«И живые позавидуют мёртвым1»
Санёк прошёлся по комнате, любовно дотрагиваясь руками до стареньких обоев с ромбиками, кружочками и треугольничками, уселся на полинялый диван цвета гнилой вишни, увернулся от выглядывающей из-под обшивки пружины, удовлетворённо потянулся и закинул руки за голову.
Теперь у него была своя собственная квартира.
Да, пусть не самая большая, пусть в стареньком доме, пусть с осыпающимися потолками и санузлом, похожим на Карфаген после третьей Пунической войны, но зато – своя. К тому же доставшаяся за смешные, по московским меркам, деньги — четыре с половиной миллиона. На вопрос Санька о том, почему квартира так дёшево стоит, риэлтор смущённо отводил глаза и бубнил что-то про отсутствие консьержки, протекающий кран и сломанную ножку стула. Санёк в ответ лишь ухмылялся – он-то знал, благодаря предусмотрительным переговорам с соседскими бабульками, что квартира, как говорится, «с душком». Нехорошая вроде как. Что за последние два года в неё пытались въехать четверо жильцов – и ни один дольше недели не продержался. Что иногда в квартире сам собой включается и выключается свет. Что по ночам в окнах появляется зыбкая полупрозрачная тень...
Санька это вполне устраивало. Предрассудков и суеверий он не признавал.
В первый же день Санёк распределил по одному шкафу и двум тумбочкам своё нехитрое хозяйство; помылся, с трудом освоив управление латунными кранами антикварного вида; сварил и поел пельмени, уселся на единственный диван и стал наслаждаться жизнью.
Внезапно свет в квартире пару раз моргнул; стало как будто темнее. Санёк встал с дивана, подошёл к выключателю и пощёлкал кнопкой. Ничего не изменилось. Санёк пожал плечами, развернулся обратно – и застыл, как вкопанный.
Посреди комнаты, между диваном и древним чёрно-белый телевизором «Рубин», темнел зловещего вида силуэт.
— Твою ж так налево, — прошептал Санёк, — не обманули бабки...
Силуэт поднял голову, разинул чёрный рот в беззвучном крике и протянул руку к Саньку.
Тот помялся несколько секунд, затем невозмутимо прошёл мимо призрака (а в том, что это был именно призрак, сомневаться не приходилось), достал из-под стола свою сумку, извлёк оттуда несколько листов бумаги и бросил их на стол.
Призрак в недоумении следил за этими действиями, но руку на всякий случай не опускал.
— Егор Тихонович, если не ошибаюсь? Умерший в этой квартире три года назад, да? Меня Сашей зовут, — представился Санёк и снова опустился на диван, — да вы присаживайтесь, присаживайтесь. Вы, наверное, удивлены: думали, что я вот сейчас, когда вас увижу, умру со страху или дёру дам...
Призрак кивнул: именно так, мол, и полагается нормальным людям реагировать на привидение.
Санёк грустно усмехнулся:
— Вот, посмотрите, я тут бумаженции припёр. Не то чтобы особо верил, но так, на всякий случай... Так вот, это, — потряс Санёк перед лицом призрака одним листом, — это моя зарплатная квитанция. Должность: штатный программист. Зарплата: шестьдесят три тысячи шестьсот двадцать рублей в месяц. Видите, да?
Призрак Егора Тихоновича всё-таки опустил руку, вгляделся в листок и кивнул.
— А вот это, — продолжил Санёк, взяв в руки стопку листов, скреплённую степлером, — мой договор с банком. На ипотечный кредит на сумму три с половиной миллиона рублей. Сроком на десять лет. С платежом пятьдесят четыре тысячи сто пять рублей в месяц. Видите? Получается, что миллион я уже внёс — между прочим, три года копил, пока снимал комнату, — а теперь из шестидесяти трёх тысяч зарплаты пятьдесят четыре я должен отдавать банку. Вот это — действительно страшно... Так что вы уж извините, но вас я бояться не собираюсь, а уезжать из этой квартиры — тем более...
Призрак развёл руками и беззвучно вздохнул.
Так началась совместная жизнь Санька и призрака Егора Тихоновича. Старичок, опять же по рассказам соседских сплетниц, при жизни характера был вполне мирного, однако родня его не любила за то, что слишком долго не отдавал Богу душу и занимал ценную московскую жилплощадь. От чего Егор Тихонович всё-таки умер – остаётся загадкой (вполне вероятно, считал Санёк, не без помощи внучат), но по какой-то сверхъестественной прихоти Всевышнего и после смерти жилплощадь не освободил. Так и обитал здесь, из вредности пугая всех заселяющихся жильцов, пока не объявился Санёк. Последний ничего не имел против соседства неупокоенной души Егора Тихоновича, поскольку никаких комиссий, к счастью, за наличие призрака банк не взимал.
