Я подхожу к Соне, обнимаю её за талию обеими руками и целую в левую щеку, словно кобра поражает свою жертву ядом. Ха-ха. Идеальное сравнение – ликую я про себя.
— Артём, прекрати! А то горячий соус болоньезе и раскаленная сковорода чудовищно опасны в руках любой девушки. – она мило улыбается мне продолжая помешивать чудесную смесь из приправ, овощей и мясного фарша.
Я убираю руки, снова целую её в щеку и отхожу на разрешенное мне расстояние. Сажусь на табуретку рядом с обеденным столом и продолжаю наблюдать. Она всегда была прекрасна, да что тут думать – она и сейчас хороша. За эти пару месяцев мы ни разу не ссорились, всегда приходили к общему и решали все проблемы в досудебном порядке. Смешно звучит, да.
«Я встретил его на окраине где-то,
На пустом перекрестке тени и света
Один на один с одноразовым шприцем,
Он грезил и просто хотел мне открыться».
В моей голове всегда всплывает этот куплет, когда я предаюсь воспоминаниям и обстоятельствам моего знакомства с ней. Помню, что было чертовски холодно, тело ломило от отвратительных ночей в парках, ночлежках, приютах. Зима – никогда не щадила таких людей, как я. В общем, чтобы не томить вас в расписном и романтичном свете моих уличных софитов, скажу сразу – я был бомжом. Самым настоящим.
Без определенного места жительства. «А разве это жизнь?» — вопрошал я про себя кучу раз, но, что случилось, то случилось. Кстати, никогда не употреблял наркотики и шприц в песне, ну… из песни слов не выкинешь ведь, правда? В очередной из промозглых вечеров я рыскал по своим постоянным местам обитания. Бары – с сомнительным контингентом, различные забегаловки – работающие, казалось, всегда. Подъезды без новомодных домофонов – все было своеобразным пристанищем для таких, как я.
Я стоял под фонарем на улице Опарина. Омываемый «тёплым» светом искусственного солнышка и подкуривал сигарету, которую стрельнул у прохожего на перекрестке. Смотрел как обычно по сторонам, пытаясь сообразить на чумную голову куда идти, что делать, и кто виноват. Вращая своей глупой башкой то влево, то вправо, я и увидел неприметную на вид девушку. Она была в огромной куртке, явно не её размера, в черных штанах, крепких ботинках, которые нелепо выглядели на тонких женских ногах. Но, сказал я тогда про себя, сейчас большинство выглядит так же. Осенью – косухи, зимой вот это вот. Мода, епрст!
— Привет! Вам нужна помощь? – пролепетал нежный высокий голосок.
— Даже господь не в силах помочь мне, милая леди! – да, я звучал как бомж и что вы мне скажете на это?
— Господь оставил нас. – она слегка рассмеялась самой себе. – Но, все же, может быть вам нужны деньги или любая другая помощь?
Что ж ты будешь делать, а? – подумал я про себя. Бойтесь кого-то там, дары приносящих, но, либо замерзать, бродяжничая по улицам, либо воспользоваться протянутой из ниоткуда вдруг рукой помощи. Выбор в моем случае был очевиден.
— Любая другая. – без промедления выпалил я, как на духу.
— Давайте поконкретнее, пожалуйста! – небольшие нотки требования слышались в речи моей странной собеседницы. Девушки вообще бывают маньяками? Не бывают ведь, правда?
— Желательно тёплый ночлег с возможностью помыться – это все, чего я хочу на данный момент. – я никогда не был так серьезен в своих желаниях, как сейчас.
— Тогда я попрошу вас о небольшом одолжении. Проводите меня до дома, и мы в расчете. – она миловидно улыбнулась, оголив ряд ровных и белоснежных зубов, протянула изящную женскую руку в мою сторону, и я пожал её в ответ.
Бартер есть бартер, черт его дери. На рыцаря я не тяну, но все же за пару лет жизни без крыши над головой научился кой-чему.
