Мой друг, Пашка, всегда был немного странным. Мог сорваться посреди рабочего года куда-нибудь в поездку и хорошо, если предупреждал об этом свое начальство. Куда-нибудь, скажем, автостопом за полстраны. Но в основном он любил походы, особенно горные.
Любил, потому что несколько дней назад мне позвонила его сестра и позвала на похороны. Паша погиб. Его хоронили в закрытом гробу. Конечно, я был в прострации, и конечно, я стал выяснять детали. Благо, у меня с его сестрой Леной были хорошие отношения. Она мне все и рассказала.
Друга нашли в лесу, в строительном вагончике. Он повесился на собственном ремне, привязав его к нарам и для того, чтобы умереть, ему пришлось почти встать на колени. Кроме этого, Паша был сильно истощен, как будто бы недели две ничего не ел. До ближайшего жилья было не более тридцати километров и очень вряд ли, что он не знал, куда идти.
Когда первый шок прошел, я стал мучительно припоминать детали наших последних встреч. Телефон подсказал, что созванивались мы за месяц до его гибели. Разговор я в деталях не помнил, но он говорил, что куда-то собирается, чтобы я его не терял и когда он вернется, мы попьем в нашем любимом баре пива. Я тогда был погружен в свои дела и не стал выяснять, куда он собирается.
Я совсем не фанат пеших походов, как мой покойный друг, но и не ярый противник. Наоборот, временами я только за выбраться из городской суеты и встряхнуться. Но бродить по лесам и горам больше недели я пас, и не особенно люблю сложные маршруты. Тем не менее, я не лох на туристической тропе. Поэтому мы частенько разговаривали о разных местах, обсуждали планы походов. Я стал припоминать, не рассказывал ли мне Паша о том месте, куда совершил свой последний маршрут.
Я снова позвонил Лене, долго говорил с ней и выяснил некоторые детали. Карты и описания в Сети еще больше прояснили картину. Место гибели друга было на небольшом поле. Хотя до ближайших населенных мест и дорог сравнительно недалеко, но туда редко ходили люди. Добираться было неудобно, с одной стороны болото, с другой сильно пересеченная местность. Интересных мест для туристов там нет, промыслового значения для охотников, лесозаготовителей и тому подобных ягодников у нее тоже не было. Так что люди туда заходили нечасто.
Это-то и привлекло Пашу. Безлюдное место, где можно пожить несколько дней в совершенном одиночестве. Я вспомнил о его планах туда наведаться. По иронии судьбы, друга нашли егеря, которые на это поле очень редко заходят. По злой иронии, всего через несколько дней после его смерти.
Смерть ужасна тем, что она окончательна и бесповоротна. Если человек уехал от тебя за полмира, если вы с ним смертельно рассорились, все равно есть шансы, что вы встретитесь и поговорите. Но человек умирает, и ты больше его не увидишь никогда. Когда ты это понимаешь, то к сердцу поднимается горькая тоска. Не так-то у меня много друзей и хороших знакомых, и вот один из них ушел навсегда.
Меня потянуло пройти тропами покойного друга, побывать на месте, где он был в последний раз. Желание было иррациональным, но очень сильным. Я подумал, почему бы и нет. Через неделю отпуск, а я, как уже говорил, турист с опытом. В один прекрасный день я схватил рюкзак, прыгнул на электричку и отправился в путь.
* * *
От станции нужно было идти больше тридцати километров. Я приехал туда в десять утра и надеялся быть на месте часов через восемь-десять. На худой конец, можно переночевать в лесу, с палаткой это не проблема. Стояли еще длинные июльские дни, погода была шикарной, так что никаких проблем не предвиделось. Первая часть пути была сплошным удовольствием. Я шел по песчаному проселку, дышал хвойным воздухом и чуть ли не напевал на ходу. Затем пришлось свернуть в лес. Я шел по компасу, сверяясь с распечатанной гугл-картой и вроде бы не отходил от маршрута.
Затем я подошел к небольшой речке и здесь начались проблемы. Нужно было пройти вдоль нее, затем перейти вброд. Берега были плотно заросшими кустарником, а почва болотистой. Промочив ноги и довольно сильно поцарапавшись, я уже начал жалеть о походе. Перейдя речку, я еще немного продирался через заросли, а затем вышел на открытое пространство.
