В один прекрасный день всё срослось, но не у меня. Нет, не так… не такое начало должно быть у этой истории. Вот представьте: идёте вы своим самым стандартным путём, с работы домой, по тем же тротуарам, улицам, дворам, что и тысячи раз до этого. И всё вроде бы нормально – знакомые собаки радостно виляют хвостами, когда ты проходишь мимо, воробьи увлечённо клюют что-то невидимое с асфальта, а голуби так и ждут, пока ты подойдёшь к ещё не высохшей луже, чтобы вдруг испугаться и взлететь, обрызгав тебя грязной водой.
А вот два мужика, идут в обнимку, и как-то жалобно мычат. Вроде бы, чего такого, подумаешь, местные алкаши. Но ты-то уже давно всех их по именам знаешь, слишком долго тут живёшь и каждый день шляешься по этим улицам.
А вот ещё двое. Мужчина и женщина. И тоже мычат. А вон ещё кто-то… и ещё… Да что за день-то такой? Вроде, не праздник, особого повода нажираться нет, но вот же они – грустные, страдающие, но дружные пары, которые изо всех сил стараются дотащить друг друга до подъезда…
Ну ладно. Подумаешь – бухают. Или даже не бухают. Мало ли, что там у них произошло. Может, массовое отравление какое-то. Надо, что ли, поосторожнее быть с водой из-под крана.
И вот ты приходишь домой, включаешь компьютер, телевизор, радио… да неважно, на самом деле, что ты включаешь. Важно то, что там говорят, пишут или показывают.
«Всё срослось!» — эта фраза выглядывает из-за каждого уголка интернета, огромными буквами красуется на экране телевизора и каждую минуту произносится обеспокоенным голосом ведущего новостей на радио.
Тебе становится интересно, что же это за новость такая, ты открываешь первую попавшуюся ссылку и понимаешь, что наступил конец света…
С каждым же бывало такое? Нет? Ну, само собой. А вот у меня именно так и произошло. Оказалось, что пока я пёрся домой, рассматривая уже надоевшие картины серых дворов и грязных улиц, всё срослось. Точнее, все срослись. Люди, которые шли, как мне казалось, обнявшись, на самом деле приросли друг к другу боками – от ягодиц до подмышек. И так во всём мире.
Судя по рассказам ведущего, к которому приросла девушка и скрывала лицо за маской, всё произошло внезапно, мгновенно и легко. Люди просто вдруг оказывались «соединёнными» с теми, кто находился к ним ближе всех. По два человека в одной «связке». Никакие преграды не могли защитить от этого. Стены, расстояние – ничто не могло помешать склеиванию. Соседи внезапно оказывались в одной квартире, водители в одной машине, а находящиеся в далёких походах одиночки к своему огромному (и двойному) разочарованию мгновенно возвращались в город к своим «вторым половинкам».
Дальше были показаны жуткие кадры – попытка разделить людей с помощью бензопилы. Кровища, дикие вопли, забрызганная камера… но как только бедняги отскочили друг от друга, они будто вернулись в прошлое и снова стояли на том же месте, без следов «хирургического вмешательства», постепенно прекращая кричать от боли, которая, очевидно, уже их не беспокоила.
Собственно, этого видео было достаточно для того, чтобы доказать, что разделение невозможно. Во всяком случае, на данный момент, пока эта фигня ещё не изучена.
«Никаких исключений, от младенцев до стариков – никто не смог избежать этого. Разве что, если в мире на тот момент было нечётное количество людей, то должен был остаться один счастливчик…»
Прочитав этот текст, я наконец перестал листать ленту и задумался. Серьёзно? Это я? Я тот самый счастливчик, который остался один? Стало одновременно радостно и страшно. Как теперь жить? Не стану ли я изгоем? Не начнут ли меня изучать, с целью извлечь из меня «ген одиночества» и с моей помощью спасти мир?
А потом, успокоившись и подумав ещё немного, я понял, что никакого конца света, в общем-то, и не было. Ни одного сообщения об авариях, смерти и вообще о каком-либо вреде, нанесённым внезапным срастанием всех людей в мире. На видеозаписях не было никакой разрухи, горящих автомобилей, паники… просто спокойно гуляющие по улицам парочки, совместная работа… в общем, привыкание к новой реальности.
Я выглянул в окно. Машин на дорогах не стало меньше, а людей на улице стало больше (наверное, вдвое). Магазины работали, электричество не пропало, интернет тоже… ну и как это понимать? Мы, что ли, действительно живём в матрице, и кто-то просто поменял настройки?
