Было слишком жарко. Воздух, густой, как кисель, забирался под кожу и жёг ее желтоватым подмосковным загаром.
Люди лежали на деревянном понтоне, словно тюлени, вяло отгоняя слепней и ос. Черная вода то и дело сотрясалась от прыжков, на лестнице из воды висли дети. Боже, кто пускает детей плавать в этом озере?
Бабошка – маленькая криповатая достопримечательность подмосковной Балашихи. Совершенно круглое и совершенно чёрное озеро, находящееся в самом мистическом районе города, в сердце болот, собрало вокруг себя кучу городских легенд. Ходили слухи о метеоритном происхождении водоёма, о потопленной на дне церкви, о бесчисленном количестве утопленников. Правдой было одно: никто не знал глубину этого озера. Вроде как, на дне были торфяники, создающие тёплые потоки и придающие воде чёрный цвет, но самые смелые пловцы не могли узнать этого наверняка – доплыть до дна было решительно невозможно. Но люди все равно спасались от жары в этом холодном тёмном водоеме.
Я лениво перевернулась со спины на живот и закурила. Не люблю подолгу купаться в этом озере, мне все время кажется, что черная вода засасывает меня и утаскивает вглубь. Вот моя подруга по прозвищу Олень (вовсе не производное от имени Оля), загорающая рядом, несколько раз переплывала Бабошку вдоль и поперёк. Я не такая бесстрашная.
Справа от нас внезапно собралась толпа, послышались взволнованные крики. Парень из компании, мирно бухающей последние пару часов, лежал на деревянном понтоне без движения, и синеватый оттенок его лица был виден за пару метров от места событий.
– Я пойду посмотрю, – сказала Олень. – Присмотри за вещами.
Олень – стюардесса и умеет оказывать первую помощь. Я была почти спокойна за мужчину – он в надежных руках.
Я осталась одна, рассматривать водную гладь и смотреть на людей, нарушающих ровное черное зеркало воды. Мое внимание привлёк ребёнок, мальчик лет восьми. Он плескался как-то поодаль от людей, на нем не было ни нарукавников, ни спасательного круга, и родителей вокруг тоже не наблюдалось.
Внезапно он начал как-то странно барахтаться на воде, будто отчаянно цепляясь за воздух.
Я подскочила и, не боясь поскользнуться, подбежала к краю понтона.
– Эй, народ, кто родители того мальчика в желтых плавках?
Меня как будто никто не слышал. Голова мальчика скрылась под водой и снова появилась. Терять время было нельзя. Я задержала дыхание, спрыгнула с понтона и поплыла в сторону пацана. Я хорошо плаваю, но вода была тяжёлая, как кисель, так что я изрядно вымоталась. Стоило мне только доплыть до места, как мальчик скрылся под водой и больше не вынырнул. Я набрала в грудь побольше воздуха и нырнула.
Несмотря на открытые глаза, я видела только серовато-черную пелену перед собой. Все глубже и глубже, наконец я увидела маленькую белую ручку, тянущуюся ко мне. Ухватилась за нее, потянула и... как будто завязла. Меня тянуло на дно. В панике я разжала руку, но не тут то было: мальчик ухватился за меня слишком крепко. Меня смущало то, что я до сих пор не видела его лица, а только крепко схватившую меня руку. Мне стало не хватать воздуха. Я изо всех сил рванула наверх, но рука не пускала. Началась паника. Я вырывала и вырывала себя из плена. Наконец, по запястью скользнули острые ногти, и мне удалось освободить руку. Я пулей ринулась наверх. Глоток воздуха – о, Боже, как прекрасно дышать! Что же я скажу родителям мальчика? И почему так холодно?
Тонкая кромка льда покрывала озеро. Вокруг ни души. Слегка припорошенные снегом деревья чернели по берегам и отражались в темной воде.
Я забралась на понтон по деревянной лестнице и пошла домой. Меня там явно не ждали.