Поле было небольшим, наверное, километр в диаметре и имело форму почти правильного круга. Мне надо было его пересечь, чтобы выйти к вагончику. Я быстро шагал, наслаждаясь приятным ветерком и пряным запахом трав, которые шелестели при каждом шаге.
Вот вдали показался вагончик. Типичная такая старая бытовка, на колесах, с облупившейся краской и местами ржавая. Кому ее понадобилось здесь устанавливать? И как они ее сюда завезли? Наверное, строители ЛЭПки, которая шла в нескольких километрах. А завезли по уже заросшей дороге. Ведь могло пройти лет двадцать. По центру вагончика находилась дверь с маленьким крылечком. Я взялся за ручку но приостановился. Все-таки здесь умер мой друг. Я несколько раз глубоко вздохнул и дернул за ручку.
Внутри очень сильно и плохо пахло. Слева были расположены нары в два ряда, справа стол с лавками. Над столом и с противоположной стороны висели шкафчики. На полу валялось немного мусора, на столе стояла пара консервных банок. Я подошел к нарам. Значит, здесь и свел счеты с жизнью мой друг? Я присел к столу и задумался. Что же заставило его погибнуть так страшно? Не то, чтобы я собирался найти ответ на это здесь. Наверняка, вагончик обыскала полиция, и если здесь были какие-то зацепки, то они бы их нашли. Но, как говорится, «для очистки совести».
Первым делом я заглянул в кладовку, или как там, в общем, отдельное помещение со входом изнутри. Открыл дверь, посветил, и тут же закрыл. Вот откуда пахло. Весь пол там был усеян фекалиями. Судя по сравнительной «свежести», это был Паша. Свиньей он никогда не был, так что можно предположить, что друг категорически не хотел выходить из вагончика. Интересно, почему?
Я заглянул под нары, покопался в шкафчиках. там была солонка с окаменевшей солью и пара книг. Техническое руководство по электрике (гипотеза о ЛЭПке подтверждается) и совершенно мне не известный советский писатель. Я положил книги назад. Сел за столик и стал думать, ночевать ли мне. Под ногу что-то попало. Я заглянул под стол. Это был маленький огрызок карандаша. Я еще немного посидел, потом кое-что сообразил. Достал из шкафчика обе книги и очеть тщательно их перелистал.
В конце руководства было несколько страниц «для заметок». Они были густо исписаны, насколько я помнил, это был пашин почерк. Я вышел на крыльцо, где было светлее и принялся читать.
* * *
На случай, если я здесь умру. Я, Павел Михайлович Коршунов, пришел сюда двадцать восьмого мая 202* года. Я хотел просто побыть несколько дней в глуши, подумать о жизни. Все было нормально два дня. На третий у меня появилось тягостное чувство, что кольцо леса вокруг поля сжимается и не хочет меня выпустить отсюда. Я, конечно, выбросил эти мысли из головы, но мне стало некомфортно здесь, и я решил уйти на следующий день.
Утром я вышел из вагончика и стал собирать рюкзак, чтобы двинуться в путь, но увидел на краю поля быстро приближающееся пятно. Метрах в пятидесяти я увидел, что это медведь и забежал в вагончик, захлопнув дверь и закрыв ее на задвижку. Внутри я до боли сжимал рукоятку топорика, прекрасно понимая, насколько это жалкое оружие.
Я надеялся, что зверь просто проявил любопытство и скоро уйдет. Однако я время от времени слышал звуки его передвижения, сопения и порыкивания вокруг бытовки. Наступила ночь, и я кое-как устроился спать, надеясь, что медведь не взломает дверь и к утру уйдет. Утром я приоткрыл дверь и выглянул наружу. И был страшно разочарован, потому что зверь прохаживался по полю в нескольких десятках метрах от вагончика. Я очень осторожно подхватил рюкзак с земли. Вчера я думал, что медведь его раздербанит, но рюкзак был цел. Потихоньку я стал отходить от вагончика, собираясь пойти в противоположную от медведя сторону. Но зверь снова помчался ко мне, и я едва успел вскочить внутрь. Какого хрена ему нужно? Если он хочет меня сожрать, почему не ломится внутрь? Я, конечно, был рад этому, но не знал, что и думать.
Ладно, утро вечера мудренее. Я съел половину последней банки тушенки и лег спать.
