Доволен ли я своей жизнью? Отвечу, что да. У меня есть, конечно, не все, но многое для того, чтобы с чистой совестью так сказать. Работа, которую я люблю, не то, чтобы легкая, но дающая радость и скромный, но достаточный доход, чтобы пристойно жить и выплатить остатки суммы за симпатичный дом. Жена, которую искренне люблю и ценю еще со студенческой скамьи, и главное, это – взаимно. Сынишка, который весь в нас – а как иначе сможешь с одинаково реальным восторгом ковыряться в деталях старых машин, которые папа великодушно дозволяет изучать, когда берет с собой на работу, и постигать премудрости готовки необычайно вкусных маминых угощений?
А еще? Друзья в доброй трети штатов – хорошие, настоящие. Пожилые родители в Эпплвуде – хотя теперь уже здесь, я-таки уговорил их перебраться сюда, подальше от сухого климата и поближе к настоящим свежим, нежным, но не морозным зимам. Собственноручно вытащенный из небытия техасских гаражей «Плимут» с почти новой, надежной начинкой – поди найди другой такой же в наших краях! Тот самый дом – в глубине небольшого участка, с крепким подвалом и капитальным первым этажом, Наверное, выдержит и средней руки торнадо, но тут их и не бывает…
Есть и минусы. Но стоит ли о них? Хотя жена порой ворчит, что я трудоголик, преувеличивает... Черт, опять в самом начале поставил работу впереди семьи. Возможно, она права, что нам нужна еще и дочь. Гармоничные семьи с рекламных плакатов на ограждениях бюджетных коттеджных строек, фильмы, умные книги, и все такое. И что мне неплохо бы побольше отдыхать, как еще три года назад. Отчасти, правильно ворчит. И может, как-нибудь еще выберемся втроем в большой мир – В Канаду, в Рио, или например, в Балтимор. Но точно без дочери, или без второго сына. Потому что мне страшно. Мне до сих пор слишком страшно, хотя с каждым прожитым годом и месяцем все реже. И, может, чем реже, тем сильнее.
* * *
Мы любили… любим путешествия. Походы за город, вояжи по штату, летний туризм. Сколько раз я и Марта пропадали для всех еще на первых курсах колледжа! То на выходные, а то и на полмесяца. Здорово ведь слушать зудение лектора про Ниагарский водопад тусклым осенним утром, в сырой аудитории, среди зевков и скуки, и сжимать в руке четвертак, позавчера разменянный с десятидолларовой купюры за проход к неофициальной смотровой площадке самой настоящей, многоцветной, ревущей и холодящей лицо Ниагары. И видеть улыбку Марты, поигрывающей в тонких пальцах другим четвертаком, собратом моего. Или слушать оханья дядюшки Джеймса, сокрушающегося моему очередному исчезновению и внезапному возвращению. Оханья сменяются восторженными речами коллекционера, когда я даю ему пусть не антикварную, но весьма необычную курительную трубку, «как у Шерлока», которую день назад приобрел в трехстах милях отсюда, на безымянной барахолке в Бронксе.
И, конечно, заграница! Я не мог позволить ее себе, пока не стал более-менее стабильно зарабатывать. До того был короткий тур в Лондон за родительский счет, из которого я помнил больше самолетное нутро. Встав на ноги, мы с Мартой не отказывали себе в нечастых, но всегда ярких путешествиях. Ничего особенного – Европа, Мексика, Египет. Разок даже Бали, но тамошняя духота и насекомые…
Привычка к продумыванию того, что со стороны казалось отчаянными авантюрами, а то и сумасбродством, у меня с детства. Каждый мой личный, а потом и семейный выезд я тщательно готовил и узнавал по максимуму о местах, куда хотел отправиться. Прежде этому помогали книги – справочники, карты автодорог, путеводители. Для более дальних мест годились не только туристические журналы и прейскуранты, но и телепередачи про всякие далекие места. Приятно узнавать место, где впервые ступаешь ногами, по памятным картинкам и телеэфирам. Заодно можно неплохо ориентироваться хотя бы в ближайших к интересующим местечкам улицах, рощах, дорожках, знать цены на покупки и еду. Да, из экономии мы часто выбирали кафе и рестораны для местных жителей, а не разрекламированные туристические точки, где за ту же или худшую еду или безделушки с тебя стянут втрое дороже. Думаю, в нашем подходе нет ничего плохого.
