Был у нашей семьи друг. Замечательный мужчина с тяжелой и печальной судьбой. Не смотря на все, что ему довелось перенести, он был удивительно светлым, добрым и веселым человеком. Навешанные на него чужие долги и чужая вина загубили его где-то в возрасте 25 лет, далее он жил тяжело и страшно, пил и боролся буквально за каждый день жизни. Все друзья старались ему помочь, но он, как человек гордый, всегда отказывался от денег или любых их материальных эквивалентов. Но история не об этом. Был у нашей семьи друг, прекрасный человек, и не стало его. Он имел определенную известность в городе – на его похороны собрались несколько сотен человек, родственники не рассчитывали на такое количество прощающихся, и люди буквально забивались в похоронные автобусы как в маршрутки – ехали стоя и «как сельди в бочке».
Но, опять же, не в этом суть. Любили его все, и любил он всех. Однако ни с кем не пришел попрощаться. Никаких снов, никаких визитов к родственникам, друзьям и бывшим возлюбленным. Хотя все, кого я до этого теряла в жизни, всегда приходили попрощаться, так или иначе. Как сказала какая-то «умудренная» девушка-медиум, он ушел сразу, не попрощавшись. Однако не столь давно он все-таки «вернулся». Причем решился проститься он не столько с нами, его друзьями, сколько с последней его «любовью» – нашей с мужем яхтой.
Дело в том, что последнее лето своей жизни он прожил на ней. Ухаживал за яхтой, заодно и денег зарабатывал, катая народ. Он всегда любил морское дело – а тут такое счастье, считай, личная квартира, на которой можно еще и денег зарабатывать. В общем, все были счастливы и довольны. Пока Д. был на яхте, она сияла, сверкала, и, можно сказать, была счастлива от того, что он на ней жил. Если неодушевленный предмет может быть счастливым, разумеется. Однако настала зима, яхту подняли на берег, а Д. лишь перезимовал зиму – и ушел в марте месяце, не успел вместе с нами спустить свою любимицу на воду.
Яхта у нас не первый год, зимует она всегда одинаково. Однако в этом году, когда мы открыли ее после зимовки, были поражены – белый кожзаменитель, которым обтянуты потолочные панели и диваны, был покрыт черной плесенью. Краска везде, где могла, облезла просто как-то рекордно, так, будто яхта стояла не пять месяцев, а года четыре. Все блестящие поверхности стали мутными, все, что были мутными до этого – почернели. Потемнели зеркала, а иконки, висевшие в носовой каюте, там, где остался зимовать его спальник и какие-то еще личные вещи, отвалились и закатились под шконку. Мы с мужем были очень расстроены. То, что отремонтировалось и закрасилось – отремонтировали и закрасили, более серьезные реставрационные работы решили отложить до более капитального ремонта, который собирались сделать через пару лет.
И вот, летом мы, разумеется, поехали кататься на яхте. Причем поехали не вдвоем с мужем, как обычно, и не в компании еще одного человека, который нам обычно по яхте помогает, а тем составом, каким когда-то Д. мечтал. Его мечта сбылась – мы все вместе, тем обществом, каким он хотел нас всех покатать на яхте. Правда, он до этого не дожил.
Всем этим грандиозным составом мы уместились в одной машине, и, собственно, стояли у ворот яхт-клуба, ожидая, когда нам откроют. Рядом со шлагбаумом на въезде в клуб стояла какая-то рабочая техника. И вот с одной из этих рабочих машин, в рыжей жилетке и каске, держась за какой-то поручень, стоял и махал рукой, радостно улыбаясь, Д. У меня навернулись на глаза слезы – это правда был он! Живой, солнечный, светящийся весь от своей оранжевой жилетки! Он махал нам так радостно и счастливо, что никто не мог поверить, что он вообще когда-то умирал! Вот же он, живой, оставляющий вполне материальную тень, рукой машет. Однако шлагбаум открылся, охранник ждал, и мы уехали. Все присутствующие (в количестве пяти человек) не испытывали сомнений – никому не показалось, не привиделось, и мы все дружно пялились на него не одну минуту и с разных ракурсов. Это был он, и он был рад всех нас видеть вместе, пусть и без него.
Должна признать, я дико стеснялась того, что творится у нас на яхте. Сгнивший спальник Д. в носовой каюте оставил неприятный запах, плесень эта черная, облезшая краска (снаружи кое-как отремонтировали, но не внутри), я раз десять заранее извинилась перед теми, кто был на яхте впервые, за то, какой там бардак и ужас. Когда же мы зашли внутрь, я обомлела. Те, кто внутри яхты не были, спросили «ну и где бардак?». А его и правда не было. Черная плесень исчезла, блестящие поверхности засияли как новые, причем включая те, что изначально были мутными. Только краска не восстановилась и так и осталась облезлой, но на это, наверное, «мистического благословения» Д. уже не хватило.
Стоит ли добавлять, что до чудесного появления Д. перед нашими удивленным взорами, ничего отмыть и отчистить своими силами мы так и не смогли?
Автор: Pzpl