Видео в интернете не врали – никакой паники не было. Кажется, не было даже простого удивления, и никто уже не мычал, ни жалобно, ни как-либо ещё. Люди смеялись, весело о чём-то разговаривали, помогали друг другу. К какому-то парню прирос младенец, поэтому он вообще выглядел вполне обычно, как будто ничего и не произошло, а человек на его боку – просто какая-то сумка или рюкзачок. Другой парень почти тащил на себе пожилую женщину. Очевидно, что сама бы она идти не смогла, поэтому ей такое склеивание даже пошло на пользу.
Дико хотелось выйти на улицу, прогуляться, пройтись по магазинам, посмотреть, как функционирует город… но было страшновато. Я, всё-таки, тот самый единственный одинокий, или как там меня назовут.
За стеной заверещала соседка. Или только что проснулась, или всё-таки жизнь теперь не так хороша, как пытаются показать все вокруг. А вот и мужской голос подключился. Ну точно – только что проснулись. Что ж, доброе утро, любимые соседи. Ну правильно, когда я на работе – нужно спать, а вечер и половину ночи посвящать своему любимому делу. Давайте теперь, продолжайте свой вечный ремонт с двойной, сука, силой.
А они ведь продолжат. Всё продолжится, как будто ничего и не случилось. Забавно, когда-то я мечтал застать конец света, и сегодня он был так близок… точнее, он должен был случиться, без всяких сомнений. Ну вы просто представьте – все люди мира мгновенно разбились на пары и приросли друг к другу. Как это могло не вызвать миллионы или даже миллиард смертей, разрушений, крахов городов или целых стран… нет, всё нормально. Все живы и здоровы – я до сих пор листаю ленту и не вижу постов о том, что один из пары умер. Ведь если кто-то умрёт, то, наверное, можно будет отделиться? А что происходит с новорождёнными? Они прирастают друг к другу, или те люди, которые появились на свет после массового склеивания, уже не участвуют во всём этом?
В общем, всё это выглядело как какой-то масштабный обман, очередное дебильное сновидение или, как я уже говорил, матрица. Но смириться с этим было просто необходимо – жить ведь как-то надо. Я решил начать прямо сейчас. Для начала отправиться хотя бы в ближайший магазин и посмотреть, что там и как.
Выйдя за порог, я понял, что не всё так идеально, как выглядело из окна. Обнаружив, что лифт не работает, я без каких-либо негативных мыслей побежал по лестнице, но успел преодолеть лишь два пролёта. Дальнейший путь перекрывала парочка, развалившаяся на порожках. Мужчина, не подающий признаков жизни и женщина – одни из жителей дома, давно мне знакомые. Я хотел было поздороваться и предложить помощь, но Валентина (так звали женщину), первая обратила на меня внимание и обернулась. Лицо её было измазано кровью и искривлено в отвращении, рот медленно что-то пережёвывал, а ручейки слёз уверенно пробивали путь через уже подсыхающую красную жидкость.
— У Саши удар был. – начала объяснение Валентина, тяжело сглотнув. – Не выдержал этого кошмара, не выдержал…
— А с вами что? – я слегка отошёл назад, усомнившись в адекватности женщины.
— Как что? – всхлипывая, она засунула руки под футболку мужа. – Не оставаться же мне здесь теперь.
Пару секунд покопавшись под одеждой, Валентина резко вырвала одну руку, в которой дрожал, словно желе, кусок плоти мужчины. Женщина ещё раз скривила лицо, глубоко вдохнула и целиком запихала его в рот. Раздался противный хруст, и из полуоткрытого рта побежала новая струйка крови.
— Вы что творите? – вскрикнул я и отпрянул подальше.
— А что мне ещё делать? – я едва смог разобрать её слова.
— Может, лучше к врачу? Скорую вызвать? – я всё ещё не мог вернуться к спокойной речи.
— Какую скорую, сынок? Ты на улицу-то смотрел? – Валентина, кажется, проглотила часть плоти, даже не пережёвывая. – Какая теперь скорая, какие врачи?
— А что там не так? – я непонимающе развёл руками и вгляделся в покрытое многолетним слоем пыли и грязи подъездное окно.
— Вот пойди и посмотри. – с тяжёлым вздохом ответила Валентина, отрезая очередную порцию от тела мужа.
Я последовал её совету и медленно приблизился к паре, чтобы аккуратно перешагнуть и продолжить путь. Но чем ближе я подходил, тем больше менялось выражение лица Валентины – отвращение сменялось беспокойством, а потом и вовсе ужасом.
— Не подходи! Отойди от меня! – завизжала женщина и швырнула в меня оставшуюся в руке плоть.
