Готовя заурядный ужин, Лиза томилась от ожидания праздника. Конечно, вечеринка в честь дня рождения на седьмом месяце беременности не обещала быть весёлой, как в студенческой юности, но ограничиться детским шампанским и тортиком не представляло для неё огромной проблемы. Главное – компания.
Елизавете было двадцать девять, муж Ярослав – на год старше, она – домохозяйка, он – неплохо устроившийся на должности средней руки «офисный планктон». Не самый примечательный внешне, не хватающий звёзд с неба, но всё же – работящий, надёжный и, конечно, любимый. Ярослав был неплохой опорой для мечтательной и творческой в прошлом Лизы, которая, откровенно говоря, зарыла талант в землю ради семейного очага.
Сейчас чинная домохозяйка в халате и фартуке, не вспоминая ни о каких высоких материях, накрывала стол, ожидая мужа с работы. Ярослав пришел раньше, чем обычно.
– Ну и холодина, собаку на улицу не выгонишь, – сказал он с порога.
Муж Елизаветы любит побурчать на обстоятельства, да и в целом был холодный скептик, но сейчас она заметила приятное изменение в стандартном образе: Славик нёс в руке огромный букет.
– Розы! Мои любимые! Мне очень приятно! – всплеснув руками, воскликнула женщина.
В рабочей волоките муж нечасто снисходил до подарка ей. На этот же раз он будто на крыльях прилетел.
– Держи, родная. Люблю тебя! Будь всегда такой счастливой, пусть мрачное настроение больше не находит на тебя никогда.
– Только не говори, что этим отделаешься от подарка на сам праздник, – с заигрыванием сказала Лиза.
– Нет, конечно, малыш. Там будет кое-что поинтереснее.
Затем Ярослав спросил более серьёзным тоном:
– Все в силе с дачей?
– Да, Юля и Андрей взяли выходной, всё складывается просто супер!
Далее последовали поцелуй, ужин, ночь. Раздражённость от семейной рутины как рукой сняло.
В сам день рождения Славик вернулся ещё раньше, неся в руках солидную плоскую коробку. Лиза сперва подумала, что это плоский монитор, но подарком оказался мольберт с листами и красками. Она сперва вздрогнула, но через миг кинулась на шею мужа и расцеловала его.
Маленькая Лизонька начала рисовать чуть ли не с детсада. Только у родителей это вызывало настороженность. В детстве девочка часто попадала в загадочные истории после рисования. Например, она могла рассказать о встрече со «странным дедушкой, который повторял одно и то же слово». Или позвать родителей смотреть «новую детскую площадку» там, где её отродясь не было, а когда мама с папой ничего не увидели – расплакаться. В рисунках дочки родители находили то, с чем связаны всплески фантазии, но что странного в рисунке детской площадки или старичка?
Тем не менее карандаши, фломастеры и краски быстро исчезли из списка подарков Лизоньке. Даже освобождение от ИЗО через психолога «пробили». В целом жизнь девочки, а затем и девушки Елизаветы, складывалась обычно, никаких видений и психических болезней. Только временами накатывала грусть при воспоминаниях о детстве. Но с кем не бывает.
Тем не менее, как многие творческие люди, Лиза сохранила любовь к сказкам, которая перекинулась потом на известные книжки о мальчике-волшебнике. Это было вполне девчачье увлечение, в отличие от каких-нибудь жёстких ужасов. Как-то раз, уже живя с Ярославом, Лиза залезла в компьютер мужа и стала рисовать в графическом редакторе свою фантазию. Ей пришло в голову изобразить, превращение серой полосатой кошки в одну из преподавательниц Хогвартса.
Закончив за два часа, она разместила арт на одном из сайтов гиков. И сходу получила несколько насмешливых отзывов от любителей «трушного фэнтези, а не этой попсы». В профилях её критиков были картинки со скелетами, демонами, какими-то страшными подобиями осьминога…
Ярослав нашёл любимую плачущей у компьютера. Сначала он приласкал девушку, но потом посоветовал «реагировать на критику адекватно». Лиза обиделась и ответила, что парень сам виноват: не купил ей планшет, а рисунок мышкой вышел фиговый. Но, поскольку они ещё не были женаты, претензия показалась ей самой натянутой, и ссору вскоре забыли.
