Я сдала последний зачет и теперь шла довольная по привычной, серой мощеной дорожке. Лето было уже в разгаре. Карманы пухли от шпаргалок, а рюкзак давил на плечи. Жутко хотелось клубничного мороженого. Уворачиваясь от спешащих навстречу прохожих, таких же студентов, я свернула к ларьку с синим козырьком. Пока буду выбирать мороженое, подойдет Витек. Мы были знакомы не первый год, но только два месяца назад начали встречаться. Он просил не называть его Витьком, и я старалась переучиться, но ничего не могла поделать с собственным мозгом — мне старый сосед запомнился именно как сорванец Витек, вечно лазающий по крышам.
Я уже выбрала приглянувшийся рожок и рассчиталась с продавцом, как тут почувствовала тяжесть ладони на своем плече. Обернувшись, подняла голову и встретилась взглядом с ясными голубыми глазами.
— Ты загорел, и теперь выглядишь, как зажаренная булка. — Ухмыльнулась я.
Он закатил глаза и скривился, а потом принялся меня щекотать. От неожиданного приступа смеха мое мороженое чуть не улетело в кусты.
Громко и возмущенно обсуждая последние новинки отечественного кино, мы подошли к моей квартире.
— Ты независимая женщина и все такое, но ты не будешь тащить эти сумки сама. У тебя там одних шмоток четыре чемодана.
Что ж, я была не против.
Вместе мы довольно быстро справились с поставленной задачей. Через десять минут возле подъезда скопилась груда пакетов и сумок, вынесенных из моей бывшей квартиры.
— Вик, может, на такси? — бросил на меня жалобный взгляд Витя.
— Извините, Виктор, но не забывайте, что перед вами бедная студентка без гроша в кармане! А ваши деньги я не возьму! — я набрала в каждую руку по три пакета и теперь пыталась закинуть на плечо тяжелую клетчатую сумку.
— Ох какие мы гордые. Ну хоть ко мне согласилась переехать. Думал, это никогда уже не случится. — улыбнулся он.
Мы, как два навьюченных верблюда, выползли на центральную улицу и поковыляли через старый парк. Дом Витька находился относительно недалеко, через три улицы от моей квартиры. Городок у нас небольшой, дома в большинстве своем одноэтажные и расположены близко друг к другу. Когда подъезжаешь к нему, со стороны все кажется мелким, практически игрушечным. Уютно, одним словом.
— Так ты планируешь и дальше продавцом работать? — прокряхтела под сумками я.
— Не, я сейчас временно грузчиком устроился. Мешки таскаю, всякое такое.
— Хе-хе, вот уж не ожидала, что ты согласишься на нечто подобное. Не ты ли всегда причислял себя к элите?
— Ну да. — Со вздохом ответил он. — Но все меняется. Когда отец умер, все покатилось под откос. Только дом с садом и остались. Больше старик не поможет мне по работе.
Дойдя до порога, мы с облегчением скинули с себя груз. И пока Витя подбирал ключ к огромным железным дверям, я решила осмотреться.
Сам по себе дом оказался более скромным, чем я себе представляла, учитывая очень неплохие доходы отца Вити. Белого цвета, с простым дизайном, но мощный. Два окна выходили в сад: широкое и узкое. Садик был полузаброшенным. Я нащупала взглядом несколько многолетних цветов и около пяти не слишком толстых деревьев, разбросанных между кустарниками. Все остальное было вне зоны видимости, ибо заросло бурьяном высотой с человеческий рост. Кроме того, до самого порога по земле стелилась какая-то вьющаяся дрянь, пуская свои жирные зеленые усы во все стороны.
Витя затащил в прихожую практически все вещи, и я принялась ему помогать с остальными. Мы решили не торопиться с распаковкой, а сначала хорошенько поесть и насладиться обществом друг друга. Кроме того, надо было осмотреть дом.
Кухня оказалась огромной, с высоченным холодильником и кучей разных устройств, которых я и названия-то не знала. В зале было просторно, но темно. Свет плохо пробивался сквозь тяжелые шторы, освещая в достаточной степени лишь старый диван. В углу стоял допотопный телевизор с выпученным экраном. В остальных комнатах мебели практически не было, только несколько кресел и шкаф. Витек рассказал, что в последнее время здесь жил только отец, да и то периодами. В остальное время дом пустовал.
Вечером мы решили прогуляться рядом с домом. Вечера были свежие, прохладные — самое то для прогулок и длинных разговоров.