А потом я открыл интернет-карты. Вот где раздолье! Заранее строить маршруты поездок, прогулок, пеших походов. Особенно по городам. Я люблю и природу, однако Марта больше ценит комфорт и предсказуемость. К тому же у нее аллергия на разные растения. К тому апрелю, три с половиной года назад мы уже посетили вдвоем шесть стран, а втроем с малышом Билли умудрились слетать еще в две. Работа шла своим чередом, особых проблем не предвиделось, впереди ждало лето – горячая пора для автомехаников и прокатчиков в наших местах. И, будучи уверен, что к осени мы накопим порядочно для нового вояжа, я начал подыскивать места, где еще не бывал.
На улице было тепло и дождливо, Марта с сыном уехала к своей родне на выходные, и я, решив, что ничего более полезного и занятного делать пока нечего, засел за компьютер. Обычно я использую два сайта с картами – стандартный гугловский, где часто сменяются спутниковые виды, а для обзора наземных объектов надо двигать специального забавного человечка. И второй, что появился не так давно, но имеет больше опций – показывает пешие маршруты по дворам и переулкам, куда гугл нечасто благоволит заглянуть, отмечает нежилые и строящиеся здания разными цветами, показывает воздушные панорамы некоторых мест, и так далее. Бродя по этой, второй карте, я, так и не определившись, куда мы соберемся, решил «навестить» уже знакомые уголки. Выбрал уютный, отделенный от моря пляж Лонг-Айленда, и погрузился в неспешное путешествие по непримечательному, в общем, участку между серыми водами и недалекой насыпью шоссе, за которым поднимались невысокие многоквартирные дома. Съемка шла в пасмурный денек, пляж был пуст, кроме пары далеких праздношатающихся пешеходов (видно, таких же, как я сейчас, подумал я в шутку). Не найдя ничего примечательного, кроме строящейся бурой коробки отеля, на месте которого в мой прошлый визит был пустырь, я вышел из режима просмотра, и тут заметил новое и необычное.
На этом участке карты была воздушная панорама.
Я не припоминал, чтобы тут вне Нью-Йорка были виды сверху. Приятно и неожиданно. Я навел человечка на значок панорамы, и вскоре на мониторе проявилось изображение.
Неплохо! Примерно то же место и время – хмурая погода, и почти пустой пляж с мелким прибоем, и та же стройка. Полюбовавшись крышами островных городков, скучными массивами Бруклина и маячащим к западу колючим лесом Манхеттена, я уже собрался выйти из панорамы, как увидел еще одно новшество. И это было удивительнее прежнего.
Большие улицы крупных городов на таких картах имеют особую шкалу, где отмечаются разные годы съемок одних и тех же мест. Порой число панорам одного и того же местечка доходит до десятка. Про воздушные виды такого не скажешь, они появились не так давно, да и вряд ли у кого-то будет большая охота следить за мелкими переменами на слишком масштабных пейзажах. Так вот сбоку этой панорамы была плашка с годами. Я открыл ее. На экран выскочило салатовое окошко, сообщавшее: «Приветствуем Вас! Вы получили доступ к приложению для любителей! Формат тестов скоро закроется. Спокойного путешествия!». Ну и дурь. Хотя может, такую специфичную и малонужную вещь и тестируют на не самом популярном объекте. Нижним годом из четырех на шкале был позапрошлый. Тот же вид, но без стройки, и более людный пляж. Летний, яркий день, сочные краски, и даже блестят боками низколетящие самолеты близ аэропорта Кеннеди.
