Кому Вы расскажете о своем самом тайном, самом невероятном и дурацком страхе? Конечно же, никому. Конечно же, Вы ведь не хотите прослыть дурачком, перестраховщиком, шизофреником, параноиком.
Вот и я никому не сказал. И очень даже зря.
Раньше, когда я жил на поверхности, у меня был один очень-очень странный страх. Я до ужаса боялся апокалипсиса. Очень сильно, вот прямо не передать. Любое упоминание о зомби, вирусах и химических атаках вызывало у меня ступор в лучшем случае.
Мой психолог, приятная девушка по имени Эстер (сейчас гниет где-то в земле, ее персиковая кожа разлагается вместе со всеми ее теориями) посоветовала мне немножко «подкормить свой страх». Сложить тревожный чемоданчик, обезопасить свое подсознание.
А я взял и сделал настоящий, черт возьми, бункер. С запасом еды на год. С системой водоочистки. Со всем, как мне казалось, необходимым. Все смеялись надо мной, ох как смеялись. Будто бы я сумасшедший. Будто бы я не знаю. Будто бы ничего не будет.
А оно взяло и случилось. Я даже не знаю, что — просто в какой-то момент все словно с катушек слетели. По улицам начали ездить танки, по домам — шарить мародеры. Женщины плакали, говорили — вот она, Третья Мировая. Говорили-говорили, может, врали, может, нет. Если нет — на нас точно напали русские. Давно ходили эти слухи.
Чертовы Иваны, Борисы и Наташи.
А я что? Я взял машину да поехал. Доехал бы до бункера почти что спокойно, если бы под колеса не кинулся какой-то мужик. Я хотел остановиться, да не стал — какой-то этот мужик был странный. И цвет лица у него был… нездоровый. И молчал он, когда я по нему проехался, и посреди дороги стоял как-то странно.
Да и вообще, по-моему, похоронили мы его месяца два назад. Городок-то маленький, запомнить несложно.
В общем и целом, доехал я до бункера невредимым. Вошел, дверь за собой запечатал, а прежде все проверил. Ну, выходит, почти все. Не проверил я только систему аварийного открытия двери. Как оказалось, зря, потому что она не работала, но об этом позже.
Бункер у меня довольно-таки современный, все на электричестве и очень дорогое. Режим работы тоже определяется автоматически. Я настроил его на год функционирования в режиме среднего потребления ресурсов и еще полгода в режиме ограниченного.
Иными словами, дверь сама откроется через год. А до этого открыть можно либо вручную, либо аварийным способом.
Вручную не получалось, потому что что-то с той стороны ее капитально так завалило — камни, что ли. Я даже не заметил, как это произошло — просто произошло. А аварийка сломалась. Ну, как сломалась…
Кстати, еще одна вещь, что не работала.
Интернет.
Вначале это бесило, а затем я смирился — есть книги, есть еда, есть музыка. А Интернет… скорее всего, сейчас там уже ничего и не пишут. Конец света, все-таки.
Так я думал первые три месяца. А затем мне очень захотелось мой интернет обратно, потому что как-то утром я проснулся от того, что в моей спальне кто-то включил и выключил свет.
Не выключил и включил, а наоборот, и это было достаточно странно. Впрочем, я списал это на перепады электричества — вдруг там сверху бомбят, а я тут на такое жалуюсь?
Это продолжалось где-то неделю, по несколько раз за ночь. А затем прекратилось.
На сто третий день дверь ванной оказалась закрытой изнутри. Пришлось ломать. Внутри, естественно, никого не было.
На сто двадцать седьмой кто-то весь вечер стучал в двери снаружи («Тук-тук» — «Кто там?»). Утром они оказались завалены чем-то непонятным.
Я не слишком опечалился. Еды и воды хватает, а если удачно комбинировать одну из пяти пластинок и что-то с книжной полки, получается очень даже весело.
Получалось. На сто тридцатый кто-то начал ломать пластинки — по одной за ночь. Даже когда я складывал их под кровать или запирать на ключ.
Сломали все.
Тогда уж я разозлился, но поделать ничего не смог. Поставил ловушки — никто не попался. Еда не пропадала. Вода — тоже.
Я не знал даже, что и делать. Попытался поискать в Интернете — а он не работал.
На сто шестидесятый (месяц без происшествий) куда-то пропали все часы в бункере. Искал повсюду — не нашел. Было странно, потому что бункер я как бы знаю очень хорошо.
На сто шестьдесят второй (предположительно) часы нашлись (все) в ванной комнате. Работали. Для того, чтобы узнать, точное ли время, сделать ничего нельзя.
День двухсотый. На целый день пропал свет, электричества не было, двигался на ощупь. То же самое и на двести пятый, на двести десятый, на двести тринадцатый. День двести восемнадцатый — во время отключения услышал, как кто-то хлопнул дверью в ванную.
Проверил все двери — целые. Проверил бункер еще раз (в том числе все служебные помещения). Чисто.