Мы шли по Кольцевой, перебирая в разговорах вообще все, что только можно. Я вспоминал различные произведения из институтской жизни, она крыла это внушительной эрудицией и открытым мировоззрением. Да, не задалась моя жизнь после университета. Сначала сгорела хата, за ней сарай, а во всем этом сгорела моя «личность», инн, снилс, военник, диплом и стало пеплом памяти, что был только в моей голове.
Я правда пытался восстановить это все, старался снова встать на ноги, но, почему-то найдя под ногами лишь резко скатывающуюся почву – я поддался и стал тем, кем стал. Меня зовут Артём, мне двадцать шесть лет, и я алко…, блять, не то, бомж я, вот. Не пытайтесь вникнуть в мою историю, просто поймите – все пущенное на самотек, однажды, выльется вот в такие приколы.
* * *
Подходя к частному сектору, состоящему исключительно из педантичных избушек… Нет, не так. Это был охуенный частный сектор, я никогда не был здесь раньше, хотя город знаю, как свои оставшиеся четыре пальца на левой руке. Крыши, покрытые черепицей словно чешуйки на жопе дракона, блестели в свете зимней луны. Фасады, словно выделанные из целых скал внушали только уверенность в завтрашнем и послезавтрашнем дне. Крепко сделанные заборы, антивандальные фонари, почтовые ящики, ворота, гаражи – все это было чудовищно дорого на вид, вкус и цвет.
Она какое-то время провозилась с калиткой, набирая код и прислоняя магнитный ключ к замку, затем, потянула железную громадину на себя, улыбнулась мне и жестом предложила войти.
— Извините. Простите. Мы ведь даже не знаем друг друга. Меня зовут Артём. – я слегка поежился от внезапного порыва ветра.
— Меня Соня. Очень приятно. Проходите, чувствуйте себя как дома. – она не переставала искренне улыбаться своими «зубами на миллион».
О чем я думал тогда? Да не знаю, блять, о чем я думал. Я хотел спать, жрать и тепла. Эта девка спокойно могла меня отравить, потом разделать на органы, а моё тело превратить хоть в пугало – все равно. В общем, я ни о чем не думал. В момент, когда я прошел в прихожую и снял свои ботинки, кроме впечатляющего запаха носков я ощутил долгожданное тепло.
Оно разливалось по телу, приятно покалывая зудящие пальцы на ногах, руках. Кожа покрывалась приятным чувством отсутствия ветра, снега и безнадеги. За собой я услышал мелодию закрытия калитки, затем щелкнула входная дверь. Я стеснялся идти дальше, хотя, я уже был уверен в том, что до утра я не доживу. «Она точно вырежет мою циррозную печень, почки продаст на черном рынке за сто рублей, а я послужу чучелом в её коллекции таких же бедолаг».
* * *
— Чувствуйте себя как дома!
— Но не забывайте, что вы – в гостях! – прервал я её дружелюбную речь.
— Типа того, да. Извини за прямоту, Артём, но, я сожгу твою одежду на заднем дворе. Это просто невыносимо!
— Мы еще не женаты, а ты уже предъявляешь мне за такой пустяк. – я по – идиотски расхохотался и посмотрел на её реакцию. Она тоже смеялась. Ну все, контакт явно налажен. Даже если утром сдохну, плевать – это был мой магнум опус в сфере бомжеватой комедии.
Я поднялся на второй этаж, она проводила меня в ванную. Сквозь приоткрытую дверь я выкинул одежду за порог ванной, взамен получил полотенце, мочалку и прочие приколы по – типу мыльных принадлежностей, пару одноразовых бритв и комплект одежды. Я поблагодарил её простым «спасибо», закрыл дверь изнутри и посмотрел на бирки одежды. Размер был чуть больше моего, но, какая разница – это нихрена не ателье, а я нихрена мерок не снимал.