Выше шел текущий год, что я уже видел. А еще выше... Два других года. Будущих года. «А, шутки, — сказал я, усмехаясь. – Розыгрыш. И охота было кому-то вкладываться в такое». Новая дата отстояла от текущей на пять лет вперед. Хмыкнув, я нажал ее. Лонг-Айленд, отмель, трасса, пляж. Кроме достроенного некрасивого отеля там практически ничего не изменилось, даже людей так же не было. Ох и дешево сделан прикол, ухмыльнулся я мысленно, и глянул на последнюю дату. Лет 20 от предыдущей. Зевая, я щелкнул по ней.
Вид тот же, разве что погода совсем пасмурная, а на море сильная зыбь. Видимо, потому с акватории пропали шхуны и катера. Отсутствовали и самолеты. Отель торчал на месте, но был совсем запущен и будто заброшен. На Восточном побережье такое нередко случается. В целом вид был похожий, но более депрессивный. И смущало, что, несмотря на морскую дымку, силуэты шпилей и башен на западе читаются очень четко. Я увеличил разрешение до предела – клянусь, в некоторых зданиях едва не у самого аэропорта различались подоконники и жалюзи. Воздух стал чище? Пока я иронично думал это, мой курсор бесцельно шарил по морю и пляжу, А потом на середину монитора выскочило это.
Я непроизвольно дернулся, выругался. Забыл, что увеличение было максимальным. Чуть отдалив это, все еще не понимая, всмотрелся. На берегу, касаясь ногами или лапами, или хвостами прибоя, лежала или полусидела огромная, белесая, жуткого вида, разлапистая туша. Ее голова бала вывернута вбок, кося длинным глазом, кривой и длинной была и ощеренная узкая пасть. Размером тварь была с полтора школьных автобуса. Я так и не понял, ползет она или просто лежит на пляже, как и не понял, жива она или нет.
Да, я в самом деле струхнул – это явно не то, что ожидаешь увидеть на мирной карте. Если в этом заключалось удовольствие тестовой формы, то эти парни добились своего. И да, они были неадекватами.
Я пригляделся – штуковина имела блестящее, толстокожее тело и порченые плавники. Морской житель. И конечно, он был дохлый, и вообще не чудовище, а жертва касаток или каких-нибудь ядовитых донных газов. Вспомнились похожие снимки и репортаж по ТВ. На пляже лежал выброшенный морем, полуразложившийся кашалот, этакий Моби Дик с огромной зубастой башкой и мощной горбатой спиной. Неужели его и впрямь объели хищники? А может, кит самоубился: сбил навигацию, заплыл не туда. Ведь близ Нью-Йорка киты сейчас не водятся. Или еще встречаются? Странно, что на пляже нет зевак или спасателей, но кто знает, как это снято. Если это изображение вообще не розыгрыш. «Ну и ладно», — решил я и закрыл панораму. Поискав виды других стран и городов, я не нашел интересного, а вернувшись к Лонг-Айленду, увидел в панораме только единственный вид – от текущего года. Ни окошка, ни шкалы дат. Розыгрыш в виде бага – редко, но знакомо. В сети и не такое встретишь. Я рассказал жене о странной панораме, она немного пожалела Моби Дика, мы оба посмеялись, и на этом случай был забыт.
* * *
Через какое-то время мы поняли: не увидеть красот старушки Европы будет непростительной ошибкой. Германия, Париж, Монако, Испания… Было прохладное лето, и мы мечтали о юге, о теплом бархатном сезоне за океаном. Италия! Что может быть лучше для осуществления такой мечты? Я любовался улочками, площадями и магазинчиками Неаполя, теснился на рынках и папертях церквушек, и все хотел взглянуть на все это буйство южной жизни со стороны. Панорама услужливо предложила мне два вида с разных точек. На второй я снова столкнулся с тем бонусом с годами. И той же салатовой плашкой. Чуть поколебавшись, я «прыгнул» в единственно доступный свежий год.