Через год Ярослав и Елизавета заключили брак. Позднее оказалось, что из-за насмешек Лиза получила депрессивное состояние, что пришлось поправлять сеансами у психотерапевта. В последние годы размеренной жизни оно не повторялось, мимолётные вспышки печали или обиды – не в счёт.
И вот теперь забытая мечта выросшей Лизоньки восстала из пепла.
– Я вспомнил ту ситуацию с фотошопом, – чуть виновато сказал муж, – и вместо планшета решил взять настоящий набор художницы. В сети одни тролли и дебилы, они всех оскорбляют. А так картину напишешь, может, повесим в спальне.
– Славик, а можно прям сейчас порисовать? – жадно глядя на девственную белизну бумаги, спросила Лиза.
– Нам сейчас на вокзал, на электричку не успеем, следующая через два часа.
Ответ мужа вызвал раздражение, но по существу он был прав. Не хотелось опаздывать в посёлок и срывать встречу. Ещё одной напастью Лизы был день рождения менее чем за две недели до Нового года. Обычно никто ещё не брал отпуск, и все хлопотали по хозяйству. Вот и на этот раз им удалось вытащить только двух друзей.
Загородный дом находился под Питером в часе езды на электричке и принадлежал небедным родителям Андрея, бывшего одногруппника Ярослава. Лиза и Ярослав добрались от платформы до особняка на такси, потратив ещё полчаса и семьсот рублей – но ради праздника не жалко.
В дачном посёлке семейную пару ждали Андрей и Юля с пиццей, наборами суши, а также напитками, включая безалкогольные – для гостьи «в положении». В двухэтажном каменном особняке было мило, тепло и комфортно, горел камин.
Друзья семьи поздравили Лизу с праздником, а также удачной беременностью, вручили неплохие по ценнику духи. Было приятно, но ни в какое сравнение с мольбертом не шло. После первых тостов слушали музыку, играли в картишки, потом Андрей достал гитару. В отличие от худого и строгого на вид Славика, Дрон был высокий полноватый весельчак, сейчас одетый в забавный свитер с оленями.
Спели классику лёгкого рока, вроде «Агаты Кристи» и «Наутилуса». Это придавало мистической атмосферы на фоне бытовой рутины прежних дней.
Потом Андрей предложил спеть Есенина.
– Это как? – спросил Ярослав, – Есенин же поэт.
– Да так, есть одна рок-группа, аккорды подобрала к его стиху…
Андрей заиграл, Лиза узнала стихотворение и тихонько подпевала:
Так чего ж мне её ревновать
Так чего ж мне болеть такому?
Наша жизнь – простыня и кровать
Наша жизнь – поцелуй да в омут…
– Ну Андрюш! Как-то мрачно очень, день рождения подруге испортим, а у неё в животе ведь ещё ребёночек!
Это сказала Юля, самая молодая в компании, вчерашняя студентка-психолог, весьма миловидная блондинка двадцати трёх лет. Лиза понимала, чем её зацепил тридцатилетний Андрей: человек-то творческий и открытый. Как друг он даже больше привлекал её, чем муж, но ни о чём более серьёзном речи, конечно, не шло.
Потом решили поиграть в «Кто я?». Бумажек на лоб не лепили, но всё равно было весело. Не слишком везучая в целом Лиза наконец нащупала свой триумф, спрашивая у Андрея:
– Персонаж был с первой части?
– Да.
– Он крупный?
– Да-а!
– Любит животных?
– Ну давай уже, говори!
Угадав Хагрида, Лиза должна была стать ведущей. Но пока она придумывала свой кон, Ярослав с улыбкой заговорил. К тому времени он был уже немного поддатым.
– Тут другого победителя и быть не могло. Лизок же фанатка этой сказки! Как-то даже рисовала иллюстрацию, правда, её жёстко там затроллили.
У Елизаветы задрожали губы, глаза намокли.
