Одним из самых ярких впечатлений моего детства стала поездка с отцом на рыбалку в Карелию во время летних каникул далёкого 1982 года.
Карелия всегда являлась Меккой для рыбаков: дикие, не тронутые цивилизацией места, огромные озёра с чистой водой, которую можно без последствий пить прямо с берега, уютные природные песчаные пляжи и, конечно, непуганая рыба почти всех пресноводных видов. Хочется верить, что хотя бы часть этой дивной природы сохранилась и до наших дней.
Ехали мы в составе большой группы туляков, — всего человек шестнадцать, многие из которых уже неоднократно побывали в этих заветных местах. Половина рыбаков были заядлыми «щучатниками». Они собирались жить на совсем диком «некомфортном» островке из-за того, что на окружающем его мелководье можно было добыть по-настоящему гигантские трофеи. Ну а другая половина, в том числе и я с папой, должны были расположиться на более благоприятном для проживания большом острове в другой части озера.
Дорога была долгой и увлекательной — электричкой до Москвы, оттуда поездом до Петрозаводска, далее — «Ракетой» на подводных крыльях, а затем — небольшим пассажирским теплоходиком, который периодически вздрагивал от ударов в борт топляков (это всякие плывущие по течению сильно набухшие брёвна и коряги, которые почти целиком находятся под водой, из-за чего их сложно заметить и обойти стороной). А затем на грузовике военного образца мы долго петляли до деревушки на берегу гигантского озера, больше похожего на море, где на горизонте тут и там виднелись горбики поросших лесом островов.
Как правильно называется это озеро — не скажу, вроде бы Вобл-озеро, но зато в памяти хорошо отложились здешние «курлыкающие» названия то ли деревень, то ли островов: Куганаволок и Гумарнаволок.
В этой деревушке мы затарились хлебом, солью и спичками местного производства (которые зажигались одна из десятка, да и вспыхнув, отказывались гореть дальше из-за плохой пропитки парафином), после чего суровые карельские ребята на нескольких моторных лодках развезли нас по островам, причём с такой скоростью, что казалось, в днище постоянно долбит кувалда, а не встречные волны. Отплывая от поселения, обратил внимание, что в каждом дворе вкопаны высоченные сосновые столбы, отчего деревушка издалека напоминала ощетинившегося ёжика. Оказалось, на них крепили телевизионные антенны, чтобы без проблем принимать телепрограммы из соседней Финляндии. Для времён развитого социализма это было что-то невероятное!
Прибыли на «свой» остров. Выяснилось, что жить и ставить палатки мы будем не под открытым небом, а внутри единственного на всю окрестность большого бревенчатого дома, которому уже с виду лет под сто, но срублен крепко, на совесть, и имеет хорошую крышу. Её периодически ремонтируют сами местные рыбаки, которые иногда пережидают в этом доме непогоду, ведь волны на большом озере при сильном ветре могут достигать нешуточных размеров. Внутри дом поразил отсутствием каких-либо комнат или перегородок, и... невероятным количеством высохших комаров, которых, видимо, редкие посетители просто сметали периодически веником к одной из стен, и там их накопилось без преувеличения по-колено. Видя наше удивление, «старожилы» сообщили, что сейчас нам повезло, — дует ветерок, поэтому комары не докучают, но стоит только установиться безветрию — как без специальной антимоскитной аэрозоли «Тайга», которой забит под завязку один из наших рюкзаков, жить здесь просто невозможно. Именно комары являются природной защитой Карелии от нашествия любящих поваляться на пляжах туристов, иначе большинство из них навсегда забыло бы о существовании черноморского побережья и перебралось бы сюда.
А знаете, чем были забиты наши другие рюкзаки? В основном — флягами и канистрами со спиртом. Потому что в те времена только спирт был в этих местах единственным платёжеспособным средством. За него нас и возили, и сдавали лодки в аренду, и приносили продукты, — как говорится, любой каприз за стопочку чистого медицинского. Деньги для местных мужиков особого значения не имели, ведь конечным их назначением всё равно становилась бы покупка выпивки. А если учесть, что в маленьких деревнях с одним единственным магазином любая жена могла сказать знакомой продавщице: «Моему не продавать!», — то всё, остался мужик «сухим» при своей заначке.