Витек показал мне несколько магазинов поблизости и один гипермаркет. Чем дальше мы заходили, тем меньше и меньше становилось домов. В конце концов мы дошли до длинных камышей — рядом протекала речка. За ней шло поле, и мы не видели смысла продолжать путь.
На обратной дороге, несмотря на подступающую темноту, я заметила очертания человеческой фигуры под большим орешником. Там, куда мы зашли, фонарей уже не было, а луна еще не освещала местность достаточно ярко. Но несмотря на это, мне все же удалось разглядеть тонкую женскую фигуру в темном платье. От легких порывов ветра пышные ветви слегка покачивались, бросая пляшущие тени на ее лицо. Я силилась разглядеть его черты, но мне никак не удавалось, все, что я четко видела — глаза. Лучи света отражались таким образом, что невольно возникало ощущение, будто глаза светятся. Понимая, что такого не может быть, я все равно смотрела как зачарованная, не в силах оторваться.
Пока Витек что-то рассказывал, она смотрела на меня пристально и неотрывно. Я отвернулась на несколько секунд к Витьку, бросила ему пару комментариев в тему, а потом снова повернулась к женщине. Наши взгляды снова мгновенно встретились. Она моргнула и резко растянула губы в подобии улыбки. Я тут же отвернулась, пытаясь унять ускорившееся сердцебиение. Эта улыбка показалась мне странной, наигранной.
Списав все на пережитый стресс от сдачи многочисленных зачетов и экзаменов, дома я развалилась на диване и принялась усердно щелкать пультом, ища что-нибудь интересное.
— Тебе завтра на работу? — крикнула я Витьку, так как он был на кухне.
— Ага. У меня пятидневка. — донеслось мне.
Витек заварил нам чай с бутербродами и, через несколько минут после окончания трапезы, я погрузилась в глубокий сон прямо на диване. По-моему, монотонное гудение телевизора действует на меня лучше, чем транквилизаторы.
Утром я нашла записку от Витька с пожеланиями хорошего дня. К записке прилагался сочный омлет. Перекусив, я решила заглянуть в кабинет знакомого медицинского психолога. Да, учась в институте, иной раз не брезгуешь прийти за рекомендациями или успокоительными к знающему человеку, если в том есть необходимость.
— То есть странную девушку, как вы говорите, вы увидели после сдачи зачета? — вопрошал меня полноватый бородатый мужчина с очками, сползшими уже на кончик носа.
— Да, и меня это изрядно напугало.
Психолог почесал залысину шариковой ручкой, покивал самому себе и многозначительно заключил:
— У вас стресс от эмоционального перенапряжения. Такое бывает. Иногда наш мозг приписывает обычным вещам необычные свойства. Наше бессознательное — это как дом, где мы всегда остаемся хозяевами, но иногда там поселяются новые жильцы. Вам желательно пропить Фенибут.
Нужные таблетки нашлись в ближайшей аптеке. Затем пробродив по рынку около часа и накупив всякой всячины, я с двумя тяжелыми пакетами перевалилась через порог. Во время прогулок по городу люблю иной раз натянуть на себя наушники с чем-нибудь потяжелее в динамиках. Сейчас у меня в ушах грохотал Slipknot, так что окружающий мир на время перестал существовать. Я скинула на резиновом коврике шлепанцы, зашвырнула один за другим пакеты на стол и, нелепо пританцовывая, прошла в зал. Сняла с плеча сумку и вместе с ней случайно сдернула с уха наушник. Моя рука тотчас же потянулась для того, чтобы вставить его на место, но меня остановил странный звук. Я выдернула второй наушник и сделала несколько шагов назад, по направлению к кухне. За дверью что-то шипело и грохотало, смешиваясь в неясную какофонию.
Я влетела в комнату, и мне в нос тут же ударил резкий запах газа.
Все ручки были выкручены, конфорки плиты яростно шипели. Я принялась выкручивать ручки, находясь в эпицентре шумового шторма. Затем я рванулась к входным дверям, распахнув их настежь. Дальше мой взгляд заскользил по горизонтальным поверхностям. Все приборы — мультиварка, хлебопечка, микроволновка были включены. Каждый работал в своем режиме, смешиваясь звуковыми эффектами с другими. Я поочередно выдернула три вилки из трех розеток и наконец свободно вздохнула в тишине.