Это помогло – от неожиданности, отвращения и брезгливости я не просто отошёл назад, а вообще убежал подальше наверх, чтобы полностью спрятаться.
— Валентина Николавна! – я аккуратно выглянул. – Я не собираюсь вас трогать, я просто пройти хочу!
— Пошёл вон отсюда, сволочь! Найди другой путь, а ко мне не приближайся, одиночка!
— Да я просто перепрыгну, я к вам вообще не прикоснусь!
— Уходи! – в мою сторону полетел ещё один кусок мяса.
Пришлось возвращаться домой. Рано или поздно их оттуда уберут (или она уйдёт сама). Ну, или тоже помрёт, чего уж там. Выглянул в окно – всё, вроде бы, в порядке. Всё такие же весёлые и жизнерадостные парочки и никаких признаков чего-то плохого. Видимо, нужно всё-таки вызвать скорую…
— Адрес назовите ещё раз, пожалуйста. – скучающим голосом ответила мне девушка, когда я закончил свои объяснения.
Я выполнил просьбу, и после безразличного «угу» девушка повесила трубку. Ну вот, ещё одно подтверждение, что всё в порядке. Наверное. Организм, уставший после рабочего дня и добитый «концом света», наконец заставил мозг выключить тревогу, обеспокоенность и переживания. Я сбросил испачканную одежду и оставил её на полу, ещё не решив, что с ней делать – выбросить или пытаться отстирать. Надел новую, чистую и свежую. Тело обмякло в уютном кресле, глаза приятно защипали от нестерпимого желания их поскорее закрыть. Сопротивляться я не стал. Последней мыслью перед сном было – «а нужно ли мне завтра вставать на работу?»
Пробуждение настигло меня в 5 утра. Солнце встаёт как раз с этой стороны дома, поэтому проснулся я, наверное, от яркого света, заполнившего комнату и проникающего даже сквозь веки. Как это обычно бывает, сонное сознание и не думало сразу вспоминать о вчерашних событиях. Оно лишь повторяло: «вставать ещё рано, можно ещё поспать…» Но спать уже совсем не хотелось. И вот когда я подумал, по какой же причине я так рано выспался, новая реальность обрушилась на меня чередой быстрых воспоминаний. Сразу же захотелось выйти в подъезд и посмотреть, освободился ли путь. Или, может, лифт заработал? Ну вот вдруг?
Нет, лифт не заработал, но Валентина, видимо, до конца сожрала своего мужа, потому что на их месте осталось огромное пятно крови, распространяющееся и на нижние этажи. Брезгливости уже не было, ведь эта же кровь побывала даже на моей одежде. Я, казалось бы, смело спустился вниз, надеясь, что в такую-то рань на улице будет поменьше людей и я смогу хотя бы осмотреть город. Но, как только я открыл дверь…
— Одиночка… — услышал я взволнованный шёпот у себя под ногами. Чуть левее входа, уперев шею и голову в стену лежали два человека, одного из которых вообще сложно было опознать, так как голова его была полностью погружена в капюшон зимней куртки, хотя на дворе явно было жарковато.
— Одиночка! Одиночка! – теперь уже хрипло кричал активный представитель этой пары.
Услышав это жуткое слово, со всех сторон полезли люди – из кустов, из-под смятых и сгоревших автомобилей, из соседнего подъезда… Улица стала напоминать примерно то, что я представлял себе, когда думал про «конец света». Солнце мгновенно исчезло, то ли за облаками, то ли за бесконечным слоем дыма. Улыбающиеся парочки превратились в страдающих, грязных и агрессивных «выживших». Вот только их агрессия была направлена не друг на друга, не на событие, испортившее им жизнь, а на меня. «Смерть одиночке!» — подобные фразу звучали из каждой пары ртов. Даже тот, не подающий признаков жизни человек, лицо которого было скрыто капюшоном, уставшим женским голосом выдавил из себя пожелание смерти, и вместо со своим «напарником» стал активно отползать в сторону, подальше от меня.
Я даже не испугался. Я просто офигел от происходящего – от того, как изменилось всё за один вечер и ночь, от этой беспричинной ненависти ко мне и, собственно, от того, что конец света действительно наступил.
— А что я сделал-то? – громко спросил я, выглядывая из подъезда.
Вместо чёткого ответа, галдёж про смерть одиночке усилился многократно, как и количество людей. Все они держались на расстоянии от меня, но не переставали пытаться как-то меня атаковать, бросая в мою сторону камни и вообще всё, что попадалось под руку. А потом я услышал выстрел и почувствовал сильный толчок в область правого подреберья. Мозг, очевидно, сразу же понял, что произошло и заблокировал боль, но моя рука, тут же нащупавшая кровь и явную деформацию кожи под футболкой, затряслась от страха.