Разумеется, эти знакомые местные ребята изредка наведывались к нам, и наши рыбаки организовывали с ними вполне интеллигентные вечерние застолья, без всяких эксцессов, с обычными разговорами «за жизнь». С удивлением узнал, что в этих местах народу не привычна жареная рыба, которой мы все объедались — они всегда её либо варят, либо солят. Поэтому жареной рыбой они могли только закусывать спиртное, а вот просто так поесть — ни в какую. В основном каждый из них приплывал, «понтуясь», на своей моторке. Однажды один из них сильно перебирал спиртного, и его оставили отсыпаться на ночь в доме, чтобы он часом не перевернулся на лодке по пути домой. Положили его спать в палатку, застегнули вход от комарья. Проснулся он, не поймёт, где находится, — видимо, в голове стучит мысль: «Замуровали, демоны!» Так и выскочил из палатки как лежал, прорвав головой противоположную от входа сторону. Ржали все, кроме, конечно, владельца палатки...
Ну а где же мистика, скажете вы? Да вот, собственно, добрались и до неё.
На полпути от дома до берега озера, справа, под деревьями, были расположены в ряд четыре или пять совсем старых могильных холмиков — очевидно, семейное кладбище владельцев дома. Никаких оград, надгробий, табличек. Но возле могил стоял достаточно новый деревянный крест, один на всех.
На эту тему и завели как-то разговор с местными те из наших, кто уже раньше рыбачил здесь. Мол, раньше крест был гнилой, совсем старый. Это что, родственники какие объявились, о могилках позаботились? Может, тогда надо у них разрешения спросить насчёт ночёвок в доме?
Но местные проворчали, что специально не хотели поднимать эту тему, чтобы нас не пугать, но раз уж зашла речь, то слушайте. И рассказали такую историю.
Есть у них в деревне мужик Федька, может даже кто их туляков его помнит, он тоже приезжал сюда в прежние года «угоститься». Тоже рыбачит себе помаленьку, тоже совсем не прочь выпить. И вот в прошлом году этот Федька вместе с товарищем решили тут на острове непогоду переждать. А у них, как говорится, с собой было. Ну Федька перебрал и захотел остаться заночевать в доме, тем более что с погодой непонятно что творится, а товарищ спьяну набрался храбрости и ухитрился домой на своей лодке благополучно уплыть в период затишья. Вечером над озером прошёлся почти ураган, следом ещё и ливень. Стемнело не на шутку, не смотря на белые ночи. (А ночи летом тут такие светлые, что питерские даже белыми ночами назвать неудобно. Тут в три часа ночи можно спокойно книжку читать — солнце просто спускается до макушек деревьев, и снова ввысь, то есть вообще за линию горизонта не уходит.) Ну так вот, вернёмся к Феде.
Просыпается себе Федя в доме и радуется, что он в сухости, и непогода ему ни по чём. И вдруг видит, что стоит перед ним старушка. Такая бабушка обычная, в платочке. И говорит, мол, сынок, крест упал, поправить бы надо. Он никак не поймёт, в чём дело, даже переспрашивает — какой такой крест? А она снова твердит — крест сломался, починить бы...
Уже после Федю допытывали, была ли эта бабушка прозрачной, страшной, и как она ушла от него. А он отвечал, что бабка как бабка была, самая обычная. Но вот как ушла — не помнит. Потому как ему показалось, что кто-то ещё в окно на него смотрит. Пригляделся — вроде никого. А бабушка в это время вроде как к двери пошла. Он к двери сунулся, открыл — а там дождь. Но бабушка точно сухая была. И вот только в этот момент ему стало страшно, потому что он вдруг сообразил, о каком кресте шла речь. Глянул в окно — а в него как раз могилки просматриваются, вроде точно, нет креста, но из-за дождя особо не видно. Кинулся к могилам — действительно, упал крест. Сломался.
Федя с перепугу даже в дом не вернулся, так в дождь, насквозь промокший, на лодке и поплыл, хотя в ней воды тоже немало набралось.
Через пару дней смастерил и поставил Федя этот новый крест. Но больше на этот остров ни ногой, поэтому и к нам не приезжает. Даже долго после этого случая не пил совсем ни капли. Спиртного, разумеется.
Ну от себя добавлю, что ничего хоть сколько-нибудь мистического с нами тут не произошло, хотя история эта мои нервы пощекотала, ведь мы ещё с неделю жили на острове. Сон ли это был у Феди, увидел ли он спьяну ещё до сна, что крест уже упал, да просто не обратил внимание, а во сне обработал эту информацию, или же он действительно видел старушку? Вопросы, вопросы, вопросы...
Автор: Густов А.В