Только в наушниках, которые я все еще сжимала в руке, гремела музыка, и прежде чем я снова вставила их в ухо, меня с головы до пят пронзило осознание — в доме присутствует кто-то еще.
Проклиная себя за несообразительность и на ходу натаскивая обувь, я выскочила во двор и встала посреди каменной дорожки, судорожно соображая, что делать дальше. Витек не мог прийти так рано. Ни у кого из друзей не было ключей от дома, единственный дубликат был у меня. Воры? Звонить в полицию или Витьку? Или бежать до первого полицейского пункта, наплевав на все и оставив все ценное в доме?
Я набрала номер Витька и поднесла телефон к уху. В трубке медленно шли гудки, а я не могла заставить себя сдвинуться, застыв каменным изваянием в напряженной позе. Наконец из динамика послышался шум и «Алло» Витька. Выдохнув половину своего адреналина, я развернулась к кухонному окну, и тут мой взгляд застыл.
Сквозь едва колышущиеся занавески и тонкую белую тюль проглядывало лицо женщины с длинными темными волосами. С легкой улыбкой она небрежным жестом поднесла длинный указательный палец к губам, смотря прямо на меня.
Меня обдало жаром, и ни секунды больше не медля, я рванулась к калитке, продираясь через заросли крапивы и пырея. Я не могла отделаться от ощущения, что ее взгляд сверлит мне затылок. И только перебежав через широкую улицу и погрузившись в прохладу городского парка, я вспомнила, что в руке у меня телефон.
— Вик, ты чего звонишь и молчишь? — ответил мне парень недовольным тоном.
— Витек, сейчас не время выяснять отношения. В доме кто-то есть! Я видела там девушку! Когда я зашла в комнату, газ был включен и все приборы работали, кто-то пытался…
— Так, подожди, успокойся. Объясни нормально. Ты где сейчас? Полицию вызвала?
— Я в парке, мне пришлось убежать оттуда. Вить, можно к тебе на работу прийти? Я не могу там оставаться, и одной мне страшно.
— Солнышко, я бы с радостью, но лучше я отпрошусь и через полчаса сам подойду. Здесь не место девушкам, пойми. — убеждал меня он.
— Я не останусь одна. — Твердо сказала я. — Просто дай мне свой адрес, я тебя подожду на работе. Ты хоть понимаешь, в каком я состоянии сейчас?!
Парень сдался и скинул мне в сообщении адрес, сообщив, что лучше мне войти с черного входа. Пропетляв несколько кварталов, я вышла на нужную улицу и подошла к приоткрытым деревянным воротам. Рядом никого не было, и я свободно зашла. Я ожидала увидеть внутри стройку или нечто подобное, но вместо этого моему взору предстал довольно приятный на вид дворик с несколькими серыми домами и гаражом. Гараж был открыт, оттуда были слышны мужские голоса. Подойдя поближе, я заглянула внутрь. Из огромного открытого грузовика один мужчина вытаскивал толстые брезентовые мешки и подтаскивал к Витьку, а третий стоял у стены и курил.
Витек ухватил мешок поудобнее, поднял и вынес из гаража, собираясь, видимо, куда-то его перенести, как вдруг увидел меня.
— Что-то ты быстро. — он опустил груз на землю. — Подожди за воротами, я сейчас закончу.
— Да ладно, давай я тебе помогу, он же тяжелый. — Я подошла к Вите и протянула руку, но Витек легко меня оттолкнул.
— Я же просил подождать возле входа. Таскать тяжести — это не женское дело. — Он выжидающе посмотрел на меня.
Я согласно кивнула и сделала несколько шагов к воротам, встав рядом с собачьей будкой. Странно, что собака не отреагировала на мое появление. Спала, наверное.
Тем временем Витек отнес мешок за угол и вернулся в гараж. Я быстро пробежала мимо гаража и зашла в тот же поворот, куда и Витек несколько секунд назад. Мне было интересно, что именно они переносят. Цемент? Песок? Слишком уж неравномерной и удлиненной казалась масса внутри для таких однородных материалов. И это вызывало любопытство.