– Это не иллюстрация… просто фантазия… – дрожащим голосом сказала она. Муж и друзья продолжили хихикать. Разлив на ковёр бокал «детского шампанского», Лиза вскочила и побежала на второй этаж. За спиной она услышала фразу Юльки: «У беременных всегда обидчивость повышенная».
Муж поднялся к ней минут через пятнадцать, извинился, предложил пойти прогуляться в лесок со всеми. Лиза сухо сказала, что «уже не злится», но от похода отказалась. Она слукавила: на деле обида всё мучила и мучила.
Когда супруг ушёл, женщина нашла на полке старой тумбочки карандаш, вырвала из полуисписанной тетрадки лист бумаги и стала изливать свою обиду. Поскольку друзья поступили как козлы, то и на листке вскоре появился человек-козёл – лохматый и злобный-злобный на вид. По технике вышло неплохо, хотя мрачновато. Во время любования шедевром Лиза услышала звонок в дверь. Мужчины вошли в квартиру вдвоём, и вскоре она поняла, почему. Первым заговорил Андрей:
– Лиза, ты не беспокойся, надо сказать кое-что. Юля, похоже, заблудилась. Мы вперёд вышли со Славиком, говорили на мужские темы, она за спиной плелась, а потом исчезла.
– Кошмар, надо полицию вызвать! – выпалила художница.
– Еще рано, не прошло и часа, не приедут, не примут заявления, – раздражённо заговорил Ярослав.
Тогда женщина, сетуя на недостаток энтузиазма у мужа, предложила другой вариант:
– Пойдемте искать Юлю вместе! Вы, мужики, потеряли, может, я смогу найти? Три пары глаз лучше двух!
– И речи быть не может, – строго ответил муж, – это уже не просто прогулка. А ты беременная. Лежи, спи!
Лиза с грустью, хотя и понимая резон в словах супруга, вернулась в спальню наверх. Сон не шёл, старенький телефон оказался вне зоны доступа. Лиза, изнемогая от скуки, дорисовала на лист ещё одного «козла», покрупнее первого. Получилось реалистичнее и страшнее: навык, похоже, возвращался. Она засмеялась: да это же два мужика-козла, как её муж с другом.
Снова раздался звон. Лиза перестала улыбаться: сейчас вернутся все трое, будут её высмеивать. Придерживая живот рукой, она устало пошла к дверям.
На этот раз Ярослав был один. За личиной хладнокровия ощущалась явная паника, тем более, что муж Лизы был весь в снегу, будто его по сугробам валяли.
– Ты не ранен?! – первым делом спросила женщина.
– Нет, нормально. Точнее, ни фига не нормально. Андрей исчез. Как сквозь землю провалился! – шумно выдохнул мужчина.
– Срочно звоним в полицию! Они сразу же должны принимать заявления, если есть повод подозревать серьёзное! Нет никакого правила трёх суток, умник!
Отругав мужа, Лиза побежала наверх взять мобильный. Экран по-прежнему демонстрировал отсутствие сети.
– Только свой компьютер обновляешь, мне на телефон денег нет, хожу со старьём без связи, – раздражённо говорила женщина, а потом едва ли не крикнула:
– Давай, звони сам!
– Ты это, Лиз, прости… накрылся мой, по ходу.
Ярослав показал ей купленный два месяца назад «Самсунг». На вид никаких повреждений, но муж пояснил:
– Я не сразу заметил, что Дрон исчез. Хотел спросить, куда идём, обернулся – ни души. Потом в лесу какие-то вопли начались неразборчивые. Я, конечно, перетрухал, рванул напролом, по сугробам. Телефон выпал, еле отрыл, но он весь водой пропитался. Может, в ремонте починят, но на данный момент ему настал…
– Пойдём в дом, – не дав мужу выругаться, сказала Лиза.
Оказавшись у камина, они продолжили разговор.
– Надо соседей проведать, у них-то телефоны есть… – предложила жена.
– Да какие соседи?! Посёлок пустой, щас же не Новый год, день будний!
– А если прогуляться подальше, на дорогу выйти?
