«Если проснуться, можно не вернуться
В сладкие грезы навечно окунуться»
Дурацкая считалочка сидела в Костиной голове давно, она будто бы всегда там была, взявшись, словно, из ниоткуда. Его это полностью устраивало. У ученика 2-а класса Кости Крыжовникова никогда не было больших проблем ни с учителями, ни с родителями, ни с ровесниками. А если и бывали, обидчика всегда ведь можно наказать... Костя знал, что настанет день, и он впадет в тягучий, словно нуга, сон без сновидений, после которого он, проснувшись утром, точно будет знать, что всё случилось именно так, как он хочет. Обидела девочка Катя? Заболеет. Корью. Нет, что такое корь, Костя не знает, поэтому пусть Катя заболеет ветрянкой. Костя в детстве болел, и потом ходил в детский сад весь в зеленых пятнах. Над ним все смеялись, даже нянечка Валентина Андреевна, и та, казалось, отвернувшись к окну, посмеивалась. Костя хотел устроить там пожар, но что-то в душе шевельнулось, и он пожалел этих глупцов. А Катю Евсееву не пожалеет. Нечего ей было над ним насмешничать.
Другие дети боялись Костю и сторонились его, увидев взгляд исподлобья, кроме мальчика Сережи, который был слишком толстым и добродушным, и общался с ним. Однажды Костя поведал Сереже свой секрет, но тот, похоже, не поверил ему. Костя не разозлился на глупого Сережу, тем более, что больше никто не хотел с ним дружить, хотя никто и не обижал. Сережу тоже не трогали, он был серой мышью, но не изгоем. Издевались над девочкой Светой из бедной семьи, но Косте было всё равно. Он просто не лез в эти дела, и считал девочку Свету, как и всех, у кого нет его дара, обыкновенной неудачницей.
Сначала маленький четырехлетний Костя увидел во сне розовую фею, со страшными черными глазами, которая сказала ему ласковым голосом, чтобы он её не боялся и просил у неё всё, что захочет. Костя загадал медведя, и мама, проходя вечером мимо магазина, увидела там плюшевых медведей в продаже со скидкой. Костя был счастлив. Примерно через месяц после этого фея приснилась снова, но выглядела очень грустной и чуть более страшной, черты её лица будто заострились, страшные глаза стали больше.
— Что же ты ничего не хочешь, глупый маленький мальчик? Проси, проси, я всё исполню... — в этот момент Костя проснулся, почему-то, с заплаканным лицом. Фее обидно, что он ничего не просит. А что, если в следующий раз она станет еще страшнее? Костя рассказал о фее маме. Мама сказала в ответ, что ему просто приснился кошмар, улыбнулась и погладила его по голове. Но Костя чувствовал, знал, что это нечто большее, чем просто страшный сон. Да и медведь... он ведь настоящий. Он стал бояться засыпать. Сны снились обычные. Пока на следующей неделе не заболела мама, и Костя не пожелал, чтобы мама поправилась.
Он придет за тобой, он придет наяву,
Исполнитель желаний, исполнитель желаний
Он проснулся в холодном поту с сильным сердцебиением, и чуть не закричал, но ничего не помнил. Мама поправилась, сказала, что температура спала, «как по волшебству», и завтра можно вернуться на работу. Вечером они пили чай и всей семьей смотрели мультики.
После этого случая, фея не появлялась еще примерно полтора месяца, она всегда пропадала надолго, если желание требовало немедленного исполнения. Затем приснилась снова, в виде сгустка ледяного тумана, синего цвета, от которого веяло холодом.
— Проси что хоочешь — выло привидение — проси что хоочешь для себя. — на этот раз Костя испугался меньше. Фея, или кем бы это существо ни было на самом деле, стояла будто бы дальше от него, и пугала его меньше, меньше внушала страх.
Костя уже даже почти об этом забыл, но тут в детском саду случилось обидное происшествие: мальчику Мише купили грузовик, и все дети столпились около него, а с ним, Костей, никто не хотел играть, и даже не здоровался. Он сам не хотел дружить с каким-то Мишей, ведь лучшие игрушки всегда доставались ему, Косте.