Вы, когда – нибудь, были рады горячей ванне, душистому мылу и мягкой мочалке? Нет? Тогда я обязательно приду к вам, выну вас из уютного дома/квартиры/комнатки на мороз, на годик, а потом посмотрю, какой кайф вы испытаете, лежа в ванной. Представили? Нет? Ну и хрен с ним. Не зачем вам это.
Малахов говорил, да и чего греха таить, сейчас тоже говорит – берегите себя и своих близких, если близких нет – берегите себя. Я вот не сберег, поэтому нахожусь здесь. Я не могу назвать это место странным, скорее я назову всю эту ситуацию больной и безумной случайностью в нашем странном мире.
«Я приведу домой бомжа, мне его жаль,
Я постелю ему на кухне, он не будет мешать…»
Еще одна тупорылая песня в моей голове, которая стала реальностью за какие-то полчаса. Я мылся как в последний раз. Я лил воду, словно она была бесконечной. Я грелся, словно никогда не чувствовал тепла. Я брился, словно впервые, рассекая некоторые участки лица в кровь, но все же был доволен.
* * *
Усталое, гладко выбритое, но розоватое лицо от горячей воды смотрело на меня в зеркале. Чертов красавчик! Я улыбнулся сам себе, облачился в одежду, которую мне передала моя внезапная спасительница и взяв с собой полотенце, я спустился на первый этаж.
— Однако, должен сказать, я ни разу не жалею о том, что не попросил денег. – глупо расхохотавшись я уставился на Соню.
Она была, как это сейчас называют – «пушкой». Ростом примерно сто семьдесят, с блестящими карими глазами, обворожительными кудряшками в стиле «Храброго сердца», с миловидным личиком и приятными формами. Само совершенство, как в фильме Пятый Элемент, только если бы Милла Йовович была еще красивее, чем есть.
— Полотенце надо было оставить в ванной, я потом уберу его в стирку. Не переживай.
— Да я и не переживаю, я уже мысленно смирился с тем, что завтра проснусь мертвым. – я неловко улыбнулся, думая о сказанном.
— Если бы все было так просто – ты был бы уже мертв, Артём. – она сделала своё лицо серьезным, насколько это вообще было возможно, затем, она прыснула от смеха слюной и знатно расхохотавшись присела на диван у камина. – Чувство юмора – как защитная реакция абсолютно на все, одобряю, но, скажу честно – подвоха не ищи, не найдешь, просто я вот такая. Нравится мне людям помогать. Спустя пару секунд она продолжила.
* * *
Отец с матерью ушли из жизни слишком рано, я в свои восемнадцать не сразу поняла, что случилось. Мне досталось огромное наследство, счета в банках, все, чтобы ни часа в жизни не работать еще несколько жизней. – на её лице мелькнула тень скорби и грусти, мне знакомо это, я потерял своих родных тоже очень рано. Жаль наследства мне никто не оставил.
Первым делом, отойдя от алкоголя и горя, я думала, чем заняться. Петь – не моё, хотя голос есть. Что-то изобретать? – я даже универ не закончила из-за трагедии. Я понимала, что могу лишь потреблять, использовать, покупать. Первой моей покупкой был чертовски огромный внедорожник, съездить в город, закупиться на пару месяцев вперед и сидеть себе в этой глуши наслаждаясь интернетиком, сериальчиками и прочими благами гедонизма. План был идеальным, ну, первые полгода точно. Да не стой ты, садись, в ногах правды нет. – она указала мне жестом место на диване.
Дак вот. Потом опять алкогольная кома, тоска по родителям, попытка уйти из жизни, неудачная, как видишь, а потом я решила взять себя в руки. Сходила к врачам, поправила здоровье, пообщалась с разными психологами, гуру и даже шарлатанами – я поняла, что я должна кого-то вытянуть из полной задницы, или хотя бы из задницы.