– Лиз, я чё, дебил? Если двое человек пропадают сходу, тут маньяк или банда может бродить. Ты меня хочешь лишиться? Или сама пойдёшь, рискуя ребёнком?!
– А если это звери? Они в посёлок не пойдут.
– Какие, на хрен, звери? Медведь под Питером, что ли?!
– Может, волк, Славик?
– Ага, а чё не заяц? Один волк не утащит человека, даже девку мелкую, как Юлька. А если стая, давно бы всех сожрали! Меньше сказок читать надо!
– Ну успокойся, любимый, – жалобно попросила Лиза, – садись ко мне.
Муж послушался, обнял её, потом взял виски и выхлестал грамм двести «чистоганом».
– Давай тут досидим до утра, Славк.
– Да, хорошо, милая. Слушай, я, может, уже перед прогулкой выпил сильно, но мне кое-чё привиделось. Какой-то человек стрёмный между деревьев мелькал. Бородатый, как бомж. Или мы йети встретили? Напишем в газету давай, прославимся…
Последние фразы мужчина сказал с улыбкой. Это окончательно отогрело сердце Лизы.
– Славк, а ведь наша ссора к добру была. Знаешь, почему? У меня художественный дебют. Так сказать, тренировка перед созданием картины на мольберте.
Муж попросил Лизу принести рисунок. Увидев «козлов», он кинул бумажки на пол и сам вскочил.
– Теперь всё понятно! Вот кто это придумал!
– Кто что придумал, Славк?!
– А ты типа шутишь так, да? Типа совпадение, что уроды на твоей бумажке – как тот, который в лесу ходил?
– Я ничего не знала! Ты говорил, что он как бомж…
– Ладно, пранк удался. Давай, Лизка, рассказывай. Вы аниматора наняли в костюме с рогами. Думали, я поверю, что это мутант бегает. Поди, с Дроном придумали шуточку. Он же тоже любит всякую мистику. Небось, неровно дышишь к нему, да? Решили меня с ума свести, что б я был поехавшим, как ты в детстве?!
– Славик, прекрати!!!
Лиза снова заплакала.
– Я иду наверх, спать буду один. Когда Дрон с Юлькой вернутся, скажи, что пранк – дерьмо, и они мне должны за телефон.
Художница не знала: ответить мужу грубо, отпустить или продолжить оправдания, но перед дверью на второй этаж Ярослав застыл, выпучил глаза, а потом ринулся из дома.
– Это он! Он! Он там!!! – вопил мужчина, перемежая крики отборным матом. Он выбежал из дома без куртки и обуви. Елизавета так и не заставила себя посмотреть на лестницу. Но и не до того ей было.
Потеряв время на надевание куртки и сапог (для беременной последнее – вообще проблема), она побежала по пустому посёлку искать мужа, крича его имя. Нигде не горел ни свет, ни фонари.
Пробежав два квартала дачного посёлка в бесплодных попытках найти хоть одну живую душу, женщина вернулась к дому. Камин практически затух. Подъём по лестнице стал отдельным подвигом: вдруг в комнате будет тот, кто обратил Ярослава в панику? Тот – или то?
Но верхний этаж был безлюден. Лиза порылась в сумке, проверила деньги и ключи. На столе лежал её паспорт. Повинуясь подсознательному чувству, она открыла первую страницу, и обнаружила вместо своего имени «Елизаздра». Что за набор букв?
Женщина ощутила неприятную тяжесть в животе.
«Возможно, пранк здесь над всеми нами. Ну, тогда они заплатят за всё – порча паспорта, телефон, моральный ущерб. А если из-за стресса будет выкидыш, мы их посадим на пожизненное!»
Но пока что надо было выбраться куда-то. На улице Лиза услышала звуки со стороны леса. Не волчий вой, не карканье ворон: похоже на человеческие голоса.
«Вряд ли там шумит банда маньяков. Видимо, через лес как раз ближе к дороге или жилью».