«Хочу радиоуправляемую машинку». Он даже не понял, откуда вспомнил слово «радиоуправляемая», но уже знал, что она у него будет, и что мальчик Миша сядет в лужу со своим новым грузовиком. Все дети придут к нему, Косте. И девочка Полина тоже, и девочка Рита — местные знаменитости, которые вели себя, как высокомерные задиры, и общались только друг с другом или с теми, кто был допущен в их круг.
Исполнитель надежд твоих и ожиданий
И ты сгинешь во тьму, и ты сгинешь во тьму
Он уже знал, что машинка будет его. Через две недели он уснул, словно провалившись во тьму, и проснувшись, уже знал, что все будет по его желанию. Папе неожиданно дали на работе премию, у мамы появилось новое платье и сережки, красивые, с хрустальными висюльками, а у него — машинка и пульт. Научившись управлять машинкой, он упросил папу и принес её в сад. Это был звездный час. Вся группа столпилась около него, все просили дать поуправлять, и даже девочки, и даже Рита и Полина. И даже Миша, как ни в чем не бывало. Мишу Костя толкнул, тот, кажется, обиделся, но потом просто сказал «Дурак!», и ушел играть со своими друзьями в отдельный угол.
Что такое «дурак», Костя спросил у папы. Это было неприличное, обидное слово, и это омрачало Косте его победу. Но не слишком сильно. Он оставил Мишу в покое, всё-таки, победа была одержана.
«Сам ты дурак», — мрачно подумал Костя. — «У тебя нет такой феи, и никогда, никогда не будет».
И ты принадлежать будешь только ему Стоит очнуться, только лишь проснуться
Так Костя Крыжовников понял, что обладает ничем не ограниченной властью. Ограничено было только время исполнения желаний — один раз в месяц. Если желать чаще, фея не появлялась дольше. Если ничего не пожелать, фея появлялась во сне в страшном виде, а если пожелать для другого — была недовольна. Костя быстро выучил эти правила. Ещё, он откуда-то знал, что в считалочке говорится правда, и что во время сна, ночью, ни в коем случае нельзя просыпаться, что бы ни случилось, и родители, которые спали в этой же комнате, его не защитят. Но его это не волновало, ведь сны были очень крепкими, проснуться, казалось, было и вовсе невозможно. Впрочем, он об этом особо не думал. Он понимал, что выше других людей, и стал все больше обижаться на родителей, если они делали ему замечание. Дерзил им, но пока еще не наказывал — всё-таки, они его папа и мама.
Если проснуться, не будет спасенья
Кроме ключа, что спасает от забвенья
Ключ на стене, ключ на стене
Тот, что повернут ко мне и вовне
Костя не знал, что значит эта тарабарщина. Да и не собирался проверять. Он считал, что его желания должны исполняться просто так, и что он не дурак просыпаться во сне. Так всегда и было. На слишком серьезные наказания, типа смерти он, однако, не решался. Может, ему не хотелось расстраивать маму и папу, они не были с ним слишком строги и любили друг друга и его, а может, жалость к людям была в нем ещё жива. Так он и доучился до второго класса, обзаведясь только одним близким другом, если прилипалу Сережу можно было так назвать, лучшим рюкзаком, одеждой и кроссовками и достаточно разбогатевшими родителями. И наказывая своих врагов.
Девочка Катя действительно заболела, о чем сообщила им классная руководительница Марина Ивановна. Даже попала в больницу. Костя уже начал было переживать, но потом вспомнил, что ветрянка — это не страшно. Полежит и выпишут. Через две недели Катя действительно появилась в классе, сильно похудевшая и со следами зеленки на лице, чем вызвала бурный смех, пока строгая Дарья Петровна, учительница русского языка, резко не оборвала его. Костя торжествовал. Впрочем, на какой-то миг он почувствовал к девочке Кате укол жалости, но то был лишь миг слабости.
По дороге домой он рассказал об этом Сереже, и Сережа как-то погрустнел.
— Ну, чего ты хочешь? — Спросил его однажды Костя. — Хочешь, я докажу тебе? Попроси что-нибудь.