Город остался симпатичен, как прежде, над ним раскинулся ясный день, и было добрым и щедрым на краски блестящее море. Неожиданно мало машин на улицах – сиеста? Насмотревшись на зеленые холмы, оттенявшие пестрые слои домов, я заглянул во двор ближайшего пышного, с флигелями, дома, пожалуй, целого палаццо. Двор был чист, низы укрывали козырьки и тенты от солнца. А в одном открытом уголке лежала, сваленная как попало, куча статуй. Я увеличил разрешение, присмотрелся. Это были трупы! Слишком маленькие для различения деталей, но настоящие тела. Все они застыли в странных позах и имели какой-то землистый оттенок. Была ли такой их кожа, или одежды, или все целиком? Но ведь…
Мерзавцы! На таких картах стирают даже лица прохожих, даже вывески некоторых заведений! А эти хреновы шутники подсовывают ничего не подозревающим людям такую дрянь! Я вышел из режима панорам, злой и намеренный выяснить, с кем еще проделывались такие дурацкие шутки. В то же время часть меня все искала разумные объяснения увиденному. Я лихорадочно соображал, что известно о телах или похожих на тела статуях из этих мест. Уставился на панораму улицы. Увидел гору над домами.
Вот же оно! Рядом с городом вулкан Везувий, а там — и Помпеи, и еще один древний город, как его... Погибших при извержении бедолаг накрыло пеплом и лавой, спрессовало тоннами грязи. И нынешние ученые смогли сделать точные слепки их тел, которые показывают в музеях. Вдруг это задний двор музея? А панорама случайно его показала? Версия дикая, но объяснимая.
Ехать в Неаполь уже не так хотелось. Но я попробовал найти этот двор. И нашёл. В самом деле, музей. Но в современных видах экспозиций и двора фигур не нашлось. «И слава богу», — подумал я, обновляя карту. И увидел, что дата на ней окрасилась в салатовый.
Это новый уровень проработки? Будущее улицы? Не додумав, я нажал. На карте послезавтрашнего года все было как обычно, а на той что датировалась двумя десятками лет вперед, над двором стояло низкое угрюмое небо. Окна во двор были заколочены, тенты сорваны так, что их куски остались висеть на стенах. И лежали те самые трупы. Или статуи? Я оглядел их со всех доступных углов. Это была та самая гребаная куча неотличимых от настоящих тел объектов. Но как бы я ни подходил, каждый объект, и сама эта груда были замылены настолько, что было ясно лишь одно – они покрыты ровным слоем чего-то серого.
Я впал в ступор. И после минут размышления решил, пока эта подлая и хрупкая настройка не соскочила, выйти со двора и осмотреть город, насколько смогу. И выяснить смысл и цель всего этого обмана. Через полчаса я уже не знал, обман ли это.
Всюду по карте бежали яркие полосы и точки панорам, совпадающие с улицами и проспектами, как в обычном режиме. Каждое здание, как всегда, было отмечено номером в голубом овальчике, каждое заведение отмечалось красными и зелеными значками. Только на этой панораме все дома и заведения лежали в руинах. Маршрут шел прямо, но камера часто поднималась вверх, одолевая груды камня, кирпичей и черепицы. Местами она подскакивала метров на десять, на горы плит и мусора, осыпанных по краям смесью перемолотых шифера и стекла. Самое жуткое, что проклятая карта услужливо подсовывала номера и названия. На почти ровном, размолотом в прах пустыре распластались разом 2-3 номера домов. Во вздыбившейся груде с квартал размером вперемешку, выше-ниже цвели голубые указатели адресов. Кое-где я натыкался на огромные провалы, и там, в плохо различимых пропастях, ворохом рассыпались глумливые отметки. «№7, №30, «Траттория Специя», «Дядя Томмазо», «Школа святого Луки»…. Пара таких названий была «вбита» в разрушенную брусчатку под ногами. И много где лежали расплющенные остовы машин и уже знакомые, сильно заблюренные и от того более ужасающие, неведомо чем пораженные тела. И так почти везде. И, не считая тел – полнейшее безлюдье.
Я в ужасе переключил год на «нормальный» и увидел пеструю, веселую толпу, флажки на балконах, музыкантов – наверное, праздник.
* * *
Я ни словом не обмолвился о находке ни Марте, ни родным. Прежде всего, не хотел попусту тревожить, а во-вторых, меня грызла мыслишка, что может, это вижу только я? Глупо, конечно, но все-таки спешить не хотелось. И я связался с Карлом.