Первого, кого я нашла, был дедушка. Я тогда выехала за продуктами в очередной раз и увидела его у кассы. Он был, да блин, одним словом дед. С помятым кожаным кошельком в руках, трясущимися руками перебирающий мелочь на кассе. Он был потерянным, явно сдающим позиции и после того, как он расплатился, я подошла к нему и сделала тоже самое предложение, что и тебе сегодня. Дед попросил какую-то несчастную тысячу рублей! Всего тысячу! Я ведь могла дать ему и пару десятков миллионов, но, что сделано – то сделано.
Скромность украшает человека, я абсолютно с тобой согласна. – Она проникновенно посмотрела на меня, затем встала и подойдя к самому настоящему бару у камина, вынула из шкафчика бутылку Black Label и налила в два стакана, один из них она предложила мне, я с удовольствием согласился.
Так, да, о чем это я. Я сидела в машине и плакала над тем, что, вероятно он сам понимает скоротечность своей жизни. Тысяча рублей, дак тысяча рублей, плевать. Моя карма и так чиста, я не сделала ничего внушительного в своей жизни, в оправдание отмечу, что и плохого я никому не сделала. Тысяча рублей… Что ты сейчас на неё купишь, а, Артём, скажи мне? – она отпила из стакана, слегка дрогнув посмотрела на меня словно учитель в начальных классах.
— Пару бутылок пива, скверных сосисок, хлеба, возможно трусы и то не факт….
Она взмахнула рукой. – Именно! Нихрена ты не купишь! Прости. Иногда я не осознаю кому и сколько нужно для жизни.
Второй раз я увидела мужчину в форме каких-то войск, точно не ВДВ. Он был без правой руки, в левой он держал табличку – «Памагите кто может витерану боевых действий!» — было выщерблено на ней. Я подошла и спросила, чем я могу помочь. Его речь не была грамотной, но после душераздирающей тирады я поняла, что это никто иной как «актеришка» малого театра. Сука, не, ну ты прикинь, две тысячи двадцать третий год, а эти ебланы из девяностых до сих пор собирают инвалидов и пускают по улицам, собирая вшивые копейки. Как же я была зла. Я швырнула ему в лицо пятитысячную купюру и ушла прочь.
Она сделала полный глоток из стакана, легонько поморщилась и спустя минуту продолжила.
Третий раз оказался удачным, для меня удачным. Я уже стала разочаровываться в своей глупой идее кому-нибудь помочь, но потом я увидела его в одной из клиник, где посещала врача, обычный медосмотр ничего сверх. Я проходила мимо и заметила, что выданная ему бумажка была в точечных водяных разводах. Он плакал, Тём. Он плакал и его слезы капали на чертову бумажку. Онкология. Нужна куча денег, времени, сил. У него нет ничего и даже желания. – она перевела взгляд на часы, зажмурилась и продолжила.
Мы разговорились с ним. Оказалось, у него есть семья, огромная семья. Жена, трое детей погодок, еще школьники, которые даже не знают, что их папы, возможно, скоро не станет. Он привел меня к себе в дом, раз я решила пойти на такое, он посчитал себя просто обязанным угостить меня хотя бы чаем и домашней едой. Я до сих пор периодически созваниваюсь с его женой – Любавой. Я зову её Любаша, хотя она старше меня на лет двадцать пять.
Да, с ним сейчас все в порядке. Я не согласилась ни на какие деньги, которые он предлагал мне, чтобы покрыть долг. Я просто ездила к ним в дом, дарила разные подарки, помогла с ипотекой. Ведь дело, начатое однажды, нужно доводить до конца и вот – довела! Смело скажу, что в карьере спасительницы этот — самый лучший мой персонаж.
Ворочая стакан в руках и заглядывая в хрустальное дно, она о чем-то крепко задумалась. Затем, перевела взгляд на меня, так смотрят хищники на добычу, которую загнали в угол, встала с кресла и подойдя ко мне, поцеловала меня в лоб и сказала: — Спать будешь наверху, там хорошая спальня, моя домработница меняет там белье каждую неделю, независимо от того, был там кто-то или нет.