— Ну, я даже не знаю — скромно протянул Сережа.
— Ну, подумай. Я дам тебе время до завтра, а иначе сам все за тебя придумаю.
Назавтра Сережа скромно попросил новый пенал взамен уже истрепавшегося.
— Смеешься? — издевательски хмыкнул Костя. — Ты можешь просить у меня хоть новую сегу, с полным набором игр к ней, а просишь пенал?
— Да мне как-то неловко, даже если ты выдумываешь — признался Сережа. — Пусть будет пенал.
— Ну, пусть будет по-твоему! — сказал Костя. — И учти! Я на тебя силы трачу! Пф, пенал... — усмехнулся он.
Через две недели Косте приснился сон. Сон был неприятным. «Фея», в виде зеленой болотной кикиморы, просто мрачно, тяжело молчала. «Ну и что» — подумал Костя — «зато теперь он поверит». Серёжа действительно пришел в школу с новым пеналом, но не столько радостный, сколько какой-то озадаченный.
— Это ведь не совпадение — сказал он Косте по дороге из школы. Предложение не было вопросительным. Он понял... Костя в ответ многозначительно кивнул.
— И Катю... тоже ты?
— Нечего было надо мной насмехаться. — Сережа как-то надолго замолчал. А потом затараторил быстро-быстро:
— Слушай! У меня у деда инфаркт, ты ведь можешь помочь? А у бабушки пенсия маленькая, и у мамы день рождения скоро. А в подъезде котенок живет, один, бездомный, а дядя Витя его пинает всё время; тетя Таня на меня ругается! Я тебе, да я им расскажу, родителям, они тебе всё сделают! — и еще много чего перечислил. Костя от такого поворота совершенно ошалел и неожиданно выпалил:
— Отстань! Фея меня за такое убьет!
— Кто?
— Дед Пихто... — сказал Костя, и они оба надолго замолчали.
После этого разговора Сережа стал словно отдаляться от Кости. Говорил с ним менее охотно, реже ходил с ним из школы домой, реже звал к себе играть в сегу. «Погоди, погоди» — мрачно думал Костя — «я тебе ещё придумаю наказание, будешь у меня пресмыкаться, будешь знать, как бросать друзей» — и всё чаще смотрел на Сережу исподлобья. Сережа лишь, потупившись, отводил взгляд и рефлекторно откладывал в сторонку свой новый пенал.
Костя становился все более одиноким и угрюмым, лишь существование девочки Маши, новенькой, скрашивало его печаль. Худая, модно одетая, с густыми каштановыми волосами и ресницами, Маша была настоящей красавицей. Когда-нибудь он пожелает... но что-то его удерживало от этого. «Маша Иванова» — это имя звучало как музыка. С желаниями, с наказаниями связывать Машу почему-то очень не хотелось. Он даже стал реже наказывать врагов, и желал для себя лишь всякую мелочь. Маша почти ни с кем в классе не дружила, кроме девочки Даши. Это хорошо, что не с мальчиками, думал Костя, и сам удивлялся своим мыслям. Вскоре Костя понял, что влюбился в Машу, но что-то мешало ему загадать как желание — её. Это злило и раздражало его, но он ничего не мог с собой поделать. А фея... она будто бы насмешничала, и ждала. Он знал, чего именно она от него ждет.
Однажды на перемене Маша сказала ему «привет» и улыбнулась, и у него буквально земля ушла из-под ног. Он почти решился тогда. Но загадал себе лишь вкусную шоколадку, которую подарил, в итоге, Маше. Маша лишь растерянно сказала ему «спасибо», и о чем-то, будто бы, задумалась. Он не знал, что нужно делать дальше, поэтому просто густо покраснел, сказал ей «ладно, я пошел» — и убежал в другой конец коридора.
Фея смеялась над ним, думала, что он слабак. Она не снилась ему, потому что были другие желания, но он будто бы знал ее мысли, и знал, что эта встреча состоится. Девочка Маша меняла его душу простым своим существованием. Он стал более жалостным, более мягким. Иными словами, размяк, как тряпка. Даже Сережа стал как-то больше с ним общаться, словно почувствовал это, и Костя заметил за собой, что обрадовался.
