Я знал Семена еще с юношества. Городок у нас был маленький, в целом тут вообще все были знакомы. Он создавал впечатление спокойного и размеренного человека. Конечно, он всегда был вхож в нашу компанию, но держался немного особняком. Когда мы взрывали карбид, ломали кости и весело гогоча дрались палками он стоял где-то в стороне грустно улыбаясь и качая головой.
В школу мы тоже ходили в одну, правда, старше он был на несколько лет. Он жил в доме напротив, рано повзрослел, больше предпочитал книги, чем наши дворовые забавы. Из всей компании в лучшие друзья он почему-то выбрал именно меня. Все еще не понимаю, почему он сделал такой выбор. Я был таким же ребенком, как и все из нашей стайки, но почему-то именно мне он доверял гораздо больше, чем другим.
Мне нравилось с ним разговаривать, меня вдохновляли пересказы книг, которые он прочел, я действительно склонял голову перед его смелым и вольным воображением. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что не было в нем чего-то совсем уж необычного. Непослушные русые волосы, задумчивые голубые глаза и наивные подростковые мечтания. И чем больше я вспоминаю Семена, чем сильнее укрепляюсь в мысли, что он был совершенно обычным человеком, тем страннее и загадочнее мне кажется история в центре которой он каким-то образом оказался.
Будем честны, после школы наши с ним дороги разошлись. Я уехал из родного города, поступил в вуз и на долгих пять лет погряз в обычной, студенческой жизни. Приезжая раз в год домой о Семене я вспоминал не часто, больше пропадая на лавочках парков с уже повзрослевшими одноклассницами.
Иногда, пьяным проходя мимо его дома, я останавливался и смотрел на свет в его комнате. Вспоминал наши разговоры у костра в детстве и мысленно обещал себе повторить это завтра. Постучать в квартиру старого друга и весь день слушать его истории. Но всегда находились дела поважнее и о жизни Семена я слышал только краем уха, от общих знакомых да своих родителей.
Супругу Семен выбрал себе под стать. Тихоня отличница с его параллели. Обычная, ничем не примечательная серая мышка, с которой он сошелся еще в конце школы. Я не был знаком с ней лично, но даже сейчас считаю, что он мог бы найти и кого-то получше, не смотря на то, что сам не хватал звезд с неба. Возможно, именно с этого его выбора все и началось. Возможно, будь друзья рядом с ним, ничего бы этого не произошло. Но случилось так, как случилось и даже при всем желании я не могу переписать страницы истории.
Снова общаться с Семеном мы начали неожиданно. Он сам пришел ко мне, когда я приехал домой после выпуска. Пришел и просто поздравил с окончанием вуза. Я не ждал его, но был крайне рад увидеть товарища. Мне тогда было неловко и стыдно, что за все это время я так и не нашел время навестить его. Он старался смягчить углы, прервал мои неловкие извинения и отшутился, на предложение присоединится сегодня к нашей компании в парке.
Он практически не изменился. Волосы были все так же растрепанные, взгляд такой же задумчивый, только небольшие мешки под глазами да пара мелких морщин, тронули лицо моего друга. Тогда мне это не показалось странным, я сам выглядел не лучше после написания диплома. На волне эмоций я махнул рукой на вечерние планы, и особо не слушая возражения, потащил Семена в ближайшую пивную, где мы провели весь день и часть ночи.
С той встречи, мы виделись уже гораздо чаще, как только у него появлялось время. Я в целом был всегда свободен, отдыхал от учебы и строил планы на будущее. Слушать Семена было все так же интересно, и я прямо как в детстве, начал к нему привязываться. Его речь стала значительно лучше, за прошедшие годы. Исчез подростковый сумбур, излишняя эмоциональность. Выражения стали более красочные и даже в моем, изрядно подбитом алкоголем мозгу возникали воздушные замки.
Семен мечтал быть горным инженером, работал в какой-то из местных шахт. Учился заочно в одном из университетов ближайшего крупного города, и по его рассказам, имел определенный успех. Ресницы его были окрашены угольной пылью, которую невозможно было смыть, но это только подчеркивало его глаза. В нашем городе, где большая часть мужского населения, так или иначе, трудится на шахтах это вполне нормальное явление.
С женой у него все хорошо, она продает цветы в местном магазине. Работу по специальности она так и не нашла, но в целом денег им хватает. Детей все еще не завели, родители Семена умерли пару лет назад, оставив после себя квартиру, в которой они сейчас и живут. Дом, который получила в наследство уже его супруга, отошел за какие-то старые долги. Друзей, как я понял, тоже почти не осталось.
