Не моя история. И даже не история, а мысли моего знакомого. Приятеля, я бы сказал. Сам он – материалист не хуже меня. Подвергает сомнению всё, что выходит за рамки разумного объяснения. Делал это он изначально, видимо, вопреки своим очень верующим родителям. Сейчас его вряд ли можно обвинить в какой-то принципиальности по отношению к таким вещам. Скорее, он делает это искренне и искренне сомневается в чём-то мистическом.
И он же, отдавая дань памяти своему прадеду, оставшемуся в полях где-то под Варшавой и так и не найденному, похороненному в братской могиле там же, несколько лет участвовал в работе поисковых отрядов, работавших в России. Каждый год он собирал свои походные вещи и уезжал на несколько недель на места тяжёлых боёв Великой Отечественной. При этом он не был каким-то ярым фанатом этого дела, никогда не выпячивал своё участие, не привозил трофеи. Я видел у него дома только фотографии (сначала плёночные, потом и цифровые). Хотя, однажды привозил найденные предметы, чтобы выступить на мероприятии в честь Дня Победы в школе вместе с сыном. Но потом собрал их и увёз обратно.
А лет пять назад он перестал ездить. С тех пор занимается работой с только опубликованными архивными сведениями, помогает тем, кто работает в поле, искать информацию и родственников поднятых солдат. Впрочем, я не в курсе деталей и передаю то, что он говорит.
Прекратил он работу в поле отчасти потому, что сменил работу, отпуск стал короче, да, и семья пополнилась ещё одним ребёнком, нужно было уделять им больше времени. А отчасти, как он мне рассказал, потому, что больше не может. Физически он весьма крепок, но не может уже морально.
Нет, его не пугают останки. Рассказывал, что находили черепа, расколотые, простреленные, перебитые кости и много, чего ещё. Находили целые скелеты с остатками одежды и обуви при оружии, будто человека убили и никто его даже не искал из своих, а, может, и не мог искать. Находили целые братские могилы, не только советских солдат, но и солдат вермахта. Впрочем, о том, как работают поисковики, вы можете и сами прочитать в интернете. А, вот, надломился мой приятель совсем не поэтому.
Он рассказывал, что ещё до приезда все знают, куда едут. Много обсуждают и готовятся. Поэтому ничего неожиданного там не случается, как правило. Тем более, что по большей части они там не первый раз. Но, вот, в местах тяжёлых боев, в которых погибали сотни и тысячи людей, у него случалось странное состояние.
Будто все ещё пахнут гарью когда-то горевшие от пламени взрывов и горящей техники леса. Будто где-то далеко-далеко ещё слышен грохот тяжëлых орудий. Будто где-то рядом ещё идёт война. А иногда, когда сидишь рядом с только что поднятым бойцом (конечно же, с его останками), будто проносятся перед глазами картины его последних секунд жизни. И будто обдаст холодным воздухом и раз... и уже снова видишь останки. А однажды он во сне увидел целый взвод солдат, шедший через палаточный лагерь поисковиков. Усталые, измотанные боями. Уходили в тыл.
Нет, говорит, ему в таких местах покоя. Но и в мистику не верит. Говорит, что принимает всё близко, переживает, прокручивает в голове, пропускает через себя боль, потери, страдания. Поэтому, говорит, и тяжело ему в таких местах. Смотрит на останки и думает: а, ведь, когда-то это был живой человек, говорил, думал, жил. Что было у него в мыслях в последние минуты? О чём думал перед боем? Писал ли письма своим?
А мистики нет. Говорит, мёртвым всё равно уже, найдут их или нет, и как похоронят, по какому обычаю. Это нам, живым, важно, а не им.