёл взор. Наличие женской одежды (в отсутствии самой женщины) могло иметь простое объяснение, а могло указывать на особенности сексуальных предпочтений Суханова. В любом случае, Антона это не касалось.
Коля между тем сам сел на кровать и стал изучать свои ноги. Он вступил во что-то, разгуливая по двору: носки на пятках были бурыми, цвета запёкшейся крови.
— Эй, дружище, ты не поранился?
Суханов мотнул головой.
— Ничего не болит?
Суханов повертел стопой и спросил отчётливо:
— Это ведь просто сон, да? Просто такой сон?
— Сон и ничего больше.
— Хорошо.
Суханов лёг на бок, свернулся калачиком и затих.
«Ну и дела, — думал Антон, покидая спальню. — Доктор говорил, что Саша перерастет стадию сомнамбулического сна. А вдруг он так и будет бродить во сне всю жизнь, изредка забредая к соседям в одних трусах? Олеся права, нужно отнестись к проблеме серьёзнее».
Антон пересекал гостиную, когда заметил на паркете тёмные следы. Следы, оставленные испачканными носками, шли из кухни к входным дверям. Вне всяких сомнений, это была кровь.
Что-то — но нет, не любопытство — заставило Антона остановиться на пороге яркого электрического света. Взгляд, как пущенная по воде галька, прыгнул с одного красного пятна на другое — и дальше, пока не достиг целой лужи красного.
Кровь вытекала из-за холодильника.
Молоток лежал рядом. Кухонный молоток для отбивания мяса.
Медленно передвигая ставшие ватными ноги, Антон пошёл по кухонному кафелю. Молоток фирмы Gipfel поблёскивал нержавеющей сталью. Отличный молоток, эксклюзивный дизайн, кровь и длинные светлые волосы, прилипшие к насечкам.
Он ставил на то, что следующая подружка Суханова будет блондинкой, и он выиграл сотню.
Блондинка, одетая в одни трусики, сидела за холодильником, привалившись к стене. Ноги подогнуты, руки свешены на бёдра. Маленькие груди лоснятся от красного, пахнущего железом, вытекшего из неё...
— Боже мой, что с вами? — вскрикнул Антон, хватая девушку за плечи. Её голова безвольно повернулась, раскрыв страшную рану цвета растоптанного вишнёвого пирога. Височная кость провалилась внутрь, из пролома торчали мелкие осколки черепа. Мёртвые глаза девушки смотрели в пол.
Антона вырвало картофелем и рыбным суфле.
Часть 4
Она, эта несчастная девушка, не успела даже испугаться.
Она проснулась, когда Суханов встал с кровати. Пошла за ним, окликая по имени. Застала его на кухне — он стоял спиной к ней, да, он стоял лицом к вешалке, держащей кухонные инструменты.
— Ты чего, Коленька? — спросила она и, может быть, прикоснулась к нему.
Он спал, он просто спал, но он сорвал с крючка молоток фирмы Gipfel, развернулся и одним ударом вышиб ей мозги. А потом стоял над ней в луже крови и думал «Какой дикий сон. Интересно, что мне приснится дальше? Прогулка к соседу?».
Так всё и было — сцена пронеслась в голове Антона, будто он присутствовал при ней.
Красное.
Много красного.
— О Господи, — простонал он. — Что ты наделал, Коля?
Антон представил, как несколько часов назад Коля Суханов пил вместе со своей будущей жертвой вино, как расточал комплименты, улыбался белоснежной улыбкой. Как они поднимались в спальню, целуясь на ходу. Он представил самое жуткое: Суханова, когда тот проснётся и узнает, что натворил.
Антон, шатаясь, вышел в гостиную. Слёзы застилали его глаза. Непослушные пальцы набрали номер полиции. Занято.
— Что за чёрт...
Антон не слышал шагов, и лишь когда алюминиевый стул в стиле хай-тек ударил его по спине, он понял, что Суханов Дремлющий вернулся.
Антон вскрикнул: не столько от боли, сколько от неожиданности.
Бледное лицо Суханова сохраняло беспечное выражение, крохотные зрачки смотрели на Антона без всякой злобы. Его разум продолжал пребывать в краях Морфея, а тело разгуливало по дому, травмируя соседей стульями и убивая подружек.
— Коля, послушай меня внимательно, — Антон говорил громко и настойчиво. — У тебя проблемы, Коля. Ты совершил преступление. Сейчас ты должен проснуться. Ты должен помочь мне и...
Суханов ударил его стулом. Алюминиевая спинка врезалась в скулу. На этот раз было больно. Очень.
— Это просто сон, — сообщил Суханов спокойно. — Сон и ничего больше.
— Нет, Коля...
Антон попытался подойти к соседу, но тот вновь ударил его: прямо в лоб. Комната закружилась вокруг Антона, потолок и пол поменялись местами. Он упал на стол, скатился лицом в паркет. Рядом разбились бокалы, загрохотала винная бутылка.
«Этого не может быть, — пронеслось в голове Антона. — Лунатики не в состоянии делать такие вещи!».
Но, вопреки всему, что было написано про сомнамбулизм в Интернете, Суханов, и не думавший просыпаться, снова накинулся на него. Совладелец глянцевого журнала, душа компании и просто хороший собеседник, вцепился в волосы Антона одной рукой, а другой сдавил его шею.