Все это я узнал постепенно, по крупицам получая информацию о его жизни. Он никогда не любил говорить о себе, предпочитая выдуманные миры и какие-то философские проблемы. Иногда, мне получалось просунуть в разговор вопрос, и тогда он отвечал. Отвечал, потупив глаза и стыдливо стараясь прикрыть дешевые кроссовки.
Наше общение не закончилось даже после моего отъезда. Вообще, судя по всему, я единственный человек кроме его жены, который поддерживал с ним связь вплоть до этих печальных событий. Мы созванивались по праздникам, иногда даже просто по выходным. Я совсем утонул в своей новой жизни, обзавелся девушкой, работой, всегда был уставший и злой на весь мир.
Сейчас я пытаюсь этим оправдать то, что не заметил неумолимо происходящие с ним изменения, постепенно тянущие его на дно. Но, конечно, здесь не может быть никаких оправданий. В его гибели львиная доля моей вины.
Вуз Семен все-таки закончил. Получил даже свой красный диплом и долгожданное повышение. Правда, на новой должности долго не задержался. Года через полтора после повышения, он позвонил мне крайне возбужденный и судя по всему пьяный. Позвонил поздно вечером, часов в десять и где-то час распалялся, выкрикивая какие-то термины, расчеты и называя начальство “скоты, сволочи, сатанисты”. Я как всегда был уставший, слушал его вполуха, изредка угукая в трубку.
Сколько пытаюсь вспомнить тот разговор, дословно так и не получается. Помню только то, что что-то они нашли на дне шахты, и нужно было прекращать бурить. Сворачивать работы, срочно затапливать шахту. Начальство, как это у нас водится, забило. Работы продолжились, а Семена выставили сумасшедшим и уволили по статье задним числом.
После этого мой друг пропал на долгих полгода. Его телефон был выключен, мои родители сказали, что он выкупил старый гараж, находящийся почти в центре двора и проводит там целые дни. Связался он со мной на мой день рождения. По голосу он сильно сдал, но слышались нотки радости. Он натужно трещал, о каком-то “решении”, говорил, что сможет обыграть этих снобов и падальщиков. Жаловался, что не может устроиться на работу, пережил инфаркт и где-то словил грибок, который превратил его ноги в подобие мочалок. Ужасный запах, желтоватые отростки ногтей, которые стали больше похожими на камень. Постоянная потливость превращала любые носки в вонючие тряпки меньше чем за час, а каменные ногти разрывали любую ткань.
Все это делало невозможным нахождение рядом с Семеном более пяти минут, и конечно, он уже давно забыл о том, что такое нормальное передвижение. Это, конечно, лечится. Но не у безработных. Вдобавок у его жены обострился врожденный псориаз, постепенно покрывшей почти все ее тело. Зарплаты продавщицы цветочного хватало только на коммуналку и какую-то еду. Гормональные уколы, которыми она справлялась раньше стали не по карману.
Семен сказал, что она стала похожа на ящерицу, и люди уже начали обходить их стороной. Покрывающаяся ороговевшей кожей жена, неестественно худая из-за гормональных препаратов и голодной жизни. Вот, что занимало тогда Семена больше всего. Она изнывала от зуда, неистово чешась и оставляя за собой след из отпавшего кожного покрова. Работать она тоже скоро не сможет. Начальство крайне прозрачно намекнуло, что она только отпугивает покупателей.
Я перевел ему тогда на карту сколько смог, и он даже расплакался в трубку. После он звонил мне еще несколько раз, рассказывал о своих снах, где он заживо разлагается. Говорил, что чувствует, как грибок разносит свои споры по кровотоку, как разрастается мицелий на внутренних органах. Его сознание истязала его болезнь и невозможность облегчить участь жены. Грибок разъедал его ноги и душу, не оставляя никаких шансов.
Он говорил, что по ночам часто не может уснуть и видит, как мертвые играют на нем в карты. Рассказывал про хороводы теней, которые пляшут в его квартире, вспоминал супругу, которая уже окончательно превратилась в какое-то чудовище. На тот момент он уже почти не выходил на улицу, только по ночам прошмыгивал в гараж, проводя там целые дни наедине с собой и своими мыслями.