Мой старый друг, Карл работал в сфере ай-ти, да еще и в Калифорнии. Он возглавлял маленькую команду башковитых парней, помогавших с программами крупной фирме, и вообще был в интересующих меня вещах как рыба в воде.
— О. эти карты? Там не может быть таких багов, — рассмеялся он, выслушав меня по скайпу. – И даже близко похожих не бывает. На шутку это не похоже, если правда, но и ты не шутишь. Давай так. Если вдруг еще что стрясется, сделай скрин панорамы или сфотографируй, и шли мне.
Я искал долгие недели, убивая на эту ненормальную активность почти все свободное время. Ничего! Пока Карл сам мне не позвонил. Был вечер, я едва открыл поиск, и вот – звонок. Карл был напряжен, голос звучал хрипловато.
— Я увидел, — сказал он. – И знаешь… там все так же нет багов. Это такая же часть карты, как все остальное.
* * *
Мы решили изучать это, до поры не посвящая посторонних в дело. Для друга это все же больше оставалось загадкой, пищей для ума, чем тревогой. Меня такой подход устроил и несколько успокоил. В самом деле, в таком странном вопросе разумно было довериться профессионалу, максимально приближенному к теме.
Что мы начали делать? Прежде всего искать как сами аномалии сайта, так и какую-либо закономерность в их появлениях. Ведь большую часть времени неправильных панорам вообще нельзя было увидеть. Мы разбили мир на участки наблюдения. Мне по жребию досталась Европа, Карлу – Латинская Америка. Но главное – он пообещал узнать больше о самой компании-хозяйке сайта. Доступ к этой кухне Карл имел скромный, но его связи могли помочь. Жене свои бдения у монитора я объяснил тем, что хочу детально продумать наши маршруты в осенних турах, а потом уже мы выберем из ее и моих предложений оптимальный вариант. И скоро труды дали результаты.
Чертовщина проявлялась примерно раз в месяц. На 10-12 часов. Более четкой периодичности изменений интерфейса карты или других закономерностей мы не нашли. Гораздо больше мы узнали о той симуляции мира, зачем-то показанной нам.
Мы почти не видели природу – панорамы ограничивались крупными городами, что, впрочем, неудивительно. Но зеленых деревьев, цветов или просто свежей травы нигде не было. А города больше чем наполовину, а иногда целиком были изуродованы, сожжены и разбиты. Всюду явно читались следы большой войны на фоне экологической катастрофы и, каких-то, стихийных бедствий – часть мест была будто встряхнута единым подземным или морским ударом, и так и осталась, рассыпанная и брошенная, под тяжким серо-сизым небом, которое редко пропускало свет солнца и приветливую синеву.
Кёльнский собор походил на придавленного машиной дикобраза всем нагромождением осевших, накренившихся и оплывших безобразной бурой кучей элементов. Обычно приветливая, яркая Прага походила на былой Дрезден, а Дрезден, будто выбитый из фундаментов чудовищной кувалдой – на приподнятую и уроненную шахматную доску: чередовались среди руин белесые и опаленные, вкривь и вкось торчащие башни и колокольни. София была похожа на Лондон, а оба они – на флоридские болота, присыпанные слоем строительного мусора. А эти тела… Мы, одолев брезгливость и страх, честно пытались рассмотреть трупы, Карл даже обработал некоторые изображения своими хитрыми программами, но тщетно. Удалось лишь понять, что многие показанные чьей-то бесстрастной камерой манкенообразные остовы валялись частью с оружием, и вроде как в серой камуфляжной форме, затянутые в нее с ног до головы. Как в Неаполе.
В оружии мы мало смыслили, да и не хватало деталей на подчищенных видах. А форма, как ни странно, оказалась одинаковой во всех частях мира. Что у них там стряслось?
Домашние все еще были в неведении, а я и не старался скрыть свой интерес, ставший уже манией. Да и чаще раза в месяц все равно никто не замечал за мной тяги к изучению карт. К чему было бередить души тех, кто знал по сути немногим меньше моего?