— Ах, да, Артём. Какое твое любимое число? – с улыбкой спросила она.
— Восемь! – на задумываясь ответил я.
— Ответ неверный, четыре – твоё любимое число. Надеюсь, ты понимаешь почему? – она искренне улыбнулась и проследовала в другую комнату, которая оказалась кухней.
— Хоть имя то оставишь? – крикнул я ей в след.
— Иди поешь, завтра разберемся, что с тобой делать. – она приятно рассмеялась и я прошел за ней на кухню.
* * *
Так и начались мои беззаботные дни. Раньше я думал, что игры на приставке – херня. Но херня – это каждый день ходить на работу, поэтому я не ходил, от меня и не требовалось. Порой, я чувствовал себя игрушкой в её ласковых руках. Иногда, она смотрела на меня с каким-то оценивающим взглядом, словно хотела выставить меня на торги, но, не находила ничего особенного, кроме паренька, который за пару месяцев сытой жизни стал похожим на человека.
Она оказала мне посильную помощь в восстановлении всех документов. Я снова стал самим собой, правда, с новым адресом прописки. Артём Валентинович Трофимов. Такое моё полное имя, но за два месяца я полюбил её приторное и сладкое «Артёмушка». Вы не подумайте, я не альфонс. Не появись в моей жизни Сони – я бы даже и не думал о чем-то подобном, просто потому что не смог бы.
От дешевого алкоголя мой мозг отказывался работать. От дрянной еды желудок хотел покинуть тело, а от вечного холода зимой – можно было и вовсе откиснуть в какой-нибудь подворотне. Кстати, где-то на Олбашева похоронен мой отмороженный палец. Да, беда. Теперь за покупками в дом ездил я, она предпочитала проводить время дома.
Ох этот огромный дом. По – моему я до сих пор не был в его большей части, да если честно, мне и не нужно. Обычно мы проводили время в гостиной, играли в игры на приставке, смотрели бесконечные сериалы, фильмы, говорили обо всем на свете, засыпали и просыпались вместе. Я не лез туда, куда не нужно, до поры до времени.
* * *
— Артём! – раздался голос Сони сверху. – Ты мне не поможешь? – я выключил приставку и быстрыми шагами поднялся по лестнице к источнику уже почти родного голоса.
— Я жажду служить! – вот бы еще зиккурат построить, было бы круто. – В смысле, я тут, что случилось?
Она стояла на стремянке и меняла лампы в светильнике коридора второго этажа.
— Артёмушка, помнишь где лежат лампы, вот такие вот. Принеси три штучки, будь добр.
— Будет исполнено! – не, я точно построю зиккурат.
Я спустился на первый этаж, надел ветровку поверх футболки, на ноги натянул зимние кроссовки и вышел во двор. Зима уже потихоньку сдавала свои позиции перед сестрой, но все же оставалась крепка. Морозная дымка приятно ударила в лицо, а звезды на небе сияли ярче чем обычно. Вдохнув полной грудью воздух, я проследовал за угол дома. Под окном кухни располагалась дверь в подвал, огромный подвал. Я был там пару раз, по разным её просьбам, но так и не мог постичь всей величины этого циклопического склада с таким количеством разных вещей, что Леруа Мерлен покурит в сторонке.
— Так, так, так, лампы. Помню где-то в дальнем углу, щас посмотрим. – проговорил я в слух. Включив свет, я шел мимо стеллажей к дальней стенке. У моей спасительницы, конечно, была какая-то тяга к порядку, но почему-то именно в подвале все было наперекосяк. Я прошел к самому дальнему углу, где одна на другой стояли разного размера коробки.
— Так, консервы – не то. Вермишель – не то. Новогодние игрушки – не то. О, нашел. «Умные лампы» — ептыть. Умный дом, умная женщина, тупой я. Угадайте кто здесь лишний? – мои глубокомысленные разговоры прервал какой-то резкий свист. Я встревоженно оглянулся, пытаясь вычислить источник шума. И вот, снова. Откуда-то веяло холодом. Тем самым, настоящим, который я не так давно ощущал на своей шкуре.