Закоулок от солнца защищал навес. После яркого света различить что-либо в затемненном месте было трудно, но было хорошо видно, что стену подпирала огромная груда мешков. Я подошла ближе, присела и начала ощупывать ближайшие. Самый близкий ко мне показался необычным наощупь. Такое чувство, будто внутри лежало что-то мягкое, но при этом имеющее определенную форму. Я оттащила мешок чуть правее и почувствовала неприятный сладковатый запах. Из-под груды выглядывало нечто серое. Я принялась, насколько могла, раздвигать другие мешки в разные стороны от заинтересовавшего меня объекта. В серых складках этого предмета что-то маленькое двигалось. Я протянула руку и осторожно взяла нечто извивающееся. Вытянув на свет, я обнаружила пухлую белоснежную личинку. С отвращением отшвырнув находку, я включила на телефоне «фонарик» и направила его вглубь кучи. Из-под навала выглядывало серое мясистое плечо, в складки которого зарывались черви и мухи. Разглядывая полуразложившийся фрагмент трупа, я с трудом подавила приступ тошноты. От навязчивого запаха глаза начали слезиться, и я встала, отойдя на несколько шагов.
— Вика, куда ты зашла? Тебе же туда нельзя! — крикнул приближающийся ко мне Витек. На спине он нес очередной мешок, а на вид был дьявольски спокоен.
— Может, объяснишь мне, где ты работаешь? — дрожащим голосом проговорила, когда он подошел.
— Ну хорошо, Вик… -Он вздохнул и опустил голову. — Это служба трупоперевозки. Довольна? Я просто не хотел тебя пугать, поэтому молчал.
— Трупоперевозки? — У меня вырвался истерический смешок. — Трупы перевозят не так, а в специальных контейнерах и в определенной жидкости! «Формалин» называется! Витек, не забывай, что я сама медик и говори мне правду, слышишь?!
Витек усмехнулся непонятно чему, сверкнув белоснежными зубами, закинул мешок к другим таким же и повернулся ко мне.
— Солнце, не живи в розовых очках, пожалуйста. — Он схватил меня за плечи. — Кроме обычных семей есть еще бомжи, которые умирают прям на улице. Ты думаешь, на них кто-то будет расходовать контейнеры и формалин? У них даже родственников нет, чтобы нормально похоронить. Они еще будут месяцами в морге валяться, так какой смысл?
Я вырвалась из его рук и отошла назад.
— Вика! — Он тяжело вздохнул. — Ты пойми, что я за это не отвечаю. Мое дело маленькое — грузить. Вот и все. Я действительно грузчик, просто не сказал тебе, где именно работаю. Ты и не спрашивала. Пойдем домой, ты же туда, помнится, очень торопилась.
Через парк мы не шли, а бежали так, что ветер свистел в ушах. Первой заходить в дом я отказалась, пропустив Витька вперед. К моему удивлению, входная дверь была заперта на ключ, хотя я оставляла ее открытой. Витек отомкнул ее и попросил меня остаться на пороге. Пока он проверял другие комнаты, я осматривала кухню. Газ был выключен, да и в целом комната выглядела так, как я ее и оставила. Через несколько минут Витек выглянул из зала, заявив, что все в порядке и никто нигде не прячется.
После этого я сама прошла по залу, спальне, ванной и коридорам. Так как мебели было мало, спрятаться где-либо было тяжело, так что умом я понимала, что в доме действительно никого нет. По крайней мере, сейчас. Однако тревожные предчувствия не оставляли.
— Ты просто переволновалась. — Сказал Витек за ужином. — Я же говорил, что такая учебная нагрузка до добра не доведет.
От возмущения я чуть не подавилась.
— Ты хочешь сказать, что я все придумала? Да я ее видела, как тебя сейчас! И как ты объяснишь включенный газ?
— Ты включила, но забыла или отвлеклась на что-то. — Пожал он плечами.
После долгой беседы с Витьком я уже начала сомневаться в своей адекватности. Умел он убеждать. У меня действительно была склонность начинать что-либо делать, а потом забывать про это. Так несколько раз я забывала включенным утюг.
Под вечер мы помирились и решили в честь этого открыть бутылку красного вина. Витек разлил его по бокалам, а я в это время заказала пиццу. После плотного ужина в желудок каждого из нас поместилось всего лишь по небольшому кусочку пиццы, зато бутылку мы закончили полностью. Витек объяснил мне свое печальное финансовое положение, вследствие которого ему пришлось устроиться на эту работу, и я простила ему эту ложь. Сама будучи студенткой, я знала, что значит остаться на долгое время без денег. И то мне помогали родители, у Витька же не было никого. Не знаю, сколько мы выпили, но очнулась я от винного дурмана, когда тяжелая рука легла мне на колено. Через несколько секунд я почувствовала частое горячее дыхание в шею.