На земле обнаружились следы копыт. Может, кто-то пас скотину в соседней деревне? Тогда стоит бежать туда? Хотя, какие козы и коровы зимой…
Сначала она шла по утоптанной дороге с редкими следами лыж, потом как-то незаметно свернула в лес. Проклиная себя за беспечность, Лиза утопала в сугробах и отводила от лица хлещущие ветки. Теперь, если она потеряет ребёнка, то винить придётся ещё и себя.
К счастью, на пути ей встретилась поляна. Довольно ровная, круглая: возможно, замёрзшее озеро. Луна светила так ярко, что лес в темноте стал сине-жёлтым. И вообще, все предметы казались художнице расплывчатыми и рваными. Местность была даже красива – вот бы нарисовать её! Будет такой «полу-абстракционизм».
Задумавшись об этом, она потеряла бдительность, поскользнулась на льду и заплакала, лёжа в снегу. Наверху что-то зашуршало. Открыв глаза, Лиза увидела лес гораздо более тёмным, все ночные светила практически погасли.
Над ней склонился волосатый силуэт с длинной мордой и рогами. Роста в нём было метров пять как минимум.
– Кто вы-ы-ы? Не убивайте меня и ребёнка… – застонала Лиза.
– Ты сама знаешь, кто я. Ведь ты видела меня и рисовала. Я был с тобой и раньше, пока меня не прогнали простецы.
– Ты человек или зверь? Не понимаю… Что тебе нужно?
– Ты видишь меня так, как принято видеть в зимние дни, когда ночь длиннее всего. Творцы, вы черпаете наш облик из глубин мировой души. Наше племя – те, кто дают талант таким, как ты.
– У меня нет таланта! Я просто рисовала для себя, и все смеялись…
– Ты меняла жизнь художеством. Тебя заставили забыть. А ещё ты ходишь на грани смерти. Помнишь, как ты думала уйти, когда тебя не признали?
– Это было временное помутнение! Депрессии больше нет!
– Я чувствую ваш запах. Баския, Горки… Знаешь таких? Ван Гога точно знаешь.
Елизавета слышала только о последнем – да и кто не слышал? Но в любом случае поняла, что Козёл говорит о художниках.
– Ты врёшь! Талант даёт Бог! – в слезах закричала Лиза.
Кто такой Бог она, по правде говоря, понимала очень смутно, и имела в виду нечто вроде «мировой гармонии».
– Они могли считать так же, – со смехом ответил монстр, – но как писал один раб Бога, мы можем принимать вид Его ангелов. Ты хочешь менять жизнь красками? Создать новых друзей, новую любовь? Хочешь взять новое имя?
Она поняла, какое.
– Ты готова идти до конца?! Или я заберу твой дар! – кричало чудовище.
– Готова! Готова!
– Но знай. За всё есть цена. Я возьму твоего ребёнка, подниму на небо и разорву на части.
Лиза уже оцепенела – от холода и отчаяния. Но ей судорожно хотелось цепляться за талант. Ведь, если она нарисовала Козла, и он пришёл, то может нарисовать мужа… пропавшего мужа, и нарисовать лучше, чтобы он понимал её, чтобы продвинул на выставки, и друзей, которые не будут смеяться, и новый дом…
Она не стала спорить с Козлом.
Очнувшись на снегу, Лиза ожидала, что ребёнок родился раньше времени и погиб. Но живот был по-прежнему тяжёл, хотя и побаливал. Получив второе дыхание, Елизавета зашагала по пустому посёлку к ж/д станции. Попав на первый утренний поезд, она добралась в безлюдном вагоне до города, потом на метро в свою квартиру. Телефон с вернувшейся сетью женщина выключила, даже не смотря уведомления.
Пока не наступил вечер, о компании никто не беспокоился: загуляли, выпили, отсыпаются. В коридоре стоял мольберт с нетронутым листом. Лиза взяла кисть и трясущейся рукой нарисовала дощатый интерьер особняка Андрея, ковёр, камин. Потом фигуры трёх людей. Дошло дело до лиц, и художница в ярости кинула кисть на пол. Портреты мужа и друзей никак не выходили, получалась мазня хуже детской.
