В кабине было душно и шумно. Майк, протерев глаза, уставился на часы — до конца дежурства оставалось 40 минут. Кабина, в которой он находился, была полной противоположностью тому, что он видел в рекламных роликах про армию — большие светлые помещения, плоские мониторы, на них — разноцветные картинки и графики, за стенами — солнце, пляжи и девушки, желающие поразвлечься с военными. Вместо всего этого Майку досталась передвижная радарная станция, построенная в разгар холодной войны, и маленький воспомогательный аэродром на небольшом острове, затерянном у берегов Испании. Казалось, что время здесь отстановилось в начале 70-х — старая аппаратура, два патрульных «Фантома» в относительной готовности и еще десяток машин, законсервированных в ангарах. На печатях, закрывавших двери в ангары и большинство зданий базы, значился сентябрь 1994 года. Майк в очередной раз посмотрел на экран радара, пытаясь найти зеленую точку самолета, 20 минут назад вылетевшего в патрульный облет. Точки не было. Прекрасно зная заходы старой техники, особенно при надвигающейся непогоде, Майк начал пытаться настроить отживающую свое аппаратуру. Еще через 10 минут, увидев на экране все от грозового фронта до летящего в Мадрид «Боинга», Майк доложил о потере контакта вышестоящему офицеру. Окончив дежурство, Майк вышел из кабины — в ней над пультом в полутьме склонились техник, дежурный офицер и следующий бедолага, дежурящий после Майка. Уже темнело, и ветер ронял с неба первые капли дождя. Низкие осенние облака летели над островком, на котором располагалась вспомогательная база ВВС США — на практике, десяток строений, одна взлетно-посадочная полоса и ряд недостроенных еще нацистами бункеров. Как мрачно шутил местный персонал, базу не закрыли после конца холодной войны только потому, что приказ об этом наглухо потерялся в недрах пентагона.
Дождь, кажется, зарядил надолго — чернокожий сержант, стоящий на носу идущего к берегу катера, хмуро смотрел на небо. Они впервые плыли на континент — база не поддерживала связей с большой землей, снабжаясь всем автономно. Предполагаемое место крушения располагалось возле берега, и было решено опросить жителей местного городка, не видели ли они чего, или не слышали ли взрыва. Несмотря на приписываемую военным четкость, отряд из сержанта и пяти пехотинцев (половина всех солдат базы, не считая четырех пилотов и техников) отбыл на 5 часов позже планируемого — сказалось то, что прибывали и убывали из базы в основном по воздуху, и последний раз подготовка к передвижению вплавь проводилась на базе лет десять назад — примерно когда численность солдат была урезана в 10 раз, и большинство техники законсервировано.
Катер подошел к причалу, когда дождь лил вовсю. Городок выглядел убого — деревянный причал, церковь и низенькие дома, жмущиеся к ней. У причала покачивался ряд лодок, старых и облезлых. Военные, проходя по скрипящим доскам, так и не увидели ни одного человека. Дойдя до начала улицы, в конце которой виднелась церковь, сержант остановился. Что-то ему здесь не нравилось. Он понимал, что просидев полгода на долбаном острове, любая смена обстановки будет казаться подозрительной, и тем не менее что-то упорно кричало ему, что дело не в этом. И по прежнему ни одного местного.
«Сэр..» — «Да, рядовой» — сержант развернулся к солдату, показавшему ему на входную дверь в один из домов. На старом потемневшем дереве отчетливо пролегали три свежие борозды. Сержант пожал плечами. «Значит, кто-то тут все-таки живет, раз что-то тащил и поцарапал эту долбаную дверь. Все, пошли, пошли, выйдем на центральную плошадь к цервки, я уверен, местные деревенщины собрались все вместе чтобы помолиться вечером. Вперед!» Неожиданно сержант понял что еще тревожило его на причале — в окнах домов не светился ни один огонек.
Отряд, поливаемый дождем, стоял в сгущающейся тьме перед церковью. Вход в нее был заколочен здоровенными досками, и было видно, что прибили их уже давно. Сержант напомнил себе, что прибыли они сюда не разгадывать, куда провалились все местные, а искать свидетелей катастрофы самолета ВВС США. Поэтому, не давая солдатам начать трепать языками, он решительно направился к одному из домов на площади. Толкнув дверь, он невольно замер, и идущий за ним солдат, чуть не влетев в него, заглянул через его плечо в проем двери. Из двери тянуло сыростью, и комната тонула во мраке. Вода бежала по стенам, по отклеивающимся обоям с давно стершимся рисунком, капала на пол, на стол, на котором стояла какая-то посуда и бутылки. Все носило следы запустения. Зайдя в комнату ровно настолько, чтобы укрыться от дождя и не решаясь войти дальше, небольшой отряд шарил фонариками по стенам и темным проемам дверей, которые вели вглубь дома. Один из солдат на секунду задержал фонарь на царапинах на стене, таких же, как на причале, только уже старых, но вспомнив, что сержант не впечатлился там, на берегу, решил не дергаться. Сержант, тем временем, поизучав массивную люстру, с которой также капала вода, повернулся к своему отряду:
«Окей, парни, мы приперлись в заброшенный городишко. Это, конечно, паршиво, потому что тут нихрена нет бара с телками и магазина с бухлом (кто-то коротко хохотнул, остальные молчали) — но тем не менее, это не смертельно. Сейчас мы выходим, возвращаемся на причал, сообщаем на базе, что жители городка давно свалили пить текилу в города повеселее, и искать самолет придется с воздуха, когда погода улучшится.» Когда маленький отряд вышел из дома, один из солдат опять позвал сержанта, и указал ему на улицу, ведущую с площади куда-то в темноту. В одном из домов на ней горел свет. Сержант поморщился. «Окей, идем туда, спрашиваем, возвращаемся на базу». Цепочка людей, шлепая шнурованными ботинками по лужам, пробежала к дому. Дверь была приоткрыта, и они один за другим в нее вошли. Из дома не вышел ни один солдат.