— Давай я переоденусь. — Прошептала ему на ухо.
— Да. — Кивнул. — И мне нравится твоя светлая пудра, ты тогда становишься похожей на фарфоровую куклу.
— Будет сделано. — Я поцеловала его и направилась в ванную.
На этот случай у меня был приготовлен нежного молочного цвета пеньюар и кружевное белье. Я быстро переоделась и вытащила из косметички почти белого цвета пудру. Потом мне в голову пришла идея добавить в образ немного яркости, и я нанесла ярко-красную помаду.
Из вертикального положения мы быстро перешли в горизонтальное. В перерывах между поцелуями Витек попросил меня:
— Солнце, я сделаю все сам. Ты и так устала за этот день, так что просто расслабься и не двигайся. Я сделаю все за тебя.
— Хорошо. — Ответила я, наслаждаясь прикосновениями его губ к моей шее.
Он спускался все ниже, целуя ключицы, грудь, живот. Я расплывалась, но одновременно с ощущениями блаженства все больше возрастало другое физическое ощущение. Я не срезала этикетку пеньюара, и теперь та терлась о мою спину, вызывая чувство нестерпимого зуда. В итоге, я не выдержала и аккуратно просунула руку между лопатками, сдвигая этикетку вверх. Витек замер, перестав покрывать поцелуями низ моего живота.
— По-моему, я попросил тебя не двигаться. — Глухо произнес он.
— Да, я помню, прости… -Я замялась, пытаясь подобрать слова. — У меня от этикетки зачесалось, и я…
Не успела я договорить, как на левую сторону лица мне пришлась смачная пощечина. В голове зазвенело, и я уронила голову на подушки, глазами пытаясь остановить закружившуюся внезапно комнату.
— Ты видела себя в зеркале?! — Он встал надо мной и его голос перешел на крик. — Зачем ты так ярко накрасила губы? Ты выглядишь, как проститутка!
Он схватил меня за плечи и встряхнул так, что, мне казалось, моя голова отлетит в другую часть комнаты.
— Я хотел, чтобы ты была бледной. Светлой, а не яркой, это разные вещи. — Он проговорил мне это прямо в губы, а потом встал и вышел в коридор.
Я медленно приподнялась на локтях. Голова все еще кружилась, но уже не так сильно. Проморгавшись от внезапно подступивших слез, я встала в полный рост, держась одной рукой за край дивана. Щека пекла, кинжальной болью отзывался висок.
В проеме коридора вновь показался Витек. Он медленно подошел и рухнул передо мной на колени. Обхватил мои ноги руками и прижался к ним головой.
— Прости меня, пожалуйста, солнце. Я такой дурак. Напился и не смог себя проконтролировать. Прости меня. — Он говорил тихо, и в конце перешел на шепот, так что я перестала различать слова.
Отстранив его от себя, я как можно спокойнее сказала:
— Ты не мог бы выйти на улицу и проветриться?
Он поднялся, посмотрел мне в лицо, пытаясь что-то прочитать. Я ответила прямым взглядом, стараясь как можно глубже затолкнуть страх.
— Конечно. — Он поцеловал меня в лоб и начал обуваться в прихожей.
Как только лязгнула железная дверь, я подошла к окну и осторожно выглянула из-за занавесок. Он отошел в дальний конец двора и стал спиной к окну. Лунный свет падал на его спину и правую руку, от которой клубился тонкий белый дым.
Я закрыла дверь на щеколду, провернула ключ в замке и оставила его внутри. Захлопнула дверь в кухню, повернув маленький круглый замочек. Прошла в зал и закрыла за собой и эту дверь. Потом бросилась к шкафу с одеждой и просунула руку на дальнюю полку. Вытащила пакет с документами и бросила в кресло. Переоделась в толстовку с джинсами. Взяла документы и запихнула их в сумочку. Передо мной лежал телефон, и я мучительно раздумывала, имеет ли смысл звонить ли в полицию, дабы засвидетельствовать побои или лучше сделать это позже, когда выберусь отсюда. Из размышлений меня вырвал звук лязганья дверной ручки. Потом хлопки ладонью.
— Вика, ты случайно закрылась! Открой, солнышко, я же еще здесь! — Кричал Витек.
Я упала в кресло, подперев голову рукой. Изнутри меня сотрясала мелкая дрожь.
