Маша устало потянулась за столом. Она закончила составлять отчёт по выручке за неделю и могла наконец заслуженно отдохнуть. Благо идти было недалеко, всего в паре метров от стола с ноутбуком находилось аккуратно заправленная кровать. Одним из неоднозначных последствий недавно прокатившейся по миру катастрофы стало слияние рабочего места и дома. В результате, получившееся пространство стало слишком расслабленным для полноценной работы и слишком напряженной для хорошего отдыха.
Поднимаясь со стула, Маша задела локтем уже давно пустую чашку кофе на столе и едва не уронила её на пол. За ней же едва не последовали старенькие цифровые часы в форме красного яблока, ехидно косившие на неё парой нолей, тройкой и четвёркой. На столе скорее всего следовало бы убраться, но сил на это уже решительно не хватало. Зато их хватало на то, чтобы подняться, пройти пару шагов и устало упасть на противно крякнувшую кровать. В такое позднее время комната казалась ещё более маленькой, чем обычно, хотя, казалось бы, куда дальше. Монотонно-серые обои скрывали за собой тонкие стены, сквозь которые можно было буквально услышать скрип у соседей, живущих на два этажа выше. Ради своего душевного благополучия девушка предпочитала думать, что у них есть раритетная кресло-качалка.
«Лампу, что ли купить?» — девушка равнодушно скользнула взглядом по пустой поверхности тумбочки рядом с кроватью. Тумбочка так же равнодушно стояла в ответ. Уже пара месяцев прошла, как она сюда заехала, но квартиру всё никак не удавалось наполнить уютом. Ни дурацкие плюшевые игрушки на диване, ни цветастые плакаты и календарики на почти каждой стене двухкомнатной квартиры не улучшали положение. Жилище как будто отказывалось становиться обжитым, и скорее напоминало какой-то притон, в котором местный наркоман решил прибраться на время завязки. А все милые вещи, заботливо купленные или натыренные из родительского дома, смотрелись как бы не к месту.
Зато любая старость и прелость почти сразу приживалась, как родная. Старая мебель от прошлых хозяев это явно доказывала, с удовольствием напитываясь пылью, регулярно протекая какой-то жидкостью, гордо демонстрируя древние и въевшиеся пятна каких-то, похоже ещё древнерусских, закусок. Разве что Машина кровать выглядела новее остальной утвари дома.
Пока девушка разглядывала одинокую лампочку на потолке, со стороны коридора раздался шорох. Тимошка опять шалил. Уже где-то четыре года как черно-белое пушистое нечто не теряло своего задора и упорно шуршало всякими пакетами по ночам, явно выпрашивая успокоительный пендель. В этот раз звук доносился откуда-то около двери наружу, видимо, паразит опять решил начать драть её любимые кроссовки. Сил вставать и ругать его не было. Да и в целом сложно было отчитывать любимца семьи. Всё-таки эта морда прочно заняла кусочек сердца каждого домочадца. Пожалуй, среди всех волнений, связанных с переездом, Маша переживала за него больше всего.
Интересно, как он там у родителей?
Внезапно стало неуютно. Трескучий мороз за окном начал потихоньку холодить где-то в области желудка. Она представила, как прямо сейчас выходит в коридор и смотрит на нечто шуршащее у двери. Как она, маленькая, хрупкая, в одной белой майке и нагло украденных у парня широких шортах, ступая босиком по холодному полу, вглядывается во мрак. Воображение даже услужливо дорисовало ей монстра — воскового ангела.
Она встречала такого, когда выходила сегодня утром за продуктами в супермаркет. Гении маркетинга решили, что кукла, изображающая двухметрового рождественского ангела, широко раскинувшего руки в объятиях, должна была привлечь покупателей. Вместо этого неестественно человеческие черты навевали жути. Ещё тогда порождение зловещей долины отпечаталось в памяти. Возможно, не стоило тогда смотреть в глаза этой кукле. Маша представила, как изваяние крадется за ней по пятам до самого дома, как мягкая улыбка и пустой взгляд немного съезжают вниз по застывшему восковому лицу, как воск стекает по пальцам, которые слипаются в один, напоминающий коготь, отросток. Как оно прячется ровно за пределами её взгляда, не отрывая от девушки своего взора. И как оно медленно, дождавшись ночи, дождавшись, пока последний свидетель в доме уснет, подходит к двери.
