Странный мальчик сидел на бордюрном камне и ковырял в песке пластиковыми ножнами от игрушечной сабли. У него были грязные ногти и короткие шорты с зелёным пятном от краски.
Странным его называли потому, что он был единственным из мальчиков, кто хотел дружить с девочками. Он часто подходил к ним, садился на бордюрный камень и пытался удивить их страшными историями. Девочки всегда говорили ему в лицо, что истории его ерундовые. Но мальчик приходил снова и снова. Так ему хотелось дружить с девочками.
«А такую историю знаете? Там про гроб на колёсиках», — так он начинал разговор. Никогда не здоровался.
Ане Рыковой тогда было восемь. Странный мальчик ей не нравился. Слюнявый он был и не симпатичный. Аня ему тоже не нравилась — она знала самые грязные обзывательства и не стеснялась грубить мальчику.
Её подружки Женя и близняшки Галя и Валя расхохотались: «Какой ещё гроб на колёсиках? Ха-ха-ха!». Только Ане было не смешно. Историю такую она не слышала, но представляла себе, что такое гроб на колёсиках.
Аня тогда и не знала, что бывают гробы без колёсиков, потому что на похоронах отца видела именно такой. На колёсиках и на высоких ножках. На самом деле гроб стоял на железной каталке. Но Аня подумала, что колёсики с ножками приделаны к нему и что его повезут и так сбросят в могилу.
«...девочка, гроб на колёсиках нашёл твою улицу и теперь ищет твой дом», — когда странный мальчик говорил это, то смотрел на Аню Рыкову, будто эта история была про неё.
Аню это не веселило, а вот её подружки катились со смеху.
«...девочка, гроб на колёсиках нашёл твой дом и теперь ищет твою квартиру», — странный мальчик посмотрел на Аню, прищурив один глаз.
Больше Аня не могла этого терпеть. Она подняла с земли палку и, не боясь, бросила мальчику в живот. Мальчик успел отбить палку своими пластиковыми ножнами.
«Заткнись, урод! Надоел ты мне со своими историями!», — крикнула она.
Мальчик здорово перепугался, вскочил на ноги и, не желая связываться, стал отступать назад.
«Дура больная!», — сказал он и ушёл.
Теперь и подруги посмотрели на Аню как на ненормальную. Они стали говорить, что история была совсем не страшная и нечего было так себя вести.
Аня Рыкова и не испугалась вовсе. Ей просто было неприятно. Мальчик напомнил ей о похоронах. Отец умер, когда Ане было пять лет. Хоронили его серым ноябрьским днём. Аня помнила, что была тогда довольна, потому что её не повели в детский сад. Не понимала ещё, что похороны — это не весело.
Аня была вся закутанная. В варежках, в шапке, а поверх ещё платок. Мама была в тонком коричневом плаще. Она дрожала от холода, и лицо у неё было злое.
«Гроб на колёсах» стоял сразу за кладбищенскими воротами. Когда они с мамой пришли, гроб ещё был открыт, но Аня с высоты своего роста ничего не видела.
Ещё там был дядя Серёжа, у которого руки в синих татуировках, дядя Миша с длинными передними зубами и дедушка Витя. Лица их были угрюмые, только дядя Серёжа иногда ласково улыбался Ане. Он был добрый. Если приходил в гости, то всегда приносил ей конфет, а бывало что и игрушки, пусть и старые.
Мама на дядю Серёжу сильно ругалась. Говорила, что они с папой и с другими мужиками прокурили всю кухню. На отца она тоже всегда ругалась. «Зарплату тебе не платят, а деньги выпить всегда есть?!», — кричала она, а отец только бубнил в ответ, что страна на куски развалилась, что всё растащили и ещё что-то про неискоренимость зла.
Таким его и запомнила Аня. Сгорбившимся на табуретке и бубнившим всякое себе под нос. А потом отец вдруг умер. И вот его похороны. Аню в первый раз взяли на кладбище. Все собравшиеся подходили по очереди к гробу. Склонялись над ним. Аня с интересом наблюдала за тем, что делают взрослые.
— Закрывать? — спросил усатый кладбищник. Ему кивнули, и он взгромоздил на гроб крышку. Потом у него в руках оказался молоток.
— Мам, а зачем гвоздями забивают? — спрашивала Аня.
Мама фыркала на неё, чтобы она молчала. Но Аня не могла молчать. Снова и снова спрашивала про гвозди. Когда гроб заколотили, у мамы покраснел кончик носа, и она утёрла глаза рукавом плаща.
