Каждый день мне приходится смотреть на того, кто меня пытал. Я стою почти по центру гостиной, рядом с другими несчастными, изогнутыми в унизительных позах. Стою и смотрю на этого монстра, не в силах ни закричать, ни шевельнуться.
Каждый день монстр трогает меня, любуясь результатом своих издевательств. Щупает и шепчет: «Теперь ты совершенен». Проводит рукой по тому, что было моей кожей, и добавляет: «Это я сделал тебя совершенным».
Монстр говорит со мной так, будто я всё еще жив… С ним я отбываю посмертное наказание, уж не знаю, чем я так провинился перед мирозданием. Но каждый божий день мне приходится за ним наблюдать: как он садится на искореженные тела таких же заложников как и я, закидывает на них ноги, пользуется ими, будто они и были такими изначально – бездушными вещами. Он полностью лишил нас воли и заставил подчиняться беспрекословно.
В извращенном мирке этого монстра существует особая иерархия. Он возвышается над всем сущим, а остальные… Они где-то внизу, обыкновенные ступеньки и подпорки, по которым он карабкается все выше к своему жуткому замыслу. Люди для него – просто предметы. Точнее материалы, из которых можно сделать полезные в хозяйстве вещички.
Кости, жилы, мышцы, кожа – детали его тошнотворного конструктора. В человеческом взгляде он не видит ни души, ни боли. Он в принципе избегает смотреть в глаза, видимо, они как-то пробуждают совесть. А совесть только мешает.
Мою кожу он дубил долго, пока не получил изящный абажур. Кости перебирал так же тщательно, из них он в итоге вырезал цветочную мозаику. Ей монстр инкрустировал высокую тонкую стойку из золотистого кедра. Потом подсоединил электронику. Так из старшего менеджера и порядочного семьянина я превратился в торшер.
Почему моя душа продолжает держаться за эту дьявольскую поделку? Черт его знает. Наверно, где-то я сильно согрешил, а хижина монстра – одно из подразделений ада.
И да, здесь я не один. Почти в каждом предмете интерьера заключена такая же измученная душа. Старушка, навеки поставленная на колени, – журнальный стол. Еще один мужчина средних лет, превращенный в стул, беззвучно скулит, когда на него садится монстр. Разноцветные подушечки набиты волосами истерзанных красоток. В обивке дивана сплелись в агонии еще человек десять… И это только гостиная, ставшая моей камерой посмертного заключения.
Иногда монстр водит сюда гостей. Хвастается перед ними трофеями. Для друзей он искусный охотник, любящий мастерить всякую всячину из шкур пойманных зверей… Я много раз наблюдал за его зваными ужинами. Никто, абсолютно никто не догадывался, что на самом деле их окружают трупы.
Однако на какое-то время монстр пропал. Кажется, в хижине он не появлялся целый месяц. Честно говоря, без его монологов я даже начал забывать, что когда-то был человеком, жил с дочерью и женой… Я почти погрузился в забвение.
Одна темная осенняя ночь изменила всё. Он влетел в хижину с канистрой бензина и начал поливать всё кругом. Даже нас, его любимые «поделки». Я не чувствовал этот резкий токсичный запах, но всё равно было неприятно.
Затем монстр достал зажигалку, вот только использовать её по назначению он не торопился… Он вдруг стал таким маленьким, таким хилым, как больной мальчик, у которого отбирают игрушки. Понимаю, мне бы тоже было больно предать огню собственные «шедевры».
Вот и монстр не смог.
Когда в хижину ворвался спецназ, он безвольно валялся в бензиновой луже, в слезах и соплях. Маленький больной мальчик.
Ну а нас, заложников, погрузили в фургон и повезли в лабораторию на экспертизу. Ад всё еще не закончился. Господи, если ты правда есть, сделай так, чтобы они не смогли распознать мою ДНК. Жена с дочкой не перенесут таких новостей.
Быть может, у меня всё еще есть шанс встретить их на том свете в человеческом обличии…