— Хорошо, я войду со стороны кладовки, так что не беспокойся! — Шаги Витька начали удаляться.
Я заерзала, пытаясь понять, где мог быть расположен запасной выход. Витек никогда мне про него не рассказывал. Узенькая кладовка находилась за ванной, это я знала, но я понятия не имела, что с той стороны можно пробраться в дом.
Меньше чем через минуту я услышала звук хлопнувшей двери и шум в ванной. Витек шел в зал. Я подскочила к двери, зажав в руках сумочку и щелкнув кругленьким замком, пробежала к основному выходу.
— Солнце, где же ты? — Послышался ласковый голос. — Ты что, меня боишься?
Он выглянул из зала и нахмурился, глядя на меня.
— Куда ты собралась ночью? Тебе нужно приложить лед к щеке, а то еще…
— Не подходи! — Закричала я. — Я ухожу, Витя! Мне не нравится то, что происходит в этом доме и то, что ты постоянно мне врешь!
— И что же происходит? — Он выглядел озадаченным. — В чем я тебе вру? Вика, давай без глупостей. Мы можем спокойно поговорить.
— Я уже пыталась с тобой спокойно говорить, но ты пытаешься сделать из меня сумасшедшую! Кто эта девушка, которую я здесь видела?
— Я понятия не имею, о какой девушке ты говоришь.
— Здесь до меня жила девушка? — У меня от напряжения сбилось дыхание. — К-кто она? Скажи мне правду хоть раз!
Его голубые глаза обжигали своей холодностью, и я почувствовала, что спросила о том, чего точно не должна знать.
— Ну, допустим, жила. — Сложил он руки на груди и сделал два медленных шага в мою сторону. — И что дальше?
— Не подходи ко мне! Просто говори! — Я попятилась назад, вжимаясь в холодный металл двери и ища левой рукой замки.
— Да, жила. Она была похожа на тебя. — Зачем-то добавил он с иронической усмешкой. — Такая же бледная кожа и темные волосы. Она покончила с собой. Утопилась в нашей речке.
Он делал мягкие плавные шаги, как хищник, который подкрадывается к добыче. А я все сильнее чувствовала , что оказываюсь в тупике. Благо, левой рукой я уже сняла цепочку с щеколды. Осталось только быстро сделать два поворота ключом.
— Я тебе не верю. — Прошептала я. — Что ты с ней сделал?!
Левой рукой я провернула ключ один раз, и громкий лязг механизма разрубил густую тишину между нами.
— Я скажу тебе, если ты не уйдешь. Останься, и я все тебе расскажу, правда. — Он был уже так близко, что я чувствовала тепло его тела. — Пожалуйста, Вика. Ведь я так люблю тебя…
Я резко провернула ключ и выскочила в темную прохладу ночи. Но убежать я успела недалеко. Уже на ступеньках я почувствовала стальную хватку его рук на своей талии. Он поднял меня в воздухе и, не обращая внимания на мои яростные взмахи руками и ногами, почти с легкостью перенес обратно на кухню.
В следующие секунды прижав меня к кухонному столу и сдавив руками мои предплечья, начал говорить мне в ухо:
— У тебя же все хорошо. Ха-ха. Всю жизнь жила рядом со мной, счастливая соседская девчонка. Из полной семьи, с хорошими родителями. Мать — педагог, отец — профессор. И я, который первый и последний раз увидел свою мамашку в собственной моче и блевоте. Она была алкоголичкой со стажем, да еще с эпилептическими припадками. Отец, вечно занятый своим сраным бизнесом, как он говорил. Хотя на деле был местным вором, да и далеко не самым престижным. Как ты думаешь я себя чувствовал, когда видел тебя, хорошенькую куклу из соседнего подъезда, м? Хотя сейчас, конечно, твое лицо неидеально. — Он провел рукой по моей опухшей щеке, и я дернулась. — Так что, догадываешься? Когда я видел, как ты идешь в школу, домой, потом в универ, в своих красивых шмотках, с подругами, с новой прической… Мне очень хотелось убить тебя. Но так как мы были хорошими, близкими друзьями, я, так и быть, пошел бы тебе на уступки и убил бы быстро и безболезненно. А потом медленно содрал бы частями кожу с твоего лица и шеи, и пил бы твою кровь.