— Так, а это что такое? Сезам откройся! – я уставился в стенку, напротив. Оттуда тонкой струйкой веяло холодным воздухом. Я в очередной раз поежился. Провел рукой по декоративному камню, вверх, потом вниз и обнаружил что-то наподобие стыка стен, но слишком явного. Изучая и буквально вынюхивая стену, словно собака что ищет вкусняхи на кухне, я встал на колени.
— «Ты – маньячка, я – маньяк, ты с ножом, а я вот так» – чувство юмора и доведение его до абсурда всегда были лучшей защитной реакцией человеческого разума и без того хрупкого. Я отодвинул коробку с лампами в сторону, положил руки на пояс и как заправский бригадир принялся рассматривать прилегающие стенки, которые своим видом внушали лишь одну мысль – не твоего ума дело, дружок.
Сзади с привычным лязганьем открылись двери подвала, я быстро схватил коробку в руки и пошел на встречу тому, кто пришел по мою душу.
— Тём, ты там живой? – её голос был явно встревожен.
— Конечно живой, Сонь. А можно вопрос? – я изобразил дурацкий голос пятиклассника.
Она подошла поближе, яркий свет диодных ламп освещал всю ту же красивую улыбку, правда сейчас она скорее походила на какого-то маньяка в стиле этих ваших фильмов про реднеков и группу студентов, что приехали и начали убиваться по всей ёбаной делянке.
— Спрашивай конечно. – её фальшиво натянутые губы выдавали её целиком и полностью.
— Соня, солнышко, а скажи, что ты прячешь в пещере с сокровищами? На сим – сим она не отзывается. – уже с неприкрытой язвой в голосе сказал я.
— Артёмушка, мы с тобой попали в клише фильмов ужасов, но ты даже не представляешь, в какое именно. – её лицо исказила гримаса хитрости вперемешку со злобой. Быстрая и неуловимая словно рысь, она бегом преодолела несчастные пять метров до меня. Брошенная коробка с лампами не замедлила её хода ни на йоту. Игла вонзилась мне в шею, я резко ощутил сильнейшее головокружение и моё лицо столкнулось с бетонным полом.
* * *
Первые мои мысли после пробуждения были о том, что я выиграл в ёбаную лотерею. Это ж надо, я угадал, что Соня, миленькая и щупленькая на вид, оказалась клишированным маньяком. Нет, она не врала насчет родителей. Не врала насчет своего состояния, она врала насчет помощи. Просто я оказался глупее, чем остальные и почему-то засиделся в гостях дольше положенного. Тем временем кожаные ремни натирали мне запястья, а стул подомной отдавал лишь холодом стали. Он намертво был прикручен к бетонному полу тайной комнаты.
— Тём, знаешь, ты мне понравился. Я думала, что ты просто сходишь за ёбаными лампами, я их вкручу и мы дальше будем лежать под пледиком и наслаждаться тупорылыми сериалами с актерами, в сценарии которых написано, что каждую серию они должны творить какую-нибудь хуйню, чтобы все это выглядело «натурально». – она изобразила кавычки своими пальцами.
Но в итоге, что мы имеем. Тебя связанного здесь, и я обещаю, что живым отсюда ты не выйдешь, да и мертвым тоже, знаешь, мертвые ведь не умеют ходить. – она истерично хохотнула. Я не буду сильно над тобой издеваться, как бы не хотела, правда. Вместо этого я покажу тебе несколько фильмов, скажу сразу, они не понравятся тебе, ведь на них нет тупых актеров – все это живые люди, и поверь, живые люди творят еще большую хрень, чем задрипанные актеришки.