— Все нервы вымотал, паразит... со своими алкоголиками, — мама посмотрела на друзей отца, и они оба сделали сердитые лица.
— Оля, нельзя так... Святое место, — шептал дед. Но маме был никто не указ.
— Вы подождите немного. Ребята скоро придут, — сказал усатый кладбищник.
— Сколько их ждать? Подгоните их что ли. Имейте совесть! — не унималась мама.
Кладбищник только разводил руками, объяснял, что ребята с утра не разгибались и пошли перекусить.
— Не буду я стоять, ребёнка морозить... Нате, передайте им! Я пошла, — мама дала кладбищнику пакет с колбасой, хлебом и фруктовым рулетом. Всё это она подготовила ещё с утра. Никто не упрашивал маму остаться.
— Мам, давай ещё постоим. Я хочу посмотреть, — просила Аня.
— Сейчас тебя продует ещё. На что смотреть ты тут собралась? – мама тянула её к выходу.
— Просто посмотреть хочу, — упрямилась Аня.
— Давай пошли. Холод такой, — больше мама её не слушала.
«Гроб на колёсах» остался стоять. Так Аня и не увидела, как его опустили в землю.
Всё это потом стало бледными воспоминаниями: и похороны отца, и тот странный мальчик, который рассказывал свои глупые истории. Много лет прошло. Аня сама не знала, почему вспоминала всё это. Потерю отца она так и не осознала. Как можно потерять то, чего никогда не имела?
Мать её вырастила одна. Так и не смогла встретить мужчину, с которым смогла бы ужиться. Она увлеклась домашними цветами, сильно располнела, и замужество её больше не заботило. А вот Аня, повзрослев, стала интересоваться мужчинами и теперь она постоянно терпела проблемы с ними.
Самый тяжёлый удар случился, когда Ане было двадцать лет. У Ани Рыковой был мужчина. И не просто «молодой человек», а жених. Она была влюблена в престиж его карьеры, в его красивое лицо, в его доброту. Но с ним были трудности. У Ани накопилось много дурных привычек: она могла сказать что-то гадкое и обидное, приходила в ярость, если что-то было не так, как она хочет, прививала людям чувство вины... Аня понимала, что все это угрожает её отношениям, но в приступах гнева забывала об этом.
«Другие люди тоже не идеальны, но даже не собираются меняться. Как они со мной, так и я с ними», — этими словами часто оправдывала себя Аня Рыкова.
Отношения с женихом были шаткими. С частыми ссорами. Однако бывали и хорошие дни. Идеальные минуты. Аня верила, что однажды они с будущим мужем научатся уступать друг другу и будут счастливы. Но настал день, когда всему пришёл конец. До этого Аня и её жених не виделись и не разговаривали почти целый месяц. Она звонила пару раз — пыталась пойти на перемирие. Только гордость ей мешала.
«Ты уже начинаешь таким тоном, что я тебя слушать не хочу», — говорил он и клал трубку.
Тогда Аня решила сидеть и ждать, когда он сам придёт. Одумается. Может быть, даже поймёт, что ссора-то была глупой. Аня сидела и ждала... А её жених встретил другую.
Аня узнала об это случайно. От Саши. Она сначала увидела, как другая девушка садилась в его машину, а днём позже поймала его в магазине и обо всём расспросила.
— Её тоже зовут Аня... Я сказала, что они хорошо вместе смотрятся, а он ответил «спасибо», и тут я поняла, что они правда вместе, — рассказывала Саша.
— Зачем ты так сказала? — еле сдерживая слёзы спросила Аня.
— Ну, чтобы его реакцию узнать. Он сказал, что встретил девушку, с которой счастлив, — Саша очень внимательно смотрела Ане в лицо. Похоже, теперь она пыталась узнать её реакцию. В ту минуту Ане стало ясно, что никакие они с ней не подруги.
В свой выходной всего на несколько минут Аня смогла расслабиться и забыться сном. Стало хорошо, легко и свободно, а потом она проснулась, и давящий поток мыслей снова обрушился на неё.