Первые три этажа я пробежал так, будто ничего не случилось. О ранении напоминала только мокрая одежда. Четвёртый тоже был бы пройден без проблем, если бы не резко открывшаяся дверь и кастрюля кипятка, вылитая мне на голову. В этот раз боль пришла мгновенно и заставила вообще забыть о выстреле в живот, а ещё ускорить шаг и заорать во весь голос.
Я не знаю, была ли это просто горяченная вода, или тужа добавили ещё что-то, но зрение резко потеряло способность различать даже двери.
— Иди в своё гнездо, отродье! – бросил мне вдогонку знакомый соседский голос.
Мне пришлось замедлиться и передвигаться наощупь, постоянно держась за перила, чтобы не споткнуться и не свалиться вниз. Видимо, изменение ритма передвижения остановило поток адреналина, и уже через секунду слабость навалилась на меня неподъёмным грузом, подреберье и часть спины словно кто-то поджёг, а ноги стали буквально цепляться друг за друга, мешая сделать даже один шаг.
«Вот и всё, вот и конец света» — подумал я, подтягиваясь руками, чтобы преодолеть ещё одну ступеньку. Даже если я доползу до квартиры, что это изменит? Теперь уже вряд ли приедет скорая, а если и приедет, то увидит жуткого «одиночку» и просто добьёт. Мне нужно было ещё вчера обратить внимание на Валентину. Она ведь не сошла с ума, как я думал. Это было первое предупреждение о том, чтобы я не выходил сразу на улицу. Надо было сначала заявить о себе в интернете, подготовить людей, показать, что я уж точно не такой плохой и опасный, как они сейчас обо мне думают. Я что, виноват, что мне так повезло?
Дыхание стало хриплым, будто что-то стало поперёк трахеи и дребезжало при каждом вдохе и выдохе. Руки почему-то были сильнее ног и продолжали тащить меня на шестой этаж, где и была моя квартира.
— Смерть одиночке! – сначала услышал я голоса, и только потом оглушительный топот.
Посмотрел вниз – начиная с первого этажа, и почти до моих ног тянулась толпа людей, шагающих, казалось, одновременно, словно на торжественном марше. В руках что-то светилось и дрожало – неужели факелы? А вилы моё зрение сейчас не способно различить?
Даже не знаю, почему я продолжал ползти. Толпа всё равно добьёт меня, так чего растягивать страдания? Но включенный режим «выжить любой ценой» даже ускорил мои неуклюжие движения, и дверь была уже в шаговой доступности. Как и люди. Нет, они не трогали меня, не заливали кипятком, не стреляли, не пинали… кажется, они ждали и даже хотели, чтобы я заполз-таки домой. Вот уже и дверь – почти без зрения, но в данном случае ошибиться я не мог. Вот и ключ в моей руке, подтягивание на дверной ручке, щелчки замка, такой родной и приятный скрежет двери… и всё те же мерзкие выкрики из толпы.
— И больше не вздумай вылезать, мразь ничтожная! – наконец-то в меня что-то прилетело. Что-то лёгкое и не опасное, словно свёрнутый листок бумаги.
Обессиленные руки захлопнули дверь, и я на какое-то время проникся ложным чувством безопасности. Казалось, что всё закончилось, весь ужас позади и скоро всё будет если не хорошо, то хотя бы не так плохо.
Сознание постепенно погружалось в мельтешащие кадры сновидений, меня то поднимало в воздух, то сбрасывало с небоскрёбов, какие-то бессмысленные фразы вырывались из знакомых людей, а вокруг постепенно собиралась толпа одиночек с факелами в руках. Лицо каждого из них было спрятано за маской, но я почему-то точно знал, что все они – это я.
— Я сейчас прыгну! – с вершины небоскрёба, на котором несколько кадров назад был я, раздался угрожающий голос.
— И я тоже! – ну конечно же, это была его вторая половинка, приросшая к правому боку.
Картинки стали собираться в одно целое: коридор из людей с факелами, высокое здание без окон и дверей и два человека на его крыше. Я был словно сразу везде – среди людей, наверху, внутри здания, все ракурсы и возможности были мне доступны, я был и независимым наблюдателем, и создателем, и участником событий. Решение было за мной – прыгнут ли эти двое, поймает ли их толпа или они растворятся в воздухе ещё до соприкосновения с асфальтом…
— Прыгайте. – скомандовал я глубоким и вселяющим ужас голосом.
