Сразу оговорюсь, что всё ниже написанное — изложение «на бумагу» того, что рассказал мне друг, с моими комментариями. Писать рассказ дословно и от первого лица считаю невозможным. Причину этого назову позже.
Они выехали в лес, кажется в начале осени. Надо сразу сказать, что ничем этот лес не примечателен — не так уж далеко от города, под боком деревня (или дачный посёлок), заблудиться в нём можно разве что по пьяной лавочке и имея на то большое желание. Надо сказать и я там побывал дважды, до описываемых событий.
У них было своё место, на котором останавливались уже неоднократно — небольшой пригорок, прямо под... горой. Я понимаю, это тавтология и звучит по-дурацки, но иными словами описать не могу. Представь себе небольшую горку на которую ведёт довольно крутой подъём (таскать туда воду было сплошной морокой именно из-за этого), которая, в свою очередь, будто привалилась к горе побольше. Раза так в три. То есть, у неё был единственный склон, по которому и нужно было подниматься. Верхушка была плоской — спасибо природе и, надо думать, ногам множества отдыхающих. Места там хватало на то, чтобы установить эдак пять палаток и развести костёр, особо не задумываясь о занимаемой площади.
Приехали они уже под вечер, часам так к восьми, но так как это была ранняя осень (да, теперь я уже в этом не сомневаюсь), то было ещё светло, а выдавшееся в тот год «бабье лето» позволило отложить заботу о разведении костра на потом. К тому же, поиск горючего не составлял труда — гора, на которую «опирался» младший «собрат» была покрыта какой-то хвойной растительностью, которой в наших краях — море.
Установив наскоро палатки любители турпоходов решили совершить несколько возлияний (ну какой поход без этого!). Все расселись на брёвнах, из рюкзаков достали провиант... и понеслось.
Как рассказывал мне друг, тут он и заметил странное. Поднимая что-то с земли он непроизвольно коснулся её и понял, что она тёплая. Слишком тёплая. Лето в наших сибирских краях короткое и даже в июле месяце любой, кто решит поваляться голой земле, с большой долей вероятности заработает ангину. А тут, тут, как он говорил, он ощутил идущее от неё тепло! Он раскопал землю рукой, неглубоко, сантиметров на двадцать. Как он потом говорил мне, температура увеличилась. Теперь это уж походило на жар от догоревшего костровища — руки потеют, но не обжигает. Переместив ладонь вбок он ощутил привычную прохладную, чуть сыроватую землю. Забросив свои археологические изыскания, он продолжил веселиться.
Спать все легли основательно заполночь, в состоянии изрядного подпития. Начинал накрапывать мелкий осенний дождик.
Проснулся он от сильного жара. Спину жгло так, будто лежал он не в палатке, а на горячих камнях. Пот лился ручьём, было душно. Его сосед, как он говорил, беспокойно ворочался во сне, что-то громко бормоча. Похоже его мучил кошмар. Как сказал мой приятель, разбудило его скорее поведение товарища, чем жара. Мой друг решил выйти из палатки, дабы изгнать из головы оставшийся алкоголь и глотнуть прохладного воздуха.
Выйдя наружу долгожданного облегчения он не испытал — стояла жара, пусть и не такая удушливая, как внутри палатки. Ему стало нехорошо и он машинально сел, оперевшись о землю. Тут ему показалось, будто его ладони коснулись горячий батареи. Он вскочил больше от неожиданности, чем от боли. Вся, ВСЯ земля на этом пяточке будто горела! Это окончательно протрезвило его. Теперь он услышал, как во всех палатках (их было три) спящие ворочались, что-то бормотали и даже кто-то рыдал во сне. Как он говорил, это было жутко. Из одной палатки скрючившись, в полубессознательном состоянии выбрался его друг и, прислонившись к дереву, опорожнял желудок. Его лицо было покрыто потом.
Дальше, как он рассказывал, они вдвоём, не говоря друг другу ни слова, разбудили остальных. Дрожащие, мокрые от пота люди выбирались из палаток и приходили в себя. Кто-то, вроде, терял сознание и его приводили в чувство. То, что земля под ногами превращается в жаровню, заметили уже все. Опять же, не сговариваясь, будучи наполовину вменяемыми, они начали судорожно сниматься с места. Кое-как собрав палатки и половину вещей они спустились с проклятой горы в лес и направились к станции. По мере того как холодный ночной воздух приводил их в чувства, их шаг становился всё быстрее. Остаток пути они пробежали. Вместо знойного марева внутрь начал сочиться страх. Не страх перед ночным лесом, а ужас от мысли, что что-то с горы догонит их или будет становиться всё больше и больше, и не останется места, чтобы скрыться от него.
Остановились они лишь когда ноги коснулись перрона и уставшие, вымотанные, они уснули, не обращая внимания на ночную осеннюю прохладу.
Рассказал он мне это несколько лет после случившегося. Было это во время одной из наших посиделок. Он добавил, что несколько раз просыпался в поту, не помня, что же снилось, но явственно ощущая, что это связано с их приключением. Раз его, бредящего во сне (чего раньше никогда небыло) будила мама. А ещё один раз он проходил пол дня, ощущая жжение на спине. Придя домой и осмотрев себя, он увидел что спина его покраснела, будто он сжёг коже, весь день загорая. Всё бы ничего, только был это в ноябре месяце. Нужно добавить, что у него потом были какие-то проблемы с иммунитетом, операция на щитовидной железе и подозрения чуть-ли не на онкологию. Слава Богу, обошлось. Всё это свело на нет его туристическую деятельность на некоторое время, а уж о поездке в тот самый лес и речи быть не могло. Что же с остальными участниками и как их самочувствие — об этом он не обмолвился ни словом.
Рассказал он мне это одному, пытаясь начать вроде как очередную туристическую байку о чёрном\белом спелеологе\альпинисте но к тому моменту, когда речь пошла о выкопанной ямке он стал заикаться (чего тоже раньше за ним не водилось), а историю закончил судорожно хватая воздух ртом и разве что не плача.
Отдышавшись он добавил, что вспомнил, что на месте «теплой точки» видел что-то, что уже потом, многократно вспоминая, посчитал похожим на V-образный след, но и сам скорее считает это просто игрой воображения.