«Слабак, слабак, слабак!» — твердил он сам себе, ломая дворовую скамейку найденной большой палкой. Выбежала соседка тетя Тася, отобрала палку, назвала малолетним оболтусом, обещала надрать уши... Это был удар ниже пояса.
— Да чтоб все твои кошки сдохли! — вслух закричал Костя, и в слезах отправился домой. Проплакавшись дома, он начал понимать, что это и было его желание. До сна оставалось около недели. Он очень расстроился и раскаялся, ведь тетя Тася всегда была доброй, угощала его пирожками, да и кошки этого не заслужили. «И Маша бы это совсем не одобрила» — все эти мысли были ему в новинку, они удивляли и озадачивали его.
Сон, как обычно, не запомнился, проснулся Костя в слезах. Он не знал, что соседи хотели отравить кошек тети Таси, но та вовремя заметила подброшенную колбасу с ядом, знал лишь, что кошки остались живы. Он не знал, к чему это, хотя и ощутил явное облегчение. Такое с ним случилось впервые. И, кажется, девочка Маша стала чаще с ним общаться. И он на время забыл про сон, и забыл про новое желание, потеряв счет времени.
Ровно через месяц он проснулся, и сначала подумал, что не дышит. Потом понял, что дышит, но очень, очень редко, и его пробрала жуть. За закрытыми веками стояла кромешная тьма, хотя в комнату должен был попадать свет фонаря сквозь шторы. Должен был... но не попадал.
«Если проснуться, можно не вернуться»
Он испытал ледяной ужас, поняв, что произошло. Через некоторое время он понял, что слышит в комнате не только свое дыхание, еще одним звуком было дыхание его родителей, такое же медленное, раз в минуту. Мамино — обычное и папино — с храпом. Он ужаснулся еще больше. Так продолжалось и продолжалось бесконечно долго, после чего что-то мимолетно изменилось, и он открыл глаза.
За его окнами не было деревьев, но в комнату, словно через окно, в одно мгновение вполз густой, вязкий свет и тени, словно от листьев, поползли по стенам, сплетаясь в узоры, наводящие ужас одним своим видом, словно тайные символы, этот самый ужас воплощающие. То, что он увидел в проеме стеклянной двери, повернув голову, заставило его сердце, и без того медленно бьющееся, пропустить удар. В проеме стояло чудовище.
Оно было словно создано из тени, и, несмотря на то, что их отделяло непрозрачное стекло, он понял, что эта тень слишком темная, как сама чернота, и слишком, будто бы, объемная. У тени была одна рука, больше напоминающая толстую корягу от дерева. В следующую секунду она двинулась, словно оно прислонилось к стеклу плечом, и чудовище издало мычащий утробный звук. Тени на стенах шевелились, становясь еще ужаснее. Костя хотел было закричать, но получился только более сильный, сиплый выдох. Он сам и родители продолжали дышать раз в минуту. «Они не проснутся» — пришло ему на ум. «И я не проснусь. И я никогда больше её не увижу» — в этот самый момент его взгляд упал на стену.
«Ключ поверни, имя назови»
«Сам уходи, а другого приведи»
Он увидел ключ на стене. Какие-то узоры, действительно, будто бы сплетались в виде ключа, и этот ключ вращался. Ключ занял все его внимание, словно став на размер больше. Чудовище за дверью замерло. На следующем вдохе, ключ повернулся от него и... «Маша!» — просипел Костя. Это, словно, вырвалось само по себе. «Нет, нет, пожалуйста, нет!» — пропищал он беспомощно, и потерял сознание.
Проспав до обеда, он проснулся уставшим и разбитым. Родители повели его к врачу, который сказал что-то вроде «переутомился, или перенервничал», и отпустил Костю домой. А на следующий день Маша Иванова пришла в школу в новом платье, которое ей удивительно шло, с горящими глазами. Костя с грустью всё понял, но знал: расскажет что-то Маше — и быть беде. Он даже не хотел думать, какой именно беде. Это вселяло в него ледяной ужас.