Если честно, Петя рос бедокуром. Ходил по дождливой улице и в лужи наступал, вроде бы нечаянно, но на самом деле нарочно. Или игрушки свои разбрасывал, а собирать не хотел. А когда ему на это указывали, отвечал:
— Ну, и что?
Или:
— Не хочу, не буду.
И капризничал, если его возражения не принимались.
А уж если чего в магазине просить начинал, тут совсем беда. Мог даже на пол с ревом упасть и стучать ногами, если мама ему отказывала. Да и папу Петя не слишком боялся. И на него голосил, только держался подольше.
Папа не раз говорил, что Петя невыносимый ребёнок. Что его бы выпороть ремнём. Или сдать в полицию на недельку, чтобы посидел там в одиночестве и подумал.
А мама возражала, что наказывать своего ребёнка нельзя: он из-за этого отдалится от родителей и потеряет с ними взаимопонимание. Мама пыталась найти способ воздействия на Петю. Искала она в блестящих журналах, а ещё больше — на каналах в телефоне. И однажды вот что придумала. Или в телефоне на такое наткнулась.
Когда Петя в очередной раз наозоровал, мама строго воскликнула:
— И кто это натворил? Алёшка? Сразу видно, он! Мы его больше к себе не пустим. Вот еще, у нас чужому мальчику хулиганить!
Петя очень удивился. Он точно знал, что сам виноват, и приготовился уже отпираться. Но мама упорно ругала неизвестного Алешку, и Петя решил, что так даже лучше — его теперь точно не накажут.
— Придётся нам с тобой за Алешкой порядок наводить, — вздохнула мама. — Ты у нас молодец, не чета этому безобразнику.
Вот с этим Петя согласиться никак не мог:
— Очень мне нужно за Алешкой убираться!
— Не убираться, а убирать, — поправила мама и поторопила: — Давай, давай, а то не успею тебе компот сварить.
Компот Петя любил, особенно из вишни, чтобы можно было косточками плеваться. Пришлось маме помогать. Он старался подольше держать каждую игрушку в руках, поэтому мама почти все сама сделала.
Так и повелось.
Чуть что, мама ругала Алешку. Петя к этому привык. Озорничать он стал даже чаще, знал, что все равно на Алешку свалят.
Кто конфеты из вазочки до обеда потаскал? Кто рубашку запачкал? Кто на полу фломастером линию провёл?
Петя маме уже сам подсказывал:
— Это все Алёшка. Я сам видел.
Маме пришлось Алешку наказывать. Иной раз она объявляла, что его шлепнула. Или поставила в угол, чтобы тот как следует подумал. Петя потом осторожно углы проверял: вдруг в одном из них и впрямь Алёшка стоит? Но так его и не увидел.
Он представлял себе, как Алёшка выглядит. Тот получался на Петю похожим, только лохматым. Под глазом у Алешки должен был красоваться синяк, пропадавший после заживления совсем ненадолго и быстро возвращавшийся. На руках, конечно, цыпки. А штаны у него драные на колене и длинные — будет Алёшка детские шорты носить!
Папа про Алешку слушать не любил. Говорил, что игра эта странная и затянувшаяся. Но мама убеждала, что только терпение и повторение дадут результат: Петя обязательно поймёт, что плохо себя вести нельзя, тем более, что за такое наказывают.
А однажды Петя закатил истерику. Причина была какой-то пустяковой, но он давненько не визжал и не падал на пол, поэтому решил, что сейчас можно и поорать.
— Это что такое? — возмутилась мама. — Алёшка явился? Ну-ка, уходи! Сейчас Петя придёт, ему такого не нужно!
А Петя не мог остановиться, разошёлся. Даже схватил что-то и швырнул на пол.
— Убирайся, Алёшка! — повысила голос мама. Она начала немного нервничать, потому что успокоить Петю не могла.
Петя все вопил и вопил. Мама растерялась. Раньше она дала бы Пете подзатыльник и потащила умывать холодной водой, но теперь несправедливо было бы трепать Петю за Алешкины провинности.
— Вон отсюда! Пошёл прочь, маленький негодяй! — в отчаянии перекрикивала она детские вопли. — Петя! Где ты? Возвращайся уже!
Петя невзначай глянул в огромное зеркало на двери шкафа. Там отражался мальчик — лицо красное, мокрое, волосы взъерошенные, и глаз кулаком натерт.
Мама всхлипнула и выбежала.
Петя на всякий случай повыл ещё, чтобы ей было слышно в соседней комнате, и перестал, только когда надоело. Посидел в одиночестве, пришёл к маме и обьявил:
— Мам, я тут.
А та посмотрела на него и отвернулась.
После этого она несколько дней разговаривала с Петей не так приветливо, как обычно.
Петя решил вести себя потише, потому что задумал попросить себе подарок. Он давно уже хотел робота-трансформера. Большого, разноцветного, с лучевой пушкой, у которой загорались огоньки. Петя часто устраивал сражения между маленькими динозаврами и пластиковыми фигурками супер-героев. Те побеждали друг друга по очереди. Петя подумал, что огромный робот поможет тем, на чьей стороне будет воевать. А иногда он будет отражать общие атаки динозавров и героев, и тогда спалит своей пушкой всех.
Но когда он заикнулся о такой замечательной и необходимой игрушке, мама отказала наотрез:
— Ты знаешь, сколько такой робот стоит? У нас на него денег нет.
Петя видел ценник в магазине. Прочесть число полностью у него не получалось, но цифры он сосчитал и запомнил. Первой была «5».
И про деньги он не поверил. Как это нет, если продукты мама покупала постоянно? Петя любил с ней ходить в супермаркет в соседнем доме. Там он с удовольствием толкал тележку с покупками. Иногда тележка была гоночным автомобилем с Петей за рулём, а иногда космическим танком под Петиным управлением. Маршрут Петя знал наизусть.