Приказ был выполнен мгновенно. Не издавая никаких звуков, парочка уже летела вниз. Расправив руки, словно крылья, они ускорялись с каждой секундой, но никак не могли достичь земли. Я начал злиться, но вовремя понял, что это именно я растягиваю здание и пространство, наблюдая за падающими снизу. Переместив себя в сторону, чуть выше толпы, я наконец поймал своим зрением асфальт. Раздался хлопок, словно удар мухобойкой по стене, и даже моих безграничных возможностей не хватило, чтобы рассмотреть, что же произошло с упавшими. Их мгновенно окружила толпа, накрыла своими телами и всё больше скапливалась в одной точке, будто муравьи на упавшей конфете.
Я попытался «разогнать» толпу взмахом невидимой руки, но она не поддавалась. Люди в масках были словно заблокированы для моих сил и возможностей… или, как я уже догадывался, это и есть я?
Хорошенько задуматься не получилось: толпа разделилась на две части, каждая из которых держала по одному человеку, упавшему с крыши. Их тела были далеко друг от друга, но всё ещё соединены белыми верёвками, растущими из кровавых провалов на боках. Части толпы беспрерывно отдалялись, верёвки растягивались, растворяя упавших, словно они были просто кусочками ткани. Я разместил своё зрение на обоих концах толпы, и завороженно наблюдал, как от двух полноценных тел остались одни головы. Судя по всему, верёвочки растянулись на максимальную длину, и теперь люди в масках словно играли в перетягивание каната.
— Решение за тобой. – повернулся ко мне один из них, и голос его был точно таким же, как и мой.
Интересно, это я внушил себе, что они – это я? Или сам создал их? Или так и должно быть?
— Какое решение? – спросил я, и этот вопрос прозвучал как-то по-дурацки. Вроде, это моё сновидение, я тут главный и создатель, все решения и так принимаю я…
— Отпустить или убить.
— Отпустить! – не думая, воскликнул я. А через секунду задумался: это же просто сон, почему бы не побыть убийцей…
Но было уже поздно. Меня никто больше не собирался слушать: толпа удвоила силы и натянула верёвки так, что сказать «как струна» — сильно преуменьшить. Головы захрипели и их лица наполнились агонией. На нижней границе моего зрения появилась рука – наверное, моя. Медленно, словно желая подольше насладиться страданиями двух бедняг, она тянулась к верёвкам, то и дело останавливаясь и неуверенно сжимая кулак. Уж не знаю, повлияло ли мой желание или рука действовала сама, но наконец все эти сомнения завершились, и один палец слегка коснулся верёвки.
Раздался оглушительный треск и две части толпы, продолжавшие растягивать тело, потеряли равновесие и посыпались на землю. Головы, словно пушечные ядра, полетели навстречу друг другу, и уже в самом конце, когда до соприкосновения оставались считанные сантиметры, всё вокруг замерло. На их лицах уже не было ни страдания, ни страха, только расслабленные улыбки, говорящие о том, что всё кончено.
— Спасибо. – обе головы скосили глаза в мою сторону и шёпотом поблагодарили.
Ещё один хлопок с треском, и головы исчезли. Либо разбились на крошечные кусочки от столь сильного столкновения, либо просто куда-то телепортировались. На их месте осталось два комплекта верёвок, которые извивались, словно дождевые черви, атакованные муравьями, и стремительно уменьшались, пока не остались лишь крошечные дёргающиеся ворсинки.
Мимолётно, почти незаметно проскочила мысль – «пора вставать». Меня удивил сам факт того, что это нужно делать. Никаких воспоминаний о ранении в тот момент не было, просто не хотелось делить жизнь на сон и реальность. Пусть всё оно существует одновременно, почему нет?
Но на то она и реальность, чтобы вырвать из прекрасного сновидения в серые, злые и мерзкие будни. Я открыл глаза, теперь уже настоящие, обычные глаза и сразу узнал свою комнату. Правда, с непривычного для пробуждения ракурса – я уснул прямо у входной двери. Радио поздравляло с началом нового дня, торжественно объявив шесть утра. Меня словно перенесло в детство, когда вся семья просыпалась под громкие гудки и гимн. Как же я ненавидел эти моменты… Заиграло радио – значит, скоро уже вставать… я слегка поёжился, попытался посильнее закутаться в тёплое одеяло, но понял, что его нет, а подо мной не кровать, а холодный пол.
Это стало толчком для возвращения в память всех вчерашних (или сколько я проспал) событий. Осторожное прикосновение к подреберью – всё сухо. Это я так долго спал, что всё высохло? Сердце ускорило ритм, рука залезла под одежду… никаких повреждений!
Резко вскочил на ноги, протёр глаза. Зрение тоже было в норме, и зеркало показало мне чистого, не запачканного кровью человека. Не без удовольствия насмотревшись на себя, я лениво подошёл к радио, выкрутил громкость на минимум и застыл, глядя на знакомый, но так давно забытый аппарат. Старое радио, работающее от провода, прибитого гвоздиками и тянущегося лабиринтами к входной двери. Откуда оно здесь? Бегом к компьютеру – он на месте. Даже всё ещё включен, ведь именно так я и оставил его, когда выходил вчера из дома. Дата и время были правильными, насколько я их помню, а вот новостей про сросшихся людей уже не было. За окном всё тоже было в порядке: пусть и в столь раннее время, но по улице шли несколько человек, точно такие же «одиночки», как и раньше.
Что ж, получается, это был такой шикарный сон? Конец света, ранение, толпа людей в масках, головы на верёвках – это всё часть одного сновидения? Впрочем, именно этого я больше всего и хотел, поэтому никаких сомнений быть не могло. Разве что, какого хрена я спал у двери? Что со мной случилось? И ещё это радио… ну вот как тут без сомнений, а?
Ещё раз подошёл к старинному аппарату – всё так же висит на стене, слегка наклонив верхнюю часть. Колёсико громкости – единственная его часть, не покрытая слоями пыли и паутины. Интересно, я только что его очистил, уменьшив громкость, или им пользовались и раньше? Из моей памяти словно вырезали кусок, связанный с этим радио. Я понятия не имел, откуда оно здесь и почему вообще до сих пор работает.
Конечно, были и более важные вещи. Бегом в подъезд – ни одной капли крови, никаких следов вчерашних приключений. Так же быстро на улицу – всё в порядке, единичные прохожие не обращают на меня внимания. Круглосуточный магазинчик работает, меня там узнают…
С дурацкой улыбкой возвращаюсь домой, пью чай и листаю новости. Мир в порядке! И я в порядке! Теперь бы вспомнить, чего я такого употребил, что всё было настолько реалистично. И как раз это у меня не получалось. Ну должно же остаться хоть что-то, хоть какие-то планы, разговоры… не мог же я идти по улице и случайно проглотить какую-нибудь волшебную таблетку? Видимо, мог, так как никаких воспоминаний не было.
Нарезая круги по квартире, опять поймал взглядом радио. Ещё одна моя проблема, скрывающая хорошие мысли и предчувствия за бескрайней во все стороны стеной подозрений. Выкручиваю громкость.
— Я, в своей жизни, подчас вдруг начинаю грезить, вот, своими нарисованными людьми. Или наоборот. То есть, для меня эта граница-то действительности размыта. Иногда путаю, с кем я пью, — рассказывающий начинает смеяться, — с персонажем с рисованным или с настоящим мужиком. Вот… а потом очень интересно. Иногда ко мне мои персонажи приходят в действительности. И жена моя тому свидетель, потому что приходят люди, и она говорит: «ты посмотри, кто к тебе пришёл.» Это, говорит, твой персонаж. А я говорю… я даже… помнишь, я три года тому назад написал «Васю на велосипеде»? Это он. Она говорит. «Точно. Он!»
— А я вот тебе сколько раз говорил? – перебивается передача каким-то разъярённым человеком. – Перенаселение Земли неизбежно! И мы, вот мы с тобой, ты и я, за это тоже ответственны. Согласен со мной?
— Угу. – безразлично отвечает собеседник.
— И что ты готов сделать, чтобы помочь нашей планете? А? Готов пойти в киллеры и убивать лишних?
— Ты чё, рехнулся, мужик? – собеседник повысил голос. – Ты смотри, аккуратнее, а то по пьяни так и пойдёшь с топором по улице, во имя человечества, блин.
— А может, и пойду. Нужно будет, поступит приказ, и пойду. А ты? – прозвучало несколько шлепков, будто пощёчины иди похлопывания по голому плечу. – Ты со мной? Ты мужик или кто?
— Вить, отстань, не лезь, — голос собеседника слегка отдалился, — а то я уйду, как вчера.
Радио шипит, гораздо громче голосов, трещит и пищит, и наконец снова в эфир врывается голос. Теперь уже другой. Тихий и спокойный, почти шепчущий:
— По-хорошему, надо всё население делить на два. И это минимум. Ты вот посчитай просто, сколько в мире бесполезных людей, отбросов всяких. Даже вот мы с тобой, кому сдались, а? Какую мы пользу приносим? Уничтожаем запасы ужасного спирта, чтобы другим не дать помереть?
— Посмотри там, в ботинке, я спрятал, когда приходил. – снова новый голос. – там... э-э-эм… справа они у тебя, да? С зимы ещё стоят? Вот посмотри, я в правый засунул, вроде.
Глаза машинально пробежались по прихожей. Зимние ботинки действительно справа, так и не убрал их, и из одного из них торчит бумажка. Всё, радио уже не интересует – бегу туда, достаю бумажный комочек. Сразу вспоминается нечто, брошенное в меня разъярённой толпой, когда я, вроде бы во сне, раненый заползаю домой.
«Помоги нам» — кривая, но точно различимая надпись наполняет моё тело мерзким холодком. Мысли о сновидениях, галлюциногенах и прочей фигне улетучиваются. Остаётся только вопрос: да как так-то?
— И тебя тянет всё дальше и дальше в прошлое, — отвечает мне радио, — вплоть до младенческого возраста, когда ты ещё ничего не соображал. И назад пути нет, понимаешь? Всё, ты труп, ты мерзкий безмозглый труп. А всё знаешь, почему?
— Почему? – задумчиво усмехнулся я.
— Потому что мы стараемся, мы делаем всё, чтобы ты был в порядке. Мы делаем из твоего примитивного сознания более сложную структуру, а ты продолжаешь всё разрушать. Самому-то приятно?
— Да не особо.
— Ну во-о-от, — убаюкивающе протянул голос, — значит, давай, успокаивайся. Закрой глаза, расслабься и забудь обо всём этом. Договорились?
— Да я бы с радостью. Но…
— Что? Что «но»? – не дождался ответа диктор. – Что может быть проще, чем расслабиться?
— Но… — повторил я, — это ведь значит, что я сошёл с ума?
— Нет, — голос злобно усмехнулся, — ты и есть тот трамплин, преодолев который, ум сходит с рельсов и начинается необратимый процесс…
— А вообще, о чём тут говорить? – перебил я. – Я разговариваю с радио, которого у меня и нет вообще. Как я могу быть в здравом уме?
— Я же говорю, ты…
— Всё, замолчи! – сорвался я с места, вырвал радио из крепления и изо всех сил бросил на пол.
Пространство осветилось облаком иск, будто это было не какое-то там радио, а красивая новогодняя петарда. От самого прибора словно ничего не осталось – когда дым развеялся, я так и не смог найти ни одного осколка. Глаза зацепились за довольно яркое свечение на стене, в том месте, где только что находилось радио.
«Отпустить» и «убить» — две надписи постепенно становились ярче только что остывших искр. И не было похоже, что они собираются останавливаться, с каждой секундой смотреть на них было всё сложнее. Почти неосознанно рука потянулась в их сторону, за мной лишь был выбор – отпустить или убить. В голове вспыхнула картинка из сна: лицо, озарённое счастливой улыбкой и столь проницательное «спасибо».
Отпустить, конечно отпустить! Ладонь опускается на первое слово и проваливается сквозь стену, унося за собой надпись. Я отдёргиваю руку, но, кажется, всё сделано правильно – текст стремительно затухает, а выдавленный кусок стены медленно возвращается на место. Провод, который был вырван из радио и остался на стене, словно впитал в себя свечение надписей. Рывками продвигая свет внутри себя, он будто рисовал стрелки, указывая мне путь. И моё желание идти за ним было сильнее всего остального.
На мгновение затерявшись в переплетении подъездных проводов, свет наконец просочился сквозь квартиру и причудливой змейкой пополз по стене. Я, словно зомби, открыв рот и истекая слюной, плёлся за ним, искренне боясь сбиться с пути. На третьем этаже провод исчезал в стене. Продолжая следовать его зову, я думал, что сейчас просто упрусь лбом в прохладную поверхность, но вместо этого провалился вглубь.
— Помоги нам! Помоги нам! – звучало со всех сторон.
Я был окружён людьми. Они окружили меня плотным кольцом, сквозь которое невозможно было вырваться на свободу. Но мне и не хотелось этого делать – все они стояли на коленях и жалобно тянули ко мне руки. Каждый пытался быть первым, но натянутая кожа на боках мешала им сдвинуться с места.
— Мы были не правы, прости. – виновато смотрел вниз один из соседей. Его тело колыхалось из стороны в сторону, растянутое приклеенными к бокам людьми.