Вот бы узнать, что произошло с этим альтернативным миром, и кому понадобилось так предупреждать нас, редких пользователей странной игрушки! Игрушки ли?
Карла тоже затянуло. К концу лета мы собрали достаточно данных и были готовы заявить об открытии феномена. Кому и куда? В сетях уже висела дюжина моих обращений к неравнодушным и наблюдательным людям на разных форумах, но всерьез откликнулись только пара человек, нашедших аномалию, и те пока знали меньше нашего. Один парень до сих пор считал это идиотской злой шуткой. Карл подключил к делу нескольких блогеров разной степени вменяемости в надежде максимально расширить аудиторию и сам поиск. Они обещали распространять знания об этом, но сперва хотели убедиться в реальности панорам сами. Это отодвинуло ход дела еще на месяц.
Шел октябрь, мы строили планы на День Благодарения. В один из уик-эндов я получил сразу два письма от тех блогеров. Они поверили в существование тех видов. Но жаловались, что графика там слишком реалистичная. И на то, что со шкалой годов мы обманули – ее верхний пункт был просто размытым салатовым квадратиком, без намека на дату. Я тут же проверил – они оказались правы. Даты будущего словно растворились.
Радовало одно – мы с другом сумели разогнать волну, и нас поддерживают. Я немедля написал об этом Карлу. Он подтвердил факт сбоя шкалы, обещал поломать голову над кодами панорам со своими ребятами, и тогда же мы решили обследовать новые места. Мне достались Россия и Средняя Азия.
Тот вечер был удручающим. Огромные пространства, застроенные еще в холодную войну громадными, почти одинаковыми коробами угрюмых, но по-своему величественных зданий, прямых, изогнутых, многоколенчатых домов превратились в ряды упавших костяшек домино, а местами – в целые бетонные плато, спрессованные собственным весом. Все-таки это были панельные дома, стойко выдержавшие полвека непогоды и аварий, но не вынесшие ударов невесть чего, сломавших тонкие стыки и швы бетона. Там, где здания более-менее сохранились, их опоясывали кольца цементной пыли, будто впитавшихся в бурую землю. Тел здесь было меньше, не знаю, почему. Или их присыпало, спрятало этим крошевом? Не лучше были и старые центры городов – затопленные бульвары с голыми деревьями и вокзалы с разбитыми платформами и путями, лишенные стекол окна и тусклые стены когда-то ярко окрашенных домиков под тусклым безрадостным небом. Перекошенные, заваленные минареты и проломленные восточные купола. Все это по-прежнему перемежалось непристойно яркими адресными номерами и названиями уже мертвых магазинов, баров и аптек, щедрыми горстями распиханными в груды обломков и почему-то на верхушки мертвых кустов.
Изредка встречались и мертвые животные. Камера, вернее то, что ее несло, даже не обходило трупы, равнодушно пробираясь прямо по головам и поверх завалов, отрешенно фиксируя весь ужас, застывший окрест. И везде, всюду лицемерно скрывала подробности.
— Это не графика? – спросил я Карла за кружкой пива, когда он приехал на праздник. – Или эта… недавно появилась, зараза... нейросетка?
— Что ты! – махнул друг рукой. – Нейросети такого не могут. По крайней мере, сейчас. И зачем? Вообрази, сколько на это требуется энергии и ресурсов? И денег, соответственно.
— Тогда чья же это работа? – устало просил я, вертя в руке пустую кружку и слушая веселье в баре, царящее вокруг – люди готовились к праздничным дням.
— Кажется, скоро мы узнаем, — бодро ответил Карл. – Я вышел на одного человека, недавно покинувшего их компанию. Он был заместителем бывшего шефа картографических проектов. И разработчиком игровых симуляторов. Надеюсь, разберемся хоть с чем-то.
«Ну и?», — написал я ему следующим вечером. «Кое-что разузнал, — ответил он уже под утро. – На днях заеду к нему в Луизиану, обещаю, будет интересно». Я еле дождался нового дня, написав с утра: «Ну как, приехал?». Это сообщение не прочитано и сейчас.