«Так, хватит» — Маше удалось скинуть наваждение. Не желая искушать свой разум дальше, она резко, почти рывком вышла в коридор и включила свет.
Ничего необычного не было: ни следов воска на стенах, ни тем более её обуви. Все вещи спокойно лежали на своих местах. И никаких пакетов. Неужели померещилось?
— Бред какой-то… — пробурчала девушка себе под нос и посмотрела в зал.
Вернее, помещение когда-то бывшее залом. Сейчас это было просто помещение с диваном, парой плюшевых игрушек и следом телевизора на стене. Впрочем, даже будь телевизор на месте им бы никто не пользовался — любимые сериалы давно хранятся на флешке, а все новинки довольно свободно плавают в интернете.
Но, что важнее, в этой почти пустой комнате точно никто не мог прятаться. Даже несмотря на полумрак, свет, включенный в коридоре, освещал комнату вплоть до самого балкона напротив двери.
В квартире Маша явно была одна. Так откуда у неё это чувство пристального взгляда, как будто кто-то смотрит прямо в спину? Такое неприятное и мерзкое. Как будто ей за шиворот накапало воском.
Ещё раз нервно оглядев помещения, Маша прошла по коридору мимо ванной и вышла на кухню. Спать уже не хотелось. Есть тоже. В целом неясно, чего она хотела на кухне, возможно, проверить наличие монстра? Ну, операция успешна, пустоватая кухня могла напугать разве что объёмами всевозможных таблеток от тревожности, депрессии, стресса, сна, здоровья и жизни в целом. Девушка специально не убирала пачки со стола, чтобы не забывать принимать их на протяжении дня. Снова захотелось обкусывать твёрдую кожицу с краёв пальцев. Дурацкая привычка сохранилась ещё с детства.
«Может, забыла что-то выпить?» — за мыслью последовала ещё одна проверка пачек. Но нет. Сегодняшнюю дозу лекарств она уже приняла.
Он за спиной. Внезапное осознание пронзило всё тело. Она стоит на кухне, пялится в чёрное окно, а за её спиной стоит огромный монстр из воска. Он тихонько тянет к ней свои огромные лапы, которые потихоньку плывут, плавятся, стекают на пол, но неумолимо приближаются. Талия девушки целиком могла поместиться в ладонь чудовища, и Маша знала, что у него хватит силы, чтобы сломать её позвоночник, если он просто сожмёт свою руку. Она чувствовала, как таинственная полуулыбка уже давно напоминает оскал и тянется к полу, как с еле слышным чавкающим звуком открывается рот. Но самое страшное было в глазах. Двух идеально белых глазах, блестящих в свете коридорной лампы и впервые выражающих эмоцию. Голод.
Резко вскрикнув, девушка обернулась.
Никого не было.
Чувствуя стук сердца в груди и не спуская глаз с коридора, девушка попятилась к столу с таблетками и начала судорожно шарить в поисках успокоительных. К чёрту дозировку! Лучше она завтра поговорит об этом с врачом, чем умрет от приступа сегодня.
Дрожащая рука подносит мерзкую, с запахом хлорки, чашку воды из-под крана ко рту. Сил шариться в поисках бутилированной уже не было.
Возможно, благодаря самовнушению, но легче стало почти сразу. Дрожь отпустила. Сосущее чувство в животе начало исчезать. Страх отступал и подступала сонливость. Маша уже почти расслабленным шагом прошла в свою комнату. Она легла и начала потихоньку проваливаться в дремоту с таким же чувством легкости, какое испытывают сорвавшиеся наркоманы. Даже включенный свет не мешал уже уверенно подступающему сну.
Она так и не проверила ванную.