Когда мы связались с ним последний раз, он был на удивление спокоен. Родители на тот момент уже рассказали мне, что ощущают подземные толчки по ночам, и рядом с домом дежурит МЧС. Поставили какой-то прибор, замеряют сейсмическую активность. Всем понятно было, что это фарс чистой воды, землетрясения из-за особенностей региона практически невозможны. Тем более стабильные и ритмичные. Люди понимали, что власти знают правду. Власти понимали, что люди знают, что они что-то скрывают. Но все продолжали разыгрывать спектакль.
Я тогда спросил у него по поводу толчков, но он сказал, что я бы тоже ворочался во сне, если бы по лицу моему ползала муха. Когда я спросил, что он имеет в виду, он сказал мне не беспокоится и что скоро все наладится. Шахту его бывшую, кстати, на тот момент изолировали. Рабочих не выпускали, особо любопытных вежливо отгоняли с ближайших территорий. Говорили о каких-то исследованиях. В это, конечно, тоже никто не верил.
Закончилось все, как это всегда бывает, внезапно. Это был обычный осенний день, полный слякоти и дурного настроения. По слухам, в ту ночь весь город мучали кошмары. Содержание этих снов до сих пор пересказывают шепотом на кухнях. Почти каждый видел как в темноте открывает глаза нечто огромное и склизкое. Как тянутся его отростки по тоннелям шахт, заполняют собой все пустоты земли, проникают в водопровод. Все видели, как оно оставляет густые, желтые выделения, на которых почти моментально прорастает сероватая плесень. Но больше всего шепчут о булькающем гоготе и горящих огнем глазах, которые светятся в глубине изолированной шахты.
Это, конечно просто сны. Кошмары не удивительны в серые осенние дни. Но тогда жизнь городка потревожили не только дурные сны. Сильный, подземный взрыв раздался около трех часов дня. Толчок был серьезный, от колебаний почвы частично разрушились почти все старые дома. Мой, к счастью, пострадал меньше всех. Родители выжили, но так повезло не всем. МЧС под боком оказалось как нельзя кстати.
Причину этого толчка нашли быстро. Под обломками гаража Семена была глубокая дыра, которую он каким-то образом умудрился выкопать за эти годы. Взрыв на дне повредил самодельную лебедку, по которой он туда спускался, а сдвиг почвы повредил канализационные трубы. Нечистоты залили шахту почти на треть и вонь там стояла дикая. Семена признали погибшим, решили, что он утонул, не имея возможности выбраться. Очень быстро на него скинули ответственность за все толчки, объявили городским сумасшедшим, написали несколько статей и один некролог.
Если бы кто-то спросил мое мнение, то я бы сказал, что Семен умер от взрыва. Скорее всего, он и не собирался подниматься на поверхность. Никто не знает, что именно он взорвал там и где взял взрывчатку. Я тоже теряюсь в догадках, что именно загнало его под землю. Что повредило его психику? Увольнение, грибок или бедность? Я никогда не отвечу на этот вопрос. Я тогда был крайне расстроен, горевал, что не смог предотвратить его безумие и кончину.
Толчки в городе тоже прекратились. Работников изолированной шахты вернули по домам, но многие из них умерли в течении года. Те, кто выжил, покрылись странными пятнами вроде лишая и доживают свой век в больнице. Шахты после этого случая начали массово закрывать и в течении пяти лет город вымер. Родители живут со мной, благо моей зарплаты хватает для обеспечения им достойной старости.
Иногда мы обсуждаем с отцом случившееся. Он тоже горняк, знает туго свое дело. По старым связям он смог частично восстановить картину того, что устроил Семен. Говорит, что он ошибся немного в расчетах. Не учел водопроводные и канализационные трубы поблизости. Отец говорит, что Семен судя по всему планировал, чтобы отверстие завалило после взрыва, похоронив там и его, и то к чему он копал все эти годы. Я на эти слова пожимаю плечами.
Недавно я ездил в свой старый город. Он сейчас оцеплен, но меня пустили ненадолго. Дыра там все еще осталась. Запах там везде какой-то затхлый, мокрый. Зато грибы растут отличные, огромные, целыми гроздьями по земле тянутся. Я пока ходил гулял, набрал в пакет, в багажник кинул. На выезде досматривали, но не заметили, а я значения не придал. Дома пожарили, мама замариновала. Хорошие грибы, только привкус какой-то, описать сложно. И кошмары мучать стали, как будто тянется ко мне из под земли мой погибший друг. Только глаза у него уже пустые, тело плесенью покрыто и остается за ним желтая, густая слизь.