Утром я снова выглянул из вагончика и выматерился. Медведь неподвижно стоял метрах в двадцати от меня. Очень осторожно я сделал несколько шагов вбок. Там стоял бачок, наполненный дождевой водой. Медленно я затащил его внутрь, готовый сразу бросить, если что. Затем, осмелев, я сделал несколько шагов к медведю и стал его разглядывать. Он ни разу не пошевелился и я смотрел на него несколько минут. Лучше бы я этого не делал.
Вся шкура медведя была в язвах, над которыми вились мухи. Голова была иссохшей, а глаза белыми. Зверь был мертв, но не лежал, а стоял. Порыв ветра донес до меня омерзительную вонь, и меня чуть не стошнило. Он пошевелился, и я завопил и в несколько прыжков добежал до бытовки. Там я упал на нары, накрыв голову руками и заплакал. Прошло несколько часов и я успокоился. Сейчас я пишу это, осознавая всю нереальность происходящего. Мне это нужно, чтобы успокоиться и и не сойти с ума. Еще, чтобы доказать себе, что все это правда было, когда выберусь.
...
Медведь был неделю. Ел макароны и гречку, размочив в воде. Вода заканчивается, еда давно.
...
18?
Не выберусь. Значит, пишу кто найдет. Что это, господи, господи. Медведь исчез, пробовал уйти. Дальше просто бред. Галлюцинации? Люди стоят вокруг, красные дыры вместо глаз. Шепчут. Невыносимо страшно. Пробовал пройти мимо них, не мог себя заставить. Несколько ночей шепот в голове.
Затем выглянул в щель. Небо затянуто черной бахромой, земля плывет волнами, разевая рты.
Отец сказал, что так и должно было случиться. Когда он говорит со мной, черные уходят.
...
Этот. Шепчет в ухо, хохочет. Объяснил, почему я здесь. Говорит, что мне не выбраться.
25?
Господи, господи. Вверяю себя в руки Твои. Спаси меня. Прости мои грехи. Есть хочу. Есть хочу. Мама. Не хочу умирать. Не хочу умирать. Господь мой, спаси меня. Спаси, пожалуйста.
Не могу больше. Не могу терпеть голода и страха. Господь простит меня, поймет. Мама, Лена, все, кто меня знал, прощайте.
* * *
Я отложил книгу в сторону и просто не знал, что и думать. Проще всего было списать на галлюцинации. Медведь мог и быть, а вот потом? Страх, голод, отравился продуктами? Могло быть все, что угодно.
В этих записках, если выбросить всякую мистику, меня поразило два момента. Отец Паши умер, когда другу было четыре года. Он его совсем не знал. И еще. Паша был совершенно нерелигиозен. До какой же степени отчаяния он дошел, если перед смертью обращался к Богу.
Слезы сами навернулись на глаза. Бедный, бедный друг! Я закурил сигарету. Тем временем стало смеркаться. Черт, мне совсем не хочется заночевать тут. Но ставиться где-нибудь в лесу, в потемках, будет хуже. Ладно, как только светать начнет, пойду.
Я подумал, что если бы попал в пашино положение, предпочел бы выйти навстречу этим тварям, чем умирать с голоду. Зашел в бытовку. Хоть и воняет, но как-то спокойнее. Стал раскатывать спальник.
— Зря ты сюда пришел.
Я замер. Затем, пересиливая себя, выскочил из вагончика, обошел его кругом. Никого. Вот и у меня галлюцинации. Ну, конечно, накрутил себя, бывает. Первым желанием было подхватить рюкзак и ломануться через лес. Но здравый смысл победил. Я снова зашел внутрь. Сел на нары и долго смотрел в одну точку. Дело было не только в том, что я слышал голос. Готов поклясться, это был Паша.
* * *
Н-ские вести
Роковая бытовка
Две загадочные смерти произошли в ста километрах от нашего города, в одном и том же месте с разницей в месяц. Работник фирмы по продаже строительного оборудования покончил с собой в бытовке, которая находится на поле в двадцати километрах от железной дороги, в безлюдных местах. И вот, недавно там же обнаружили тело его друга, который по непонятной причине прибыл туда. Он лежал в нескольких шагах от бытовки. Причина смерти устанавливается, но как выяснил наш корреспондент, убийство или суицид исключены. Перед смертью мужчина сжег бытовку.
ㅤ
Автор: Tertiusfilius