Мрачная комната. Серый ноябрьский день. Аня сидела одна. Это сводило её с ума. Она не переносила одиночества. Ей всегда делалось дурно от самой себя, а тут ещё и это…
Аня встала с дивана. Открыла шторы. Лучше не стало: серое небо, серые дома, чёрные деревья и ни одного человека на улице. Аня смотрела, но ничего не рассматривала. Она была глубоко в своих мыслях. Ей пришло прозрение, что все люди неизбежно уходят из её жизни. Есть только мама и одна глупая пятнадцатилетка с работы — дочка начальника…
Вдруг внимание Ани привлекло какое-то движение за окном. Тёмное малиновое пятно двигалось вниз по склону от дома напротив. Аня присмотрелась и поняла, что это гроб. Красный гроб на железной каталке съезжал во двор, дёргаясь из стороны в сторону, будто его кто-то упустил. Но никто за ним не бежал. Никого на улице не было.
Аня зажмурилась и открыла глаза. Уж не спит ли она? Не видит ли кошмар? Гроб подкатился ближе к дому Ани и исчез из поля её зрения. Она и не успела его разглядеть. Аня хотела выйти на балкон и посмотреть, но передумала. Решила, что всё это ей показалось. Откуда взяться на улице гробу? Это всё от мрачных мыслей.
Аня пошла на кухню выпила стакан воды из крана. Утёрла опухшие глаза полотенцем. Она просила себя не терять самообладания, а то вот уже начали гробы мерещится… Всё от мыслей о смерти. Слишком часто Аня стала думать, что лучше бы ей умереть. Кто так не думает в тяжёлые дни? Это ничего не значит.
Но ведь думала она и о том, какой из вариантов самоубийства лучший... С балкона прыгнуть — можно выжить и остаться калекой. Таблеток напиться тоже не самый верный способ: откачают и отправят в психушку. Надёжнее всего из пистолета — выстрелил себе в лоб и всё. Но где его взять-то? А говорят ещё, что вешаться не больно — от удушья люди даже какую-то эйфорию чувствуют...
«Нет, я бы не стала, — тихо говорила Аня самой себе. — Не стала бы».
Слишком шумно было у неё в голове от мыслей. И не денешься от них никуда. Аня вернулась в комнату, села на диван, но долго просидеть не смогла. Голова разболелась. Пошла на балкон подышать. Там было ветрено, сквозняки свистели сквозь старую деревянную лоджию.
Аня посмотрела вниз и чуть не вскрикнула. Там у рядов машин стоял гроб на каталке. Тот самый гроб. Новый, обитый яркой красной тканью... А людей нет. Пусто на улице, будто вымерли все. Только голуби где-то над крышей воркуют.
Трудно было Ане заставить себя перестать смотреть на этот гроб. Оцепенела от ужаса. Горло сжалось, кишки скрутило. Аня выбежала с балкона и хлопнула дверью. Руки у неё дрожали так, что отдавало болью. Аня старалась дышать глубже, чтобы успокоить нервы.
«Провались этот женишок, провались эта подружка, этот мальчик со своим гробом на колёсиках и отец-алкаш — вот ещё о вас думать», — Аня побежала в гостиную, укрылась пледом и включила телевизор. Там показывали какой-то заунывный сериал.
Аня хлопала себя по щекам, громко повторяла «Приди в себя!», но голос внутри отвечал ей «Уже поздно! Поздно».
В дверь постучали три раза. Тук-тук-тук. Аня выключила сериал и прислушалась. Снова «тук-тук-тук». Очень странное постукивание...
Кто там? Мама? Соседка? А вдруг там гроб!
Аня очень медленно и не дыша подошла к двери. Склонилась над дверью, поглядела в глазок и отшатнулась назад. Там правда стоял гроб. Без каталки. Стоял вертикально, будто его кто-то поставил перед дверью.
Руки тянулись открыть. Дрожали, но тянулись. Сами по себе. Аня уже не соображала, что делает.
Гроб стоял на площадке ни на что не опираясь. Новый гроб, обитый красной тканью, с вышитым золотым крестом на крышке. Аня стояла и смотрела. Не могла даже моргнуть.
Вдруг крышка свалилась на бок и поехала вниз по лестнице. И Аня увидела, что в гробу нет дна. Там была чернота. Как в глубокой яме.
Аня почувствовала, что уже не стоит она перед гробом, а будто висит над ним и вот-вот сорвётся. Так и тянуло её туда в тёмную бездну. Ноги оторвались от пола. Аня думала ухватиться за дверной косяк, но не смогла пошевелить руками. Так и свалилась в гроб... Она падала в черноту. Ничего не видела, ничего не чувствовала. И было ей теперь вообще всё равно. Даже не страшно.
А где-то уже далеко за спиной кто-то тихо, как в воспоминаниях спросил: «Закрывать?». А потом еле-еле хлопнула крышка, и молотком почти неслышно «тук-тук-тук».
И больше ничего не было.