В следующую ночь над Луизианой, где поселился в хостеле Карл, пронесся один из самых страшных за крайние десять лет ураганов. Карл выбрал слишком хлипкий домик.
* * *
Мы не поехали в Европу. Мы взяли кредит на новый дом – просторнее старого, с надежным подвалом и капитальным первым этажом. Без Карла обсуждения темы жуткой карты затихли, да и аномалии на ней сперва стали проявляться раз в два месяца, потом реже. Я с головой ушел в работу, а год спустя – в обустройство нового жилища. Потом приболела, но быстро выздоровела Марта, а там и Билли уже было надо готовиться к школе. Я почти забыл то, что не касалось семьи и работы.
На четвертое июля, подлечив старый добрый «Плимут», я поехал к своим старикам. Эпплвуд не менялся, сколько я его помню, а ведь я здесь родился. Трогательные встречи с родными и соседями, яблочный пирог, славный холодный чай, теплый вечер вернули меня в детство и юность, когда мир был необъятен, но прост и в целом неплох, а люди казались добрее.
Уже перед сном мою идиллию нарушило жужжание телефона. Писал парень с форума.
«Эй, чувак! Эта штука снова заработала. Правда, даты так и нет. Что будем делать?».
«Когда включилась?» — лениво набрал я текст. Не хотелось разрушать обаяние родного дома, тем более, уже будучи в постели.
«Утром, часов с десяти. А ты не включал?».
Проклятье! Я вскочил с постели как ужаленный. Осталось меньше часа работы этой штуки… Теперь я снова верил, даже знал! И – боялся, но куда больше прежнего. Потому что меня осенило. Пусть это драная симуляция, но… Как я мог пропустить!
Я мигом стряхнул сонливость, сел за отцовский ноутбук, ввел пароль – год моего рождения. Подключил связь, еле дождался загрузки браузера, а затем – карты. Я искал город, где родился. Искал свою улицу. И этот дом, что сейчас окружал меня любовью и теплом, как прежде.
Дата закрыта, и черт с ней. Вот, родная улица. Вся черная, в мертвой листве от вязов и яблонь. Дома – стоят, хоть и брошены, а окно комнаты, где я сейчас сижу, там раскрыто и лишено стекол. И соседние домики при внешней общей сохранности убиты в хлам. Среди мусора у дома напротив валяется инвалидное кресло с синими ручками. Одна кривовата.
И я узнал это кресло. Это было… это и есть старое кресло дядюшки Джеймса, который коллекционирует трубки. Двадцать лет назад, после аварии, он полгода провел в нем, пока не срослись кости. А потом я и Эйб, сын соседа, тайком укатили его из отцовского сарая, и проехались по улице. Недолго, до третьего столба. Я вжался в сиденье и перевернулся, сломав ненароком ручку о бордюр. Эйбу, что меня раскатывал, вцепившись в спинку кресла, повезло меньше – на целых два передних зуба…
И вот кресло, вытащенное кем-то из нашего сарая, лежит среди улицы там, через много лет отсюда, и в то же время здесь. Вы продолжите твердить — симуляции?
Значит, карта не врет. И значит, примерно известно, когда с городком, страной и всем миром случилось... случится это.
В ночи пели сверчки, слабо колыхались занавески, в едва приоткрытую щель окна тянул легкий запах трав из недалеких прерий. Все было живо и мирно.
А я думал. И додумавшись, ожесточенно хлопнул себя по лбу. Какой кретин! Это ведь очевидно! Сколько времени осталось? А, плевать, лишь бы увидеть… Обычно по истечении срока потусторонние панорамы начинали тускнеть, и спустя секунд десять сменялись обычной картой-схемой района. Я успел перейти в максимальный масштаб. И успел нажать на «Спутниковый вид». Общий вид нашей грешной Земли.
Лучше б я этого не делал.
