В четверг Бен начал беспокоиться: а не умер ли он?
Он уже привык, что за два часа до начала дежурства в закусочной Хефти Бургер, что на 34-й улице, у него начиналась пульсирующая головная боль. Бен работал там уже два года, и поскольку с расписаниями в компании царил полный бардак, его смена начиналась в разное время. Но Бен точно знал, что когда бы он ни вышел на работу, головная боль всегда поспевала ровно за два часа до начала смены. Поначалу он мучился, но потом ему даже стало нравиться, что у него болит голова. Это было что-то вроде напряжения мускул во время тренировок. Постоял пару часов, стиснув зубы, сказал как можно более приятным тоном: «Вот ваш заказ», и все прошло. Зато не сидишь целыми днями перед телевизором.
В четверг боли не было даже через два часа после начала дежурства. Три часа, головной боли все нет и нет. Бен старался убедить себя в том, что это хорошо. Хорошо ведь, когда голова не болит, правда? Может, он стал лучше работать? Однако что-то говорило Бену, что не годится он для этой работы. Головная боль – это естественно, это нормально, это сигнал того, что что-то не так. Он знал, что в Хефти что-то было неправильно, он не мог этого не знать. Но как он может что-то узнать, если его тело перестало бунтовать?
Через четыре часа в голове осталась одна мысль. «Наверное, я мертв», — думал Бен. От этой мысли он улыбнулся. В самой мысли, что он был мертвецом, было что-то забавное. Бен представил себе, как легко бы справился с его работой живой труп. Вот ваш заказ, говорит клиенту покойник. Могу ли я вам чем-то помочь? Чего бы вы хотели выпить? Как вы будете платить сегодня?
Вскоре прошел еще час. Голова все не болела. Бен чувствовал себя хорошо, просто замечательно. «Наверно, ты мертв», — снова сказал внутренний голос. Он рассмеялся, чем напугал одного из посетителей. Его смех оказался громче, чем он ожидал. Полная клиентка у кассы посмотрела на него с тревогой, которая тут же переросла во враждебность. Бен обнаружил, что не помнит, что она заказывала.
– Это все? – спросил Бен, сам не замечая, что он говорит. Касса выплюнула чек, который он протянул женщине. Вид у нее был сердитый, но она и слова не успела сказать, прежде чем другая, такая же полная, клиентка не отпихнула её в сторону.
– Могу я вам чем-то помочь? – спросил Бен, снова не заметив, как его слова сами сложились в предложение.
Первая клиентка запротестовала, но её перебила вторая посетительница. Бен, точно не зная, как поступать в таких ситуациях, просто проигнорировал первую женщину и занялся второй. Через несколько ушедших впустую секунд, первая женщина поняла, что её время истекло, и недовольно отошла от прилавка ждать свой поднос с жареным мясом и пюре.
Шесть часов. Голова все не болит. Бен схватился за запястье, проверил пульс. Не почувствовав ничего, кроме вялого давления своих пальцев, он пощупал шею. Снова ничего. «Это все?»
Прошло еще полчаса. На какое-то время в закусочной стало тихо. Обычно во время подобного затишья работники убирали помещение, но Бен продолжал щупать свое запястье. Ничего. Бен вспомнил про дыхание. Он подул на руки, чтобы проверить, было ли его дыхание теплым, но это было сложно понять, потому что воздух на кухне был слишком теплым и влажным. «Комнатная температура», – подумал он. На улице все должно быть иначе. Бен вышел из-за прилавка, закрыл кассу на ключ и вышел на улице.
Он обошел здание закусочной. На заднем дворе запах гнилого мусора был просто невыносимым. Бен хотел глубоко вздохнуть, но у него не получилось. Он попробовал сделать еще один вдох, и выпустить изо рта облако пара, но у него снова не получилось. Бен чувствовал только горячий пар кухонного вентилятора. Он закрыл глаза и опустил руки в карманы.
Пальцы нащупали канцелярский нож. Да. Да. Бен вынул нож и обнажил лезвие. Оно было острым, как бритва. Бен занес нож над запястьем.
Вдруг кто-то схватил его за плечо. Это был Уолтер, заместитель директора.
– Не надо, – сказал он.
– Я не… — проговорил Бен, отводя руку. Внезапно ему стало стыдно. – Я просто хотел проверить, – хотел он сказать, но так и не смог закончить предложение.
Уолтер покачал головой. В свете фонаря его лицо было серым и бесцветным. Глаза почернели, а изо рта шло холодное дыхание. У него был какой-то странный запах, напоминавший мясо из холодильника.
Уолтер расстегнул воротник куртки, и Бен увидел большую часть его груди. Он был напуган, ему хотелось убежать, но потом он что-то заметил. На груди Уолтера, прямо над сердцем, был порез. Не шрам, и не шов после операции, а именно открытый порез. Когда Уолтер двинул рукой, разрез стал шире, и Бен увидел, насколько он был глубоким. Кожа по краям посерела. Дыхание Уолтера было холодным и пахло гнилью.
– Иногда лучше не знать наверняка, – сказал заместитель директора.
Автор: Kryptography