Он замолчал, смотря на меня искрящимися восторгом глазами. А потом перехватил одной рукой мою шею и ощутимо сжал. Я рефлекторно вытянула голову, пытаясь вдохнуть, но его рука не сдвинулась. Тогда я начала одной свободной рукой пытаться разжать его тугие пальцы, царапала изо всех сил кисть его руки, но все было бесполезно, он был будто в трансе и не замечал моего копошения рядом.
— Я люблю наблюдать за страданием людей. Страдание священно — я хочу забрать его себе. Хочу видеть твое милое измученное личико, слушать твои мольбы о помощи и крики, причиняя тебе боль… — Он сжимал мою шею все сильнее, и в моих глазах от асфиксии начал сыпаться водопад из искр.
— Теперь ты понимаешь, почему я работаю там, где работаю. Я каждый день вижу девушек, похожих на тебя. Могу прикасаться к ним, избивать в таких местах, где никто ничего не заметит. Ты думаешь, мне нужны эти бомжи, сваленные в кучу? Хах. У меня есть молодые, только что остывшие девочки, которые, на первый взгляд, просто прилегли передохнуть. А почему та девка погибла? Она бы прожила долгую жизнь, если бы просто делала то, что я говорю.
У меня в голове роились обрывки панических мыслей. Он продолжал говорить мне на ухо, не обращая внимания на катящиеся ручьем слезы из моих глаз, сдавленное дыхание и дрожащие ноги. Оставалось недолго. Перед моими глазами начали появляться темные пятна, застилающие комнату то справа, то слева. Тогда я призвала остатки своей рациональности, пока еще способна была мыслить и скосила глаза направо, на приоткрытый ящик стола. Я всунула туда свободную руку и нащупала что-то продолговатое, с тонким концом. Схватив предмет как можно крепче, я со всей силы воткнула его в бок Витьку. Предмет хоть и туго, но вошел, кожа лопнула, смачно захрустело и булькнуло под ней внутреннее содержимое. Рука на моей шее тут же разжалась, и я закашлялась.
— Ааааааааахх, твою мать! — Витек вытащил, как оказалось, индикаторную отвертку и отшвырнул ее к обувнице.
Я выбежала на улицу, задыхаясь от мучительного сухого кашля. Осела прямо в кустах пырея, наклонив голову вперед и пытаясь делать медленные глубокие вдохи. Я все еще чувствовала его руку на своей шее, чувствовала давление его пальцев на трахею.
К горлу подступил рвотный рефлекс, и меня вывернуло под куст пионов. На четвереньках я медленно выползла из зарослей, вытирая мокрое лицо рукавом своей толстовки. Странно, что он не погнался за мной. После нескольких попыток мне, наконец, удалось встать на дрожащие ноги и неспешно пройти во двор. Я бы хотела побежать, но не могла сделать этого физически.
В таком виде — босиком, в колючках от травы и в земле, с синяком на всю щеку и следами удушения на шее, я и пришла в полицейский участок.
Дальше все было похоже на пленку кинофильма с моим участием, которую кто-то постепенно прокручивает. Я видела, как двое сотрудников полиции осторожно входят в дом, становятся вокруг его мертвого тела, задают мне вопросы.
Он лежал, прислонившись головой к духовке, с синим лицом, опухшей шеей и жирным красным пятном на белой рубашке. Одну руку он прижимал к ране.
Я сразу же поняла, что попала отверткой между ребер, в легкое. Он умер от пневмоторакса. Если бы я сразу вызвала скорую, то он бы мог еще выжить.
Конечно же, по итогу меня полностью оправдали. Я забрала все вещи из проклятого дома и перевезла их к родителям — на другой конец города. Позже полиция нашла в той самой кладовке большой полиэтиленовый пакет, по размеру такой же, как мешки, которые таскал Витек. Пакет был наполнен темными женскими волосами. Каждая прядь была аккуратно перевязана красной ниткой (что наводило меня на определенные размышления, ведь красную шерстяную нитку он носил на запястье еще со старших классов).
После этого случая я плотно обосновалась в кабинете у медицинского психолога и стала принимать более тяжелые препараты. И то ли это действие побочек, то ли моя богатая фантазия, но иногда я до сих пор вижу его во сне, а когда просыпаюсь, чувствую, будто еще секунду назад он держал меня, и прожилка на моей шее пульсировала под его пальцами.
Впрочем, все забывается. И хоть в мистику я не верю, возле того дома стараюсь даже не проходить. Больше, чем снов о нем, я боюсь снова увидеть девушку, смотрящую из окна.