Перед глазами Антона поплыли багровые круги, сквозь которые он видел припухшее от сна умиротворённое лицо. Мир сузился, воздух едва проникал в передавленную гортань.
— …аснись, — прохрипел Антон и вонзил ногти в бедро Суханова, надеясь разбудить его. Но и это не подействовало.
Сосед на секунду ослабил хватку лишь затем, чтобы отвести назад голову и ударить Антона лбом в центр лица.
Захрустели, ломаясь, хрящи, горячая боль хлынула в горло.
Суханов смотрел на него рассеянно. Теперь и его лицо было в крови: в крови Антона.
— Песочный Человек хочет, чтобы я убил тебя, дружище, — сказал Суханов Дремлющий. — И я думаю, что тоже этого хочу.
Антону было слишком больно, чтобы он мог осознать сказанное, к тому же руки лунатика опять сомкнулись на его шее. Конечности Антона конвульсивно задёргались, ногти царапали паркет. Что-то острое кольнуло его ладонь. Сталь. Маленький стальной предмет. Спираль. В последней попытке спасти свою жизнь он сжал находку в кулаке — так, чтобы остриё торчало между пальцев — и ударил Суханова.
Штопор, которым несколько часов назад была откупорена бутылка вина для романтического свидания, воткнулся в горло лунатика прямо под гландой. Руки Суханова разжались. Приоткрытый рот выпустил мычание и красный пузырь слюны. Кровь хлынула из раны. Лицо сохранило маску полного нейтралитета.
Кашляя и отплёвываясь, Антон столкнул с себя Суханова и поднялся на ноги. Он был весь в крови: своей, соседской. Разбитый нос свистел. Что он скажет Олесе и сыну? Как объяснит всё это?
Суханов лежал на полу, разглядывая потолок немигающими глазами. Лишь тихое бульканье подтверждало, что он ещё жив. Антон нашёл на кухне скотч и заклеил горло соседа липкой плёнкой. Бульканье прекратилось.
— Мне немного больно, — сказал Суханов.
— Мне тоже, вонючий ты ублюдок. Лежи смирно, сейчас я вызову «Скорую».
— Хорошо.
«Это совсем не похоже на лунатизм, — подумал Антон, выплёвывая сгусток крови. — Это какое-то грёбаное бешенство!».
Он вывалился из соседского дома, прижимая к уху телефон. Луна, как и прежде, правила на небе, необычайно большая, идеально круглая.
— Почему вы не отвечаете, мать вашу! — в сердцах выкрикнул Антон.
Два выстрела громыхнули где-то поблизости. Одновременно дом на другой стороне улицы, дом Виджаевых, оглушительно взревев, разорвался. Стены рухнули, выблёвывая на асфальт труху быта, искорёженный газовый котёл кусками вылетел на газон, крыша ввалилась, а на её месте расцвёл бутон огня.
Антон так и застыл, озарённый всполохами пожара. Короткие гудки сигналили в его ухо из телефона.
— Там же были дети, — прошептал он. — Трое детей...
Пламя шелестело гигантским знаменем, повсюду валялись пылающие ошмётки. Квартал превратился в нарядную ёлку на празднике Катастрофы.
«А вдруг я сплю, и всё это сон? — подумал Антон. — Вдруг сны именно такие? Ведь в реальности люди должны были бы выбежать из своих домов, хотя бы включить свет…»
Но расцвеченная огнями улица крепко спала, и Антон был один на один с ужасом, который становился всё иррациональнее.
А потом появилась она: женщина лет сорока с трубочками бигуди в волосах, в развевающейся на ветру ночной сорочке. Она брела по тротуару, слепо таращась в пустоту, и повторяла:
— Они не хотели спать. Их так сложно уложить. Они должны были уснуть...
Антон выронил телефон и побежал.
Не к женщине, которая спала, ходила во сне и зачем-то несла в руках окровавленный тесак.
Он побежал к своему дому, туда, где сейчас спала его семья, его маленький Саша, его красавица-жена.
— Олеся! — завопил он, врываясь в прихожую. Из ноздрей сочилась кровь, но он глотал её, не замечая. — Олеся, проснись!
Он едва не упал на кухне, схватился за холодильник.
— Олеся, Саша, вы меня слышите?
Часть 5
«Если я сделаю что-нибудь плохое во сне, ты будешь ругать меня?» — спросил его Саша. Вопрос в том, насколько плохое? Имел ли он в виду убийство подружки молотком для мяса или подрыв газовых котлов?
Ещё один взрыв сотряс стёкла, но Антон не остановился. Он бежал по коридору к открытым дверям их с Олесей спальни, к закрытой и запертой двери в детскую.
Неистово яркий лунный свет лился в дом сквозь окна, трещины и зазоры, будто там, на Луне, дети Песочного Человека щёлкали клювами, требуя больше вкусных человеческих глаз.
— Олеся, проснись! — закричал Антон.
«Представляешь, — сказала она ему, — мне снилось, что я съела Сашу».
Антон заколотил в двери детской, размазывая по деревянной поверхности кровь. Там, за дверью, кто-то жевал и жадно глотал куски мяса.