Не очень люблю рассматривать такое. Что-то жутковатое вылезает в душе, когда то ли ты глядишь на мир, то ли сам мир смотрит на тебя колоссальными глазами океанских пятен, слепит кривыми шапками снегов и льдов, ухмыляется щелями заливов и фьордов, бьет в глаза муторной рябью полей и коркой чудовищных гор. И все это – разом! Помню, во втором классе я разревелся, слишком пристально вглядываясь в карту Америки…
Так что в этот раз я большим усилием заставил себя смотреть. Вид поблек и пропал через две-три секунды. Но мне хватило.
Знаете про эффект Манделы? Что-то подобное испытал и я. Часть земель, совсем малая, оказалась немного, но заметно смещена по широтам, как расползающаяся башня при игре в дженгу. Часть обычно зеленых участков превратилась в пустыни, часть других покрыта мелкими воронками так густо, что любой трипофоб умер бы на месте, часть была просто выжжена. Но это можно было бы принять и пережить, когда бы через это все не шли росчерки широких черных зон, где мелким белым шрифтом значилось «нет панорам». Эти зоны состояли из прямоугольных участков, скорее всего, по формату снимков местности. Зоны шли по экватору, и наискось, этакой лесенкой, покрывая регионы и отдельные небольшие страны. По их границам рельеф был узнаваем и вроде бы нетронут. Миг – и спутниковый вид исчез, сменившись простой, бело-голубой приятной схемой. Я, борясь с нахлынувшим желанием выключить, закрыть, разбить ноутбук, дрожащей рукой дотянулся до кнопки обновления. Ничего. Обычная карта мира, светлые, знакомые очертания материков, легкая голубизна морей. Я обновил снова. И снова. После последнего обновления карта выдала ошибку, и больше не работала.
Сверчки все пели.
* * *
Я обдумал все – сначала лихорадочно, той ночью. Затем, спокойно и взвешенно в течение последующих дней, что гостил у родителей. И даже подыскал отцу работу там, где живу.
С той ночи прошло два года. Баг, который не был багом, а для практически всех жителей планеты и вовсе не был, быстро исчез. Об это мне писали люди из команды бедняги Карла и с форумов. Спустя полгода активность там прекратилась вовсе. Не думайте худого, эти люди живы и здоровы, иногда общаясь со мной уже на другие темы. А сами обсуждения, может, и сейчас висят в старых, позабытых даже авторами тредах.
Мы живем хорошо. И да, жизнью я, в целом, доволен. Мы с Мартой и Билли никуда не планируем ехать, и очень редко навещаем родню в городке Эпплтаун, да и сами родственники вслед за внявшим моим просьбам матерью и отцом потихоньку переезжают в наш штат. Что до прочей родни и друзей – мы их ни от чего не отговариваем. Просто иногда не рекомендуем надолго ездить в некоторые места.
Я твёрдо решил не покидать свой округ, покуда это будет возможно. Когда Билли вырастет, он поступит в любой колледж или университет, который ему понравится – ведь я забочусь о нем и хвалю ему дюжину хороших заведений в определенных штатах и округах, даром, что у нас под боком таких нет. Ведь те два-три года форы, данной нам диковинной картой, уже миновали, а сколько осталось до последнего часа, после того коварного сбоя дат, неизвестно уже никому. Но здесь, в нашем округе и пяти других крупных территориях нашей страны все будет хорошо. Марта посвящена в тайну. И полностью со мой согласна. Пусть так и будет.
Почему я думаю спастись именно здесь? Потому что почти весь наш штат на той карте в тот последний вечер был закрыт черным прямоугольником. И там не было панорам. Он был неинтересен тем, кто зачем-то фиксировал разрушения и погибель. Значит, там была жизнь. Это успокаивает меня даже больше, чем уверенность в выплате кредита за наш крепкий дом и в том, что все, кто мне дороги, живые и настоящие – тут, рядом.
Но иногда, раз в полгода, я просыпаюсь в страхе от снов, где снова брожу по той карте, что еще не создана. И там, в подсознании, что просыпается, пока мое сознание спит, мечется лишь на миг овладевающая мною, единственная мысль – а что, если в закрытых от взгляда местах не лучше, а хуже?