Поэтому он приготовил Алешке задачу.
Однажды, когда папы не было дома, а мама закрылась в ванной комнате, Петя открыл мамину сумку. В ней было много всего интересного, но он расстегнул кошелёк. Разумеется, деньги в нем были. Петя выбрал одну бумажную деньгу, число на которой начиналось с пятерки. Деньга была оранжевой. Нашлись и другие, тоже с пятеркой, но цифр на них было меньше, чем на ценнике. Подумал и на всякий случай взял ещё одну, такую же. Бумажки ещё оставались, и Петя понадеялся, что мама вообще может не заметить пропажу двух.
Когда мама вышла, Петя стал проситься погулять. До обеда было ещё далеко, и мама разрешила, предупредив, что со двора — никуда, да и во дворе — так, чтобы было видно из окна квартиры.
Петя вышел в подъезд и спустился в лифте. Но не направился сразу наружу, а прошёл к почтовым ящикам. На их железной крыше вечно лежали бумажки и незапечатанный конверты, которые никто не хотел брать — зачем только их продолжали приносить? Выбрал один, с красивой печатью, бумажку из него оставил, а вместо неё вложил обе деньги и сунул конверт в карман.
Во дворе Петя побродил по площадке с турниками, ракетой-горкой и тоннелями в виде широких труб — чтобы мама увидела его, если захочет проверить, как он добрался. Потом осторожно пошёл вбок по дорожке, петлявшей по двору. От затеи было страшновато.
Шаг за шагом он добрался до проезда между зданиями. Посмотрел, как учили, налево и направо, перебежал и направился в супермаркет. Охранник на входе посмотрел на него, будто сейчас прогонит, но равнодушно отвернулся. Петя по памяти прокрался по лабиринту стеллажей и нашёл заветную полку. Роботы ждали его. Обмирая, Петя взял самого большого и пошёл к кассе.
Людей было немного, Петя выбрал самую короткую очередь из двух человек и пристроился за ними. Когда они прошли, кассирша, толстая тетка, строго спросила:
— Ты с кем, мальчик?
— Я один. Я сам по себе, — пролепетал Петя и протянул ей игрушку.
— Детям не продаём. Откуда у тебя деньги?
— Мне на день рождения подарили.
Петя достал из кармана мятый конверт. Он помнил, что на день рождения дарят деньги в конверте — был с папой и мамой в гостях, где взрослые вручали хозяйке такие же.
— Не положено без взрослых.
— Папа сказал, что я уже взрослый. Что могу купить подарок сам. Он ждёт у выхода, как я справлюсь, — вдохновенно соврал Петя.
Сзади засмеялись — оказывается, за Петей успел появиться ещё один покупатель. Тот сказал:
— Самостоятельного парня растят.
— Не положено же, — неуверенно повторила кассирша.
— Ну, от моего имени пробейте, — усмехнулся задний. — Мне-то можно?
Кассирша недовольно покачала головой, приняла у Пети деньги и медленно, напоказ, отсчитала сдачу.Петя как во сне вышел с роботом в руках и деньгами в кармане. Обрывки конверта, ненужные бумажки, он выбросил в урну у двери.
Гулять он не стал и сразу повернул к своему подъезду. Теперь, когда трансформер был у него, ему стало ещё страшнее, чем прежде.
Перед дверью квартиры он дотянулся до звонка.
Мама открыла:
— Вернулся? А это что у тебя?
— Это Алёшка... Мне дал... Подарил...
Петя запнулся и смолк.
Мама втащила его внутрь, выхватила робота в упаковке.
Покрутила в руке, бросилась в комнату и вывалила все из сумочки.Петя увидел, как мама побледнела, потом покраснела. Затем она начала на Петю кричать.
Петя разобрал: «Как ты мог?» и «Где чек?» — но чека не было в вывернутых карманах. Наверное, он остался с ненужным конвертом.
Мама поочередно плакала и кричала до самого папиного прихода. Петя забился в угол и боялся из него нос показать.
— Здесь уж только ремень, — прорычал папа, узнав, что случилось.
Петя начал плакать.
— Отстегай, — всхлипывала мама. — Этого негодяя... Алешку!
— Ты совсем с ума сошла! — взъелся папа. — Какого Алешку? Вот кому положено!
Он ткнул в Петю пальцем.
Мама, голося, затолкала папу в спальню, и оттуда до Пети донёсся громкий, но неразборчивый спор.
А потом голоса смолкли, и донёсся первый хлёсткий удар, а за ним ещё и ещё.
Петя не выдержал и, размазывая слёзы и сопли, опасливо заглянул.Мама стояла, прижав ко рту ладони.
Папа перед кроватью яростно лупцевал ремнём подушку. На лице у него были одновременно злость и изумление. Папа словно бы сам не совсем понимал, что делает. Заметив Петю, он снова зарычал, и Петя бросился к себе.
Когда удары стихли, Петю никто не позвал и не подошёл к нему.Обедать так и не сели. Все держались порознь. В квартире было тихо. Пете хотелось есть, но он не решался об этом сказать.
Робот одиноко лежал на столе и целился в потолок.
Через какое-то время в дверь позвонили.
Папа открыл.
На лестничной площадке стоял дядька. Он был чем-то похож на Петиного папу — только поздоровее, пузатее, и волос на голове меньше, зато весь низ лица в щетине. Дядька прищурился:
— Ну, здесь, что ли, этот крысёныш живет?
— Позвольте, — удивился папа. — Это вы мне?
Но дядька спрашивал не у него. За нежданным гостем топталась женщина в крикливо-пестрой блузке. Она была бