Как же я не люблю съемные квартиры. Каждый раз так и ждешь, что иная преподнесет очередной сюрприз. В одной с потолка что-то капает, в другой соседи маньяки и алкоголики, в третьей и вовсе сказать стыдно...
Так о чем бишь я. По долгу службы съемные квартиры мне приходится если не любить, то по крайней мере терпеть: мотаюсь из города в город. В каждой из таких хорошо если месяц-другой поживу, а то и вовсе через пару недель приходится вещи паковать.
В каких клоповниках я только не жил — спасибо начальнику-жлобу, выделяющему деньги с таким скрипом и воем, будто ему приходится отбирать последнюю пенсию у любимой бабули. Однако запомнился мне больше всего один единственный экземпляр. Нехорошо, признаюсь, запомнился. Не то, чтобы халупа совсем, но, как оказалось, есть кое-что похуже тараканов, ровным строем марширующих по газовой плите.
Вполне себе сносная квартирка-однушка была: в меру пыльные полы, в меру засиженные мухами окна. Добротный середнячок, в общем и целом, что не могло меня не порадовать. Особенно хорошо мое новое пристанище смотрелось на фоне предыдущего, где однажды, во время заслуженного сна, ко мне в постель забралась огромная мышь и, запутавшись в одеяле, принялась громогласно пищать, чем едва не довела меня до инфаркта.
Пожелав про себя остаться здесь подольше, чтобы как можно позже увидеть очередной сюрприз от судьбы и начальства, я неспешно распаковал сумку с инструментами и плюхнулся в постель в надежде отдохнуть после долгой дороги, а ближе к ночи приступить к работе. Впрочем, поспать мне не дали.
Едва смежив веки, я услышал, как на кухне громко скрипнула половица. Ах дощатый пол, куда кафелю до тебя — сразу слышно, когда в квартиру забрался кто-то посторонний.
Чертыхнувшись, я скатился с кровати и осторожно выглянул из комнаты. Моему взгляду предстал тесный коридорчик с антресолью, наверняка заваленной всяким хламом, и распахнутая дверь на кухню. Обозреть все помещение целиком мешал бок холодильника “Смоленск”, так неудобно стоящего прямо около двери.
Тяжело вздохнув, я решил вообразить себя каратистом, и в один прыжок ворвался на кухню, издав вопль, отдаленно напоминавший боевые выкрики китайских мастеров.
Ни-ко-го. Мой экспромт не нашел своих зрителей: получилось, что я изображал Брюса Ли для потрепанной газовой плиты, холодильника, мойки и пары ободранных шкафчиков. Задумчиво похлопав дверцами, я насладился видом банки с явно непригодной в пищу гречневой крупой и нескольких коробочек с содержимым непонятного назначения, а затем пожал плечами и отправился спать.
Толком отдохнуть мне так и не удалось. Возможно во всем виноваты нервы и долгая поездка, но до самого пробуждения меня мучили кошмары. Очень странные, нужно признать, кошмары. Реалистичные.
Вот лежу я, разметавшись по кровати, храплю, а в это время что-то выползает из антресоли в коридоре. Что-то темное, мерзкое до тошноты. Что-то такое, отчего все волосы на теле встают дыбом, и хочется бежать и одновременно замереть на месте.
Что-то медленно сползает по стене: во сне его очертания размыты, и я могу разглядеть только белесое пятно, распластавшееся по ободранным обоям. Кажется, в мареве, окружающем это нечто, на секунду мелькают полные злобы глаза с болотно-зелеными радужками, а потом существо подползает к кровати, где сплю безмятежным сном младенца я.
Что-то замирает, словно разглядывая меня, а потом быстрым движением заползает под кровать. Сквозь сон я слышу, как хлопает дверца антресоли и просыпаюсь.
Я несколько минут полежал в постели, сонно и хмуро уставясь в потолок и приходя в себя после таких милых сновидений, а потом, тяжело вздохнув, встал и пошел делать себе кофе. Уже начинало смеркаться, а значит близилось время работать. Заглянуть под кровать или в антресоль мне даже в голову не пришло.