Со всех сторон тут же послышались подтверждения, и руки почти коснулись моего тела, но тут же, словно на невидимой пружине отскочили назад. Я протянул свою ладонь и осознал, что тела у меня нет, а эта рука, растущая напрямую из нижней части моего зрения, может бесконечно растягиваться. Пальцы наконец коснулись кого-то из толпы. Раздался знакомый треск, и целое кольцо, весь первый ряд окружающих меня людей рассыпался на тысячи тонких верёвочек. Земля под ногами превратилась в мельтешащее месево, на вершине которого закатывали глаза от наслаждения головы освобождённых людей. Где-то внизу словно появилось отверстие, и верёвки начали быстро убывать, вращаясь по окружности, как вода. Следом за ними нырнули и головы, наконец освободив провал, образовавшийся в земле. Я приблизил зрение, но внутри не было ничего, кроме темноты. Несмотря на всё своё могущество, я не рискнул спускаться ниже.
Настала очередь следующего кольца. А потом следующего… Каждое из них «растворялось» по такому же сценарию, только количество верёвок и голов постоянно увеличивалось. Моя рука растянулась уже на многие километры, и кольца становились всё шире и шире. Кажется, вся планета собралась здесь, чтобы просить освобождения у одиночки.
А потом, когда мне было уже лень приближать и отдалять зрение, кольца закончились. Оглушительный треск побеспокоил меня в последний раз, а пространство, которое только что казалось бесконечным, стало стремительно сжиматься вместе с уходящими в тёмную бездну верёвками и людьми.
Я был не всесилен и не мог ничего поделать со стремительно приближающейся стеной. Но страха и боли не было, я просто наблюдал, как моя почти бесконечная рука хрустит и ломается, изгибается и складывается в причудливые фигуры.
Последняя голова, последнее счастливое лицо и первое «спасибо», но настолько громкое и искреннее, что я не сомневался – меня благодарят весь мир. И на этом всё закончилось.
* * *
Гигантская стена накрыла меня куполом, но через мгновение снова исчезла за небосводом. Я воспользовался шансом и отдалил своё, пусть и не физическое, но всё же тело подальше от этой ловушки.
Вокруг звучало быстрое и невероятно приятное слуху шелестение. Прямо передо мной испуганно вращалось гигантское глазное яблоко. Веко с грохотом опустилось и сразу же вернулось обратно, и я узнал в нём ту саму стену. Отдалился подальше. Частые капли дождя создавали мелодию спокойствия, а более крупные расслабляюще стучали по чему-то металлическому. Человек, чьи глаза по-прежнему испуганно пытались поймать что-то в этом сером, пустом и неприветливом месте, лежал в луже, одна часть которой состояла из дождевой воды, а вторая – из резко пахнущей спиртом рвоты.
Я беззвучно усмехнулся, и мне на мгновение показалось, что воображаемый прищур несуществующих глаз действительно уменьшил поле зрения. Остатки прошлой, ненастоящей жизни всё ещё пытались пробиться сквозь убийственно жуткую границу реальности.
— Мы делаем из твоего примитивного сознания более сложную структуру… — обрывки фраз заглушили музыку дождя и заставили меня попытаться закрыть глаза от боли, которая каким-то образом смогла нарушить границу.
Почему они просили у меня о помощи? Неужели никто из них не знал, что, освободившись, они убьют своего создателя и владельца? И неужели я не понял намёки и всё-таки разложил эту сложную структуру на примитивные составляющие, вернув разум этого человека в младенчество? Или это было неизбежно, и такие метаморфозы происходят со всеми в момент смерти?
Тело не подавало признаков жизни, уставшие веки больше не открывались, а лишь безнадёжно дрожали, готовясь остановиться навсегда. Из задней части головы на секунду вылезли две тонкие белые ниточки и тут же растворились в воде.
Кто я – убийца или спаситель? Кого я спас и кого убил? Что из этого было полезнее? Мысли окружали меня, словно были вовсе не моими, а навязанными мне кем-то или чем-то, гораздо более могущественным, чем я. Попытки улететь, переместиться или просто спрятаться от них не приносили результата. Я просто перемещался по столь реалистичному городу в поисках спасения. Это продолжалось долгие, почти бесконечные минуты, и наконец спасение было найдено в самом неожиданном, но вместе с тем, самом логичном месте.
Молодой парень, громко матерясь и пиная что-то ногой, с трудом удерживал себя в вертикальном положении и пытался идти. Из его затылка свисали две тонких верёвки, но светились они так, что солнечный свет показался бы лишь тусклым фонариком на фоне их неизмеримой яркости.
Точно как провод от радио, они рисовали мне скромные, но такие необходимые стрелочки. Я ни секунды не раздумывая, бросился к ним, и только перед самым входом на мгновение остановился и вздохнул. Смогу ли я спасти, на самом деле спасти этого человека? Почему нет? Я ведь теперь знаю, что делать…
Я провалился сквозь череп, и мои новые глаза впервые увидели яркий свет ослепительных ламп. Из горла вырвался крик, оказавшийся пронзительным детским плачем…