День двести двадцатый. Дверь снова скрипела. Почему-то всегда одна и та же. Снял ее к чертовой матери с петель — теперь принимаю ванную со всегда открытыми дверями. В конце концов, кого стыдиться?
Двести тридцатый — кто-то вылил весь кетчуп на пол в кухне. Десять банок, как-никак. Жалко, люблю кетчуп.
Проверил Интернет — не работает. Интересно, а война-то уже закончилась?
День двести пятидесятый. Последнюю неделю слышал шаги в коридорах бункера. Решил, что какое-то эхо от аппаратов, все проверил — работают нормально.
Странно, не так ли?
День двести семидесятый. Откопал старую книгу по психологии. Пишет, что люди в одиночестве и без общения сходят с ума. Правда, что ли? Занятно. Может, то же происходит и со мной?
День двести восемьдесят первый. Снился тот мужчина, которого сбил, когда ехал в бункер. Почти уверен, что все же был на его похоронах задолго до этого. Пытался вспомнить имя — Джейкоб? Джейсон? Джакомо?
День триста второй. Кто-то постоянно вздыхает над головой, когда засыпаю — уже неделю. Не спал больше трех часов дня три, кажется. Может, проблемы с вентиляцией, но это вряд ли.
День триста восьмой. Кто-то разбил все зеркала в бункере. Что поделать — смотрюсь в разбитые. Из-за этого постоянно кажется, что кто-то мелькает за мной. Скорее всего, сверху все же бомбят, иначе почему все зеркала разбились сами по себе?
День триста десятый. Кто-то стянул одеяло, от этого и проснулся. Испугался, но не очень. Все еще надеюсь, что показалось, иначе придется решать проблему. Наверное, просто соскользнуло.
День триста двенадцатый. Хотелось бы узнать, как выйти из бункера пораньше, а не через еще почти два месяца, потому что сегодня утром все мои ножи оказались воткнутыми в потолок спальни, над кроватью. Начали падать, когда я проснулся. Порезали скулу, руку и шею.
Интернета еще нет, как выйти пораньше, не знаю. Знаю только вот что — тем, кто умер сразу, еще очень повезло, потому что там, наверху, явно не простая война и не война вообще. В любом случае, на поверхность мне не попасть — я и после смерти буду заперт в этом чертовом бункере, разве что тела, которыми (предположительно) завалены двери, тоже оживут, как тот мужчина на дороге, и уберутся по-хорошему.
В любом случае, я к тому времени, скорее всего, уже буду немного не таким оптимистичным, как сейчас.
Вот хохма будет, если окажется, что никакой войны не было, правда?
Поскорее бы появился Интернет. Как только это случится, дневник сам загрузится в сеть, мне даже ничего делать не надо будет. Интересно, как он понравится этим поганым русским, которые развязали войну. Слышали? Американцев так просто не убить. Мы — народ осторожный.
День триста шестьдесят пятый. Дверь не открылась, сколько бы я ни пытался. Даже если бы это и произошло, вряд ли я смог бы жить в послевоенном мире без одной руки (культя еще даже не до конца зажила) и половины пальцев (ему показалось, что будет забавно их отрезать и бросать мне в еду).
Вспомнил, как звали того парня с дороги. Малкольм. А я-то думал, что-то на Д.
Из-за того, что он портил мою еду, ее вряд ли хватит еще на месяц, не говоря уже о том, чтобы тянуть на полгода. Да и систему подачи воды он немного подпортил, теперь все воняет.
День триста семидесятый. Даже не знаю, что будет дальше. Малкольм сломал систему подачи воздуха, мне осталось всего ничего. Пишу это, и голова уже немного кружится. Слышу, Малкольм уже идет сюда. Ногу подволакивает очень характерно, такое ни с чем не спутаешь.
Все, он входит. Буду заканчивать, а то снова разозлится — печатать одной рукой и так трудно, да и без кислорода мысли путаются.
Очень жаль, что так и не включили Интернет.
* * *
День пятьсот двадцать восьмой.
Мой бункер нашли, наконец-то! Какие-то подростки залезли сюда после последнего землетрясения. Нашли пару консервов и книг, все остальное давно пришло в негодность. Пишу это из самой дальней комнаты — сюда они еще не вошли. Малкольм очень рад, между прочим.
Спросил у него, можно ли попросить их отправить дневник в Интернет. Сказал, что сами отправим, как выберемся. Вообще, очень уж он веселый. Без него совсем бы от скуки умер.
Уже почти дошли. Это — мое последнее сообщение, Малкольм просит перестать печатать, а то не будет сюрприза. Он так долго этого ждал, что не буду спорить.
Малкольму очень надоел бункер и он хочет гулять. Я тоже хочу, но по бункеру буду скучать. Ничего, оставим здесь этих подростков. Надеюсь, им будет так же весело, как нам.
Хотя… дети сейчас так зависимы от интернета.
Поубивают друг друга от скуки, наверное.