Следующая неделя прошла в привычной суете. Я понемногу готовился к завершению работы в этом городе, и, как бы мне ни нравилась эта милая, несмотря на посещающие меня время от времени кошмары, квартирка, наступало время заканчивать дела и съезжать.
К последней ночи работы я подготовился так тщательно, как только было возможно — все инструменты были начищены до блеска и ждали, когда же я смогу пустить их в ход, а сам я, собранный и серьезный, как никогда, делал все, чтобы без лишнего шума взять работу на дом.
Около двух часов пополуночи, я удовлетворенно стоял у широкого стола, на котором без сознания лежали девушка, юноша и старик — обычный набор. На стойке, справа от меня, аккуратным рядочком расположились скальпели, ножи, небольшая пила и два сосуда с кислотой: все, что необходимо мне для работы. Еще какие-нибудь жалкие пара часов — и я закончу свою работу в этом городе и смогу отправиться дальше, в новый город, в новую квартиру, предварительно отправив начальнику курьера с небольшим чемоданчиком, а о моем присутствии здесь будут напоминать только обожженные стенки ванны да, возможно, засорившийся сток.
Мои подопечные тем временем начали один за другим приходить в себя и, кажется, были весьма недовольны своим положением. Я усмехнулся. Эластичные веревки — одно из лучших изобретений человечества... после ножей и горячего кофе, конечно. Я натянул перчатки и принялся за работу.
Постепенно отделения в чемоданчике заполнялись необходимым содержимым, и мне осталось разобраться с девушкой, по негласному обычаю оставленной напоследок, когда я заметил, что ее полные ужаса глаза устремлены не на вашего покорного слугу, а куда-то мне за спину.
Волосы на моем загривке встали дыбом, и я вдруг почувствовал себя так, словно это я сейчас лежу на столе, под скальпелем. Нехорошо, в общем-то я себя почувствовал. Неприятно. Очень неприятно чувствовать себя едой, знаете ли. За моей спиной хлопнула дверца антресоли.
Медленно, как во сне, я обернулся, сжимая в руке скальпель. По стене в коридоре медленно сползало Оно, прижимаясь к обоям, и щерясь на меня желтыми, но кажется очень острыми зубами.
Я вдруг ясно осознал, что мне с ним не справиться. Скальпели, пилы и даже спрятанный на дне сумки пистолет казались детскими игрушками, не способными даже поцарапать это существо, живущее в пыльной антресоли самой обычной хрущевки. Мда... Зло банально.
Существо медленно приближалось, издавая тихий стрекот, так похожий на пение одинокой цикады, и не сводя с меня своих болотных глаз. Его паучьи движения завораживали, заставляли почувствовать себя мышкой, смотрящей в глаза удаву. Вот только я не был мышкой.
Отбросив неудобный скальпель, я схватил тесак и одним быстрым движением освободил девушку, которая тут же попыталась рвануться прочь. Неудачно, конечно — уйти я ей не дал. Накинув удавку ей на шею, я двумя резкими ударами отсек необходимые части, заставив бедняжку выгнуться дугой, будто в судороге, и завыть от боли.
Стрекот раздался совсем рядом. Оно было уже на расстоянии вытянутой руки, когда я, ухмыльнувшись, взглянул в его холодные глаза и толкнул девушку к этой мерзости.
Чтобы не упасть, она инстинктивно сделала несколько шагов и оказалась прямо в лапах у этого... существа, радостно застрекотавшего, как целый луг обезумевших кузнечиков. Увидев и так слишком много, я отвернулся, едва удержав в себе сытный обед.
Вопль за моей спиной быстро сменился бульканьем и страшным хрустом, а я, схватив сумку с инструментами и чемоданчик, поспешил ретироваться из этого безумного места. Грязно сработано, но главное — результат.
Уже захлопывая за собой входную дверь, я услышал тихий стук закрывающейся дверцы на антресоль.