Все мы помним эту историю — даже если её не читали. Слишком много переделок и вариаций натыкано в нашей культуре, так что в самых общих чертах её знает каждый.
Богатый купеческий город Гамельн, что в Нижней Саксонии, жестоко страдал от нашествия крыс. И однажды в магистрат явился некий Крысолов. Он заявил, что готов избавить город от напасти. Городской совет, разумеется, пообещал ему золотые горы.
Крысолов достал флейту и заиграл. Крысы, зачарованные музыкой, сбежались к нему и покорно пошли следом за ним на мост, откуда успешно попадали в реку Везер.
Но магистрат отказался платить Крысолову — потому что раз проблемы больше нет, то и платить уже не за что. Тогда он заиграл снова. Но на этот раз, зачарованные мелодией, за ней пошли все городские дети. Крысолов увёл их из города и больше ни его, ни детей никто никогда не видел.
Эта история настолько влиятельна и узнаваема, что даже умолчание о ней в рассказе Александра Грина «Крысолов» кажется каким-то самостоятельным литературным приёмом.
Но Крысолов на самом деле не был Крысоловом. Эту подробность и вообще весь нравоучительный сюжет про крыс досочинили потом, чтобы перебросить хлипкую назидательность через бездну ужаса оригинальной истории.
Самое древнее свидетельство этой истории мы находим в хрониках того же города Гамельна.
Спустя примерно сто лет после того, как это случилось, там значится: «В 1284 году в день Иоанна и Павла, что было в 26-й день месяца июня, одетый в пёструю одежду дудочник вывел из города сто тридцать рождённых в Гамельне детей на гору Коппен близ Кальварии, где они и пропали».
Также имелся некий витраж, изготовленный в 1300 году, на котором изображена эта сцена. До наших дней он не дошёл.
Здесь ничего не говорится ни о крысах, ни о том, что городские власти как-то обидели дудочника, ни даже о том, что вместе с ним ушли все городские дети. Тем не менее это событие стало, разумеется, ужасным потрясением для горожан. Указанная хроника отсчитывала время «от ухода наших детей», а ровно через сто лет после события, под 1384 годом, она напоминает, что «Сто лет тому назад пропали наши дети».
В дальнейшем легенда только обрастала подробностями в бесчисленных авторских пересказах. В написанной на латинском языке Хронике княжества Люнебургского появилось предположение, что дудочник вошёл в город «через мост и Везерские ворота» — отсюда уже один шаг до крыс, которые будут падать с этого моста. А ещё в этой версии дети уходят не в гору, а просто «исчезли — так, что никто никогда не смог обнаружить ни одного из них».
Позже это развилось в вариант, где дети не пропали, а дудочник увёл их куда-то в Семиградье — то есть в Трансильванию. А из этого появились версии, в которых из города ушли вообще все дети, хотя нашлись двое или трое, которые не смогли, потому что были глухими или хромыми. Наконец, появилась версия, что спустя триста лет они должны вернуться — но в самом Гамельне этому, разумеется, не поверили.
Наконец, со временем появилась вступительная история про крыс и жадных градоправителей. Возможно, её добавили из другого предания: похожее рассказывали про жадного епископа Вормса и некоего отшельника, который взялся избавить от нашествия муравьёв город Лорх.
Находились даже города, жители которых утверждали, что и них бывало нечто подобное. Однако ни одно из этих свидетельств не называет точной даты, ни в одно из них нет подробностей, которые придают оригинальной истории её неприметный, но неминуемый ужас.
Разумеется, пытливый XX век не мог пройти мимо этой истории. Было выдвинуто множество остроумных предположений о том, откуда возникла легенда о Крысолове: эта могла быть эпидемия чумы, горный оползень или инопланетянин, собиравший для опытов местную фауну. Но суть в них всё та же, что в попытках прежних авторов обезвредить эту историю. Только они пытались защититься от ужаса, прибавляя к ней нравоучительное начало и счастливый конец. Или поясняя для читателя, как это сделал Роберт Бёртон в «Анатомии меланхолии», что тут всё ясно — дудочником был просто-напросто сам Дьявол.
Между тем гамельнское происшествие с дудочником пугает именно своей непостижимостью. Толком неясно, что именно произошло — а значит, непонятно, можно ли от этого защититься. Мы не хотим, чтобы по городам бродили дудочники, способные просто так увести наших детей куда-то внутрь горы.
Даже от Дьявола можно защититься крепкой верой и честным крестным знамением. Но как защититься от Дудочника? Раз он всё-таки увёл детей — значит, все известные тогдашним людям способы защиты не сработали…
Чем больше мы вчитываемся в краткую запись, тем больше пугающих подробностей мы обнаруживаем.
26 июня 1284 года (3 июля по Григорианскому календарю) приходится на понедельник. Кальвария — латинское название Голгофы с тем же значением (Холм Черепа). Это вполне обычное название для католиков — достаточно вспомнить минское Кальварийское кладбище.
Коппен — это куполообразный холм. Таких в окрестностях Гамельна несколько. Установить, где располагалась та самая Кальвария, и, соответственно, какой из Коппенов имеется в виду уже невозможно.
Заставляет задуматься и описание дудочника. Про его одежду сказано только то, что она «пёстрая», а про его инструмент не сказано ничего. Из текста неясно, была это дудка, флейта или, может быть, колёсная лира. Про того, кто увёл детей просто сказано, что он был «piper» — это древнее германское слово уцелело и в английском языке и оно означает попросту «свистун».
Если вчитаться внимательней, то замечаешь, что в тексте нет прямого указания Свистун зачаровал детей именно мелодией. Тут вообще не упоминается, что он звуки, которые он издавал, создавали мелодию.
И древние, и современные комментаторы предложили немало остроумных версий о том, на какую одежду и какой инструмент здесь намекается. Но куда проще (и страшнее) предположить так называемую нулевую гипотезу: а именно, что мы не понимаем древний намёк, потому что никакого намёка здесь нет.
Существо, которое увело детей, названо Пёстрым, потому что свидетели не могли описать его цвет. Эти цвета были чужды всему человеческому.
И оно названо Свистуном, потому что свидетели не могли описать звук, который оно этого издавало. Эти звуки были чужды всему человеческому.
И оно вывело из города сто тридцать рождённых в Гамельне детей и увело их на куполообразный холм у Голгофы, где они и пропали. То, как он управлял детьми, было непостижима для человеческого ума.
Исследуя древние легенды и отрывочные свидетельства в забытых хрониках, мы понимаем: существа, подобные ему, изредка появлялись тут и там, преследуя свои, непостижимые для человеческого ума цели. Мы опознаём их следы в истории по глубочайшему ужасу, которыми пропитаны немногочисленные свидетельства. Они не получили даже особого имени: каждая культура придумывает подобному происшествию своё объяснение, в привычных терминах потустороннего.
Между тем, они существуют и знают о существовании нас. Они снова готовы появиться в наших городах, когда мы им зачем-то понадобился.
Сохранилось совсем немного свидетельств о подобных встречах. Мы знаем об этих существах совсем немного. И единственное, в чём мы можем, увы, быть уверены: если они решат прийти вновь, не помогут никакие успехи прогресса и никакие остроумные антиковедческие теории.
Люди, как и прежде, окажутся бессильны перед непостижимым могуществом Пёстрого Свистуна.