Она подошла к монитору на стене, выдвинула клавиатуру с мышкой и принялась вводить пароль в систему. На рабочем столе было три ярлыка с названиями: «Видео 1, Видео 2, Видео 3». Я посмотрел чуть выше монитора и обнаружил висящую там камеру. Она не была сильно заметной и явно не из тех, что вешают в супермаркетах и на улицах, камера была высший класс. Как и всё здесь. Она кликнула два раза мышкой на «Видео 1».
* * *
Моему виду предстала ровно такая же комнатка, в которой моё бренное тело оказалось в данный момент. Все было одинаковым, за исключением одного из действующих лиц. На стуле сидел пожилого вида мужчина, явно без сознания. Вокруг него Соня танцевала что-то вроде детского танца, она то кружилась, то прыгала, то пела какие-то песни.
«Вдаль зовут меня, милые друзья
Скоро вы все сдохнете, останусь здесь одна».
У неё правда был потрясающий голос для пения, отметил я про себя. Вот только петь действительно было не её любимым занятием. По следующим кадрам я понял, что любимым её занятием было истязать и мучить людей, коим она предлагала свою «помощь». Да уж, карма тут явно не причем. Некоторые люди – просто с ебанцой. Я слегка улыбнулся, джекпот из всего дерьма про маньяков складывался в единый паззл внутри моей головы, я знал, что я умру, но пока не отдавал себе особо отчета в этом. Юмор, как защитная реакция.
Дальше проследовало «Видео 2», на котором, кто бы вы думали оказался. Ахахаха, не не, я вас разыгрываю. Там не был тот инвалид, отнюдь, там был какой-то огромный мужик с виду похожий на Арнольда в лучшие годы, правда, без одной руки. Это что, какая-то отсылка к тому, что раз цирковой инвалид работал на него, то она его сделала таким же. Во дела, во потеха. Сонечка, да ты просто возмездие самое настоящее.
На «Видео 3» была все та же сраная комната, все с теми же декорациями, только в этот раз на ней сидел мужик, который по всей видимости был мертв уже очень давно и причиной тому была явна не Соня. То есть, косвенно, конечно она была виновата в его смерти, так как в кадре рядом с Соней стояла миловидного вида женщина, она плакала навзрыд, но чемодан явно не с подарочным набором кухонной утвари делал этот плачь каким-то радостным, что ли.
— Сонь, ты как вообще, нормально? Деда то за что? Он ведь штукарь у тебя попросил, а не пару десятков ножевых, нет? – я сплюнул на пол театрально изображая презрение.
— Ну что ты, глупенький, это не он, это его сынок. Знаешь, как алкоголь отвратительно влияет на организм, о, я думаю ты то уж точно подозреваешь. Уроду всего – лишь сорок лет, Артём, ему сорок, а он, блядь, выглядит хуже, чем его отец, который просил тысячу рублей для себя. Да я этот мир от уродов избавляю, солнце. Она подошла вплотную ко мне со своей маниакальной улыбки, в её глазах горел огонь.
Тём, ты пойми. Ты правда ничего не сделал плохого, ты просто оказался не там, где нужно и совершенно не в то время. Принеси ты эти лампочки, я бы и слова тебе не сказала. Как же я устала это повторять, но знаешь, что еще круче. Ты ведь ездил на моей машине, как тебе, кстати, этот частный сектор из четырех домов, а? Нравится, да? Это я построила, на родительские деньги, конечно, своих то у меня никогда не было. – она переключила на компьютере программу видеонаблюдения так, чтоб было видно все.
— Вот смотри, вот в том «живет» сынок того дедушки. — она клацала мышкой по камерам выставляя их на полный экран. Дом был точь-в-точь как тот, в котором я жил вместе с ней. Я заметил то, что на фасаде черным ониксом была выложена цифра – 1.
— А тут живет любитель и эксплуататор нерабочей силы, вот ведь каламбур, а? – она раскатисто рассмеялась словно это был анекдот про нюанс. – Нужно ли объяснять, кто живем в третьем доме и, кто будет жить в четвертом? Ммм? – она была определенно довольна собой. Абсолютно красива и абсолютно безумна она несла в себе какой-то ужас, хоть и была по-прежнему чертовски обаятельна.