Сознание начало с ужасом отходить от ночных галлюцинаций. Никакого «дара козла» нет, и ребёнок жив (хотя пора в больницу, проверить, срочно!).
Никто никого не забирал, никто никого не делал «вторым Ван Гогом».
Лиза расплакалась над незаконченным полотном, а потом разрыдалась и позвонила родителям.
* * *
Осматривая ярко освещённую галерею, Елизавета вспоминала свою жизнь с момента первых «каляк-маляк» в детском саду. Потом школа, юность, романтика, семья… Ночь в декабре, разделившая жизнь на до и после.
Ярослава, Андрея и Юлю так и не нашли, дело осталось в полицейском архиве «глухарём».
В других условиях Елизавета могла дойти до суицида или тяжёлой депрессии, но внутри неё всё же осталась новая жизнь. Через два месяца после трагедии женщина родила здорового сына, Михаила.
Но раны не зарастают сразу. Персоналу роддома Лиза запомнилась как мнительная до безумия пациентка, которая считала, что её младенца «заберёт злодей». Однако никто не смел над ней смеяться, ведь потерявшая любимого и двух друзей женщина имела право на подобный страх.
Но Мишку никто не похитил. После выписки Лиза покрестила сына в храме. Не вникая в религиозные тонкости, скорее в качестве «оберега». Более того, она чувствовала отчуждение к храмам и не планировала в дальнейшем церковное воспитание ребёнка.
Оставшись с наследством от мужа, бывшая домохозяйка с младенцем на руках не знала, куда ей самой приткнуться. Единственное, что осталось у Лизы – навык рисования. Лица людей изобразить по-прежнему не получалось, но в мире ведь есть многие другие существа. Точнее, в разных мирах.
Так пользовательница Elizazdra прославилась на ниве рисования разных монстров, химер и фантастических существ. Никто из восхищённых зрителей не знал, что за никнеймом скрывается прежняя зашуганная жена клерка, над которой они когда-то потешались. Работы художницы вызывали испуг, похвалы богатой фантазии и знанию мифологии. Только вот мифологию Лиза тогда не изучала: яркие образы приходили к ней сами собой.
Позднее, дабы поддержать имидж эрудита, она всё-таки увлеклась фольклором, найдя в том числе прототипы существ, которых рисовала до становления Елизаздрой. Нашлись в книгах по мифологии и козлоподобные сущесва: сатиры, фавны, «злая версия» Санты – Крампус, другие зимние духи – страгелли. От их описания женщину резануло «флэшбеком» о роковой ночи, однако затем художница ощутила спокойствие. Ведь то видение хоть и связано с трагедией, но натолкнуло её на новый смысл жизни. Считать встречу с Козлом чем-то бо́льшим она не хотела: ведь сын до сих пор был с ней, и никакого «изменения реальности» не происходило.
Зато в кошельке матери-одиночки произошли немалые изменения в лучшую сторону. Нового брака она не искала и на поиски спонсоров не пустилась: заработок был её и только её. Смыслом жизни для художницы стали рисование и ребёнок. Залечив раны от зимнего ужаса, она всё равно держала сына поближе. У Миши было домашнее обучение, много книг и игрушек (включая причудливые и страшные даже для взрослых: Елизавета считала, что это «прививка от настоящего ужаса»). В десять лет мальчик ходил с модной причёской и серьгой, в цветистом балахоне, рваных джинсах. В наушниках Мишки играли не песни из мультиков, а авангардный музон. Мама и знакомые называли парня не скучным простым именем, а Майкл, Майк, даже Мишель – хоть последнее и звучало по-девчачьи. В общем, сразу было видно: дитя интеллигенции.
Незадолго до пятнадцатого дня рождения Михаила его матери пришло предложение выйти за пределы сетевых ресурсов. Установив на старом мольберте из прошлой жизни листы, Елизавета несколько недель проработала над серией картин, вложив в образы чудовищ всё старание.
Сегодня она пришла на открытие своей выставки в одной петербургской галерее современного искусства. Несколько человек успели взять автограф Елизаздры. По причине сходства имени с псевдонимом подпись была почти как в паспорте, только вторая «З» стилизована под два рога. Или два крыла? Где-то она слышала, что демоны и ангелы бывают похожи, только вот где?
