Меня зовут Кира. Я не из тех, кто бросается в глаза. Когда-то училась на педагогическом, а теперь работаю репетитором английского — в Zoom, с подростками, иногда с их мамами. Живу в свитерах оверсайз, джинсах без формы, волосы вечно торчат, как попало. Я всегда старалась быть на заднем плане — так проще.
Я из тех людей, которые не заводят себе новых друзей, потому что слишком устают от старых. Работаю репетитором на фрилансе, люблю порядок, чёткие расписания и учеников, которые не забывают домашку. Особенно ценю тишину — и отсутствие неожиданных звонков.
Полгода назад я рассталась с парнем. Мы жили вместе, но как соседи по комнате. Он ушёл к фитнес-инструкторше, а я осталась с кастрюлей борща и арендой, которую одна тянуть не могла.
Я сняла квартиру — дешёвую хрущёвку на отшибе. Нашла через телеграм-канал. Фото были серыми, как зима за окном, но цена смущающе низкая. Туалет не в цвет, линолеум с пузырями, зато — свобода, одиночество, тишина. Я подписала договор, не вдаваясь в подробности.
— До тебя тут старушка жила, — сказала хмурая тётка из агентства. — Потом пару месяцев никто не снимал. Ну вот, теперь хоть не пустует.
С первых дней я наслаждалась этой тишиной. Тут было удивительно спокойно. Ни криков, ни звона посуды за стенкой, ни бесконечных ремонтов. Я могла спать до девяти, пить кофе в абсолютной тишине, заниматься с учениками, не отвлекаясь на посторонние звуки. Соседи не лезли, никто не спрашивал, почему я выгляжу уставшей, не пытался подружиться через силу. Именно такой уединённости я и хотела.
Зеркало в коридоре чуть искажало. Чуть. Лицо в нём казалось... не моим? Словно оно запоминало выражения, а потом показывало их, когда я уже не чувствовала этого.
Я думала: паранойя. Просто усталость. Новое место. Всё в порядке.
Быт был простой. Я завела ритуалы: кофе утром, сверялась со списками задач в Notion, проверяла Trello команды. Пару раз в неделю ездила в «Магнит» за продуктами. Варила супы, ела с гречкой котлетки, пила чай. Вечером — сериал, вязание, или просто тишина.
Однажды я услышала плач. Не громкий — как будто за стеной. Или в трубе. Или в голове. Он не повторялся. Но на следующий день я нашла мыло на краю ванной, старое, жёлтое, как хозяйственное. Я его туда не клала.
Ночью приснился сон: я иду в баню. Вода парит. Пол — горячий. Я смотрю в печку, а там глаза. Несколько. Маленькие. Они не мигают.
Пару раз начала замечать следы на полу. Как будто от когтей. Или куриных лап. Я сперва подумала — крысы, мало ли. Старый дом, подвал рядом. Но мыла — они снова появлялись. Тумбочка сдвигалась сама. Вода в кране становилась ржавой, оставляла пепельные разводы в раковине. Звонила в УК — никто не брал. Сантехник не пришёл. Ни разу.
Родным писать не хотелось. Подруги были заняты. Да и как им объяснишь, что мыло появляется само? Что зеркала запаздывают?
Я записывала — в блокнот, на телефоне. Но однажды заметила, что все записи стираются. Остаётся только одна фраза: «оставь немного воды. пусть потешатся».
Как-то ночью я проснулась от крика. Он был глухой, неразличимый, но протяжный. Я подумала: пожар? Несчастье?
Вышла в подъезд — он был совершенно пустой. Только одинокая лампочка мигала. На лестничной клетке — мокрые следы. Я пошла за ними вниз. И… споткнулась.
Падая, я ударилась головой об угол ступени. Резкая боль. Треск. Тьма.
Я очнулась, сидя на холодных ступенях. Голова гудела, пальцы дрожали. Я отряхнулась, поднялась, потирая ушибленную голову, и вернулась домой, стараясь не смотреть по сторонам.
Телефон не ловил сеть.
Я вышла на улицу — и мимо меня проходили, будто сквозь. Бабка, ребёнок, курьер. Как-будто никто не смотрел. Никто не замечал.
Я зашла в «Магнит». Охранник не отреагировал. Я прошла мимо кассы — и ничего не сработало.
Когда я подошла к зеркалу — оно не отразило меня сразу. Я стояла и смотрела… а пустота смотрела в ответ. Потом — моя фигура прорисовалась, но не я. Другая. С длинными пальцами. С волосами, как водоросли. Глаза — как затопленные окна.
Я пришла домой и не смогла открыть дверь. Хотя ключ подходил. Я толкнула — и прошла сквозь. В квартире был чужой запах. Ладан. Земля. Мокрые листья.
На столе — свечка, догорающая до чёрного фитиля. На стене — поминальный венок.
Я пошла к зеркалу. Оно было… мутным. Зашарпанным. Я выдохнула на него — и увидела не себя, а другую комнату. Где люди сидели за столом. Плакали. Выпивали. А на фото в рамке — я. С чёрной лентой.
Я не помнила, чтобы умирала. Не помнила, чтобы хоронили. Но… это было правда. Всё было по-настоящему.
Я умерла.
Когда? В ту ночь, на лестнице? Раньше? Позже?
А всё остальное — только навь. Я осталась. Присоединилась.
Теперь я понимаю, почему зеркала медлят.
Почему вода пахнет ладаном.
Почему в золе появляются куриные следы.
И почему, когда ты слышишь плач за стеной, лучше не открывать дверь.
Потому что мы здесь.
И мы ждём, чтобы ты оставил немного воды. Пусть потешатся.