Хочешь поселиться здесь? Да что я спрашиваю, конечно хочешь. Идти тебе некуда, Артём Валентинович, так что, поживешь здесь, подумаешь над своим поведением и может быть, я разрешу тебе снова почувствовать запах «свободы», а, что скажешь? – она подошла ближе и поцеловала меня в лоб.
Помните, я говорил, что на левой руке у меня было четыре пальца, я забыл упомянуть, что отсутствующий палец был большим и я с самого начала этого кинотеатра смог освободить обе руки. Иногда ампутация складывается неудачным образом, и твоя кисть становится меньше и отлично выскальзывает из ремня, если его закрепить обычным способом.
Я схватил её за волосы что было сил и ударил лбом по её носу. Ощутив при этом не слабый хруст её переносицы и крик, я понял, что атака дала эффект. Затем я резко ударил её кулаком правой руки в челюсть, не дав и шанса на передышку, затем удар в живот и вот Сонечка с разбитым носом лежит без сознания на полу дома, который предназначался для меня.
* * *
— Соня, очнись. – я пощелкал пальцами перед её лицом. Поднес пузырек нашатыря к сломанному носу, а затем последовал крик. Она сидела на отличном стальном стуле без какой-либо возможности пошевелить руками или ногами, только головой.
— Артёмушка, родной, я не хотела тебя убивать. Ты ведь такой замечательный, солнышко, я бы ходила к тебе сюда, все бы для тебя делала, пойми, я просто не хотела оставаться одной. – кровь сочилась с её губ и окрашивая прелестные зубки в алый цвет. Она была сродни тем маньякам, которые уже давным-давно слетели с катушек, но скрывали это, они всегда умели это делать.
— Ну что ты, успокойся дорогая моя. Успокойся. Я не причиню тебе больше вреда, чем сейчас. Как никак это отличное место за те пару месяцев так мне понравилось, что я не хотел бы переезжать в ближайшее время, но, все счета по-прежнему на тебе, я здесь только прописан, но что нам все эти штампы в паспорте, да? Так, чепуха. Как и мой диплом, паспорт и прочее. Кстати, спасибо тебе за новую личность.
Она на миг потеряла хватку. Её глаза мгновенно погасли и в них читался лишь приходящий с осознанием ужас того, что жертва здесь далеко не я, а она. Маньяки такие предсказуемые, когда сталкиваются с теми, кто им явно не по зубам. Кто на вершине пищевой цепочки выродков из людей и общества. Я один из них, и мне нравится мой образ жизни.
Когда я услышал по сарафанному радио о том, что какая-то девчушка на очень приметной машине навязчиво подходит к старику и предлагает помощи. Затем, её увидели и возле того несчастного однорукого, кстати, его зовут Марат и все, что он знает на русском – это выученный до оскомины текст ветерана военных действий, а тот амбал один из сохранившихся каким-то образом ОПГ. Уму не постижимо. Две тысячи двадцать третий год, кто бы мог подумать?! И тот несчастный, а затем и вовсе пропавший раковый больной, а его женушка не то что не горюет по мужу, а стала богаче примерно в десять раз, ходит и довольно улыбается.
Признаюсь, наверное, в этот момент мои нервы сдали и вместо того, чтобы спустить все на тормозах я оказался здесь. Я не считаю себя палачом или благородным рыцарем – нет, что вы. Просто мне не нравится, когда кто-то пытается выезжать на банальных клише вроде Сонечки. Пряник и кнут – конечно, лучшее средство для управления людьми, но, зачем нужны были эти убийства? Чтобы что? Убить?
Ах простите, психопату одиноко, и он решил выстроить пару домиков вокруг себя, поселить туда трупы и жить словно в обществе, для которого он потерян навсегда. Но, раз уж ты, Сонечка, предпочла живым людям компанию мертвых, то думаю, вы точно поладите.