Художница прошла в конец галереи и поглядела на центральный экспонат. Картина в человеческий рост изображала козлоподобного монстра на зимнем фоне с преобладанием синего и жёлтого цвета. В лапах, сложенных как у святых на иконах, он держал кисть и чистый лист бумаги. За спиной у рогатого простирались сверкающие крылья. Табличка под картиной гласила:
ЗА ХУДОЖНИКОМ ПРИДУТ
Этим образом, который заочно подвергли анафеме церковные критики, Елизаздра Зимняя хотела показать: даже трагические и страшные события могут «окрылять».
На прозрачном столике перед картиной лежали буклеты, посвящённые художнице. Она взяла один, почитать про себя. С профессиональной фотографии на зрителя смотрела импозантная дама, сохранившая и даже приумножившая сексуальность в возрасте за сорок. Замужем Лиза была серо-русой, неспортивной, одевалась в джинсы и свитер, теперь же она – эффектная дама с рыжим каре, очерченными скулами, броским чёрным макияжем, в ярко-красном коктейльном платье.
Ниже на листовке был текст:
ЕЛИЗАЗДРА ЗИМНЯЯ: ТАЛАНТ, ВЫРВАВШИЙСЯ ИЗ СЕРОСТИ
Трудно поверить, что под экстравагантным именем скрывается бывшая домохозяйка, ранее – жена скучного клерка.
Ей стало немного неловко от неуважительного эпитета к покойному мужу.
Пережитое испытание не сломило её, а наоборот – помогло расправить крылья, как у ангела!
«Мы можем принимать вид Его ангелов»
Раньше рисование чудовищ было уделом интернет-маргиналов – Елизаздра вывела его на взрослый уровень!
Со стен на художницу глядели прекрасно, хотя и несколько «рвано» (как выглядел лес в ту ночь) изображённые монстры.
Как Баскиа сделал из граффити подлинное Искусство, так и мадам Зимняя – из фантастических артов.
«Не хватало только сравнения с Ван Гогом, как в ту ночь. Ну ладно, уж с ним мы по стилю совсем не похожи».
У Елизаветы-Елизаздры позвонил телефон. Новейшей модели, купленный без всяких подачек мужчин.
– Да, алло.
– Это экстренная служба. Елизавета Викторовна, только не нервничайте.
– Что случилось?
– Ваш сын отмечал день рождения…
– Он в полиции? Что они сделали, пили, курили? Давайте решим всё до суда, у меня есть деньги!
Посетители выставки уставились на художницу, чьё самообладание явно пошатнулось.
– У них была вечеринки с друзьями без взрослых. Возможно, они принимали что-то запрещённое. В общем, Михаил выбросился из окна.
– Почему?! Что случилось?! Кто виноват?!
– Мы не знаем точно, суицид это или психоз. По словам друзей, Миша не употреблял ничего, кроме пива. Но, возможно, они что-то скрывают. Например, что принимали галлюциноген. Есть все основания подозревать это, ведь перед смертью ваш сын кричал, что его хотят разорвать монстры, вылезающие из стен. Мы ещё обратимся к судмедэксперту. Но шансов у парня не было, увы. Четырнадцатый этаж.
– Куд-да мне подъехать, чтобы пр-роститься?..
– Елизавета, прежде соберитесь духом. Присядьте, если есть куда. Дело в том, что произошло нечто странное. Мальчик упал на лёд и, возможно, по в полёте порезался об какой-то предмет… хотя на первый взгляд не понятно, об какой, крупных деревьев и заборов там нет. В общем, на земле Миша лежал с оторванной головой и конечностями.
Елизавета упала на колени и в голос зарыдала. Первый раз за более чем пятнадцать лет: после пропажи мужа её сердце очерствело. Теперь же слёзы лились по её лицу, смывая мрачный макияж.
Потом она подняла глаза и увидела в рамке вместо главной картины – свой первый рисунок с козлом.