Шесть дней в неделю Санёк исправно ходил на работу; уезжал рано утром и возвращался ближе к ночи – уставший и голодный. Во время ужина рассказывал призраку Егора Тихоновича все свежие новости, а когда сил на разговоры (точнее, монологи, потому что речь призрака Саньку никак не удавалось расслышать) уже не было, просто включал «Рубин» и предоставлял духу наслаждаться излюбленным времяпровождением всех российских пенсионеров. В единственный выходной Санёк высыпался, читал книжки, сидел в «Фэйсбуке», но больше всего времени посвящал вычислению суммы оставшегося долга за квартиру – постоянно что-то прибавлял, вычитал, умножал, хотя толку от этих вычислений, разумеется, не было. Кроме того, Санёк развесил по всей квартире распечатки календарей на ближайшие десять лет и с нетерпением ожидал окончания текущего месяца, чтобы твёрдой рукой вычеркнуть его из плана.
С личной жизнью у Санька не складывалось – друзей было мало, а на девушек не оставалось ни времени, ни денег. Как-то раз, впрочем, Санёк познакомился с одной экстравагантной особой, участницей сатанинской секты «Хелл Машрумс», которая уверяла, что может испытывать настоящий оргазм только в домах с привидениями. Санёк договорился с призраком Егора Тихоновича, чтобы тот как следует её пугнул, но в момент предполагаемой близости всё-таки удалился бы на время, иначе Санёк стеснялся. Поначалу всё шло как по маслу – Санёк привёл девушку домой, слегка поднапоил дешёвым подмосковным кальвадосом, а когда та направилась в ванную попудрить носик, в дело вступил призрак Егора Тихоновича: он состроил гримасу пострашнее и показался в зеркале. Любительница острых ощущений, завидев настоящее привидение, испустила душераздирающий вопль, обмочилась и грохнулась в обморок. Как результат – вместо того, чтобы наслаждаться любовными утехами, Саньку пришлось провести вечер, отпаивая дрожащую экстремалку валерьянкой (из старых запасов Егора Тихоновича) и стирая её обвешанные цепями джинсы. Больше подобных экспериментов он не ставил.
За время совместной жизни призрак Егора Тихоновича в подробностях узнал все нюансы российского кредитования, поскольку это было излюбленной темой саньковых монологов. Аннуитетные и дифференцированные платежи, страховка имущества и работоспособности, разного рода комиссии, заморозки, досрочное погашение – во всём этом призрак разбирался теперь не хуже офисного работника иного банка. Иногда Санёк рассказывал призраку Егора Тихоновича душераздирающие истории об ипотеке, подслушанные у знакомых или вычитанные в Интернете:
— А вот ещё одна пишет, — говорил Санёк, уставившись в экран ноутбука, — взяли ипотеку на молодую семью, а жена узнала, что муж изменяет... И не разведёшься ведь — и деньги пропадут, и квартира... Каково, а, Егор Тихонович? Видите, как ипотечный кредит укрепляет взаимоотношения в семье, хахаха?
Призрак Егора Тихоновича в недоумении пожимал плечами: всю жизнь, мол, изменял безо всякой ипотеки – и полный порядок...
А на третий месяц, когда на календарях оставалось всего сто семнадцать незачёркнутых квадратиков, пришло письмо из банка. Санёк уселся на всё тот же поскрипывающий диван, из которого теперь торчало уже две пружины, распечатал письмо и стал читать. Любопытный призрак Егора Тихоновича примостился рядом и беззвучно зашевелил губами.
«Согласно пункту тридцать два договора... в связи с обостряющимся экономическим кризисом... повышение ставки Центробанка... падение курса рубля... проценты по Вашему кредиту были изменены... платёж составляет 71542 р./мес.»
Призрак Егора Тихоновича с сочувствием покачал головой, посмотрел на Санька – и в ужасе отпрянул. Широко распахнутые глаза, остекленевший взгляд, жуткая судорога на лице, скрюченная рука у горла... Александр Петрович Гномов, счастливый обладатель московской «однушки» площадью тридцать два квадратных метра, скоропостижно скончался от кровоизлияния в мозг.
Его дух – зловещего вида тёмный силуэт – оторвался от тела, дёрнулся было вверх, но где-то в районе потолка завис – и медленно опустился обратно на диван, рядом с телом.
— Хрен я отсюда съеду, — мрачно сообщил призрак Санька удивлённому призраку Егора Тихоновича, — не дождутся.
Автор: Олег Дрожжин.
- 1Первоисточник цитаты точно не известен, однако она вполне могла встречаться в средневековом трактате немецкого философа Апфеля Штруделя «О жилищных кредитах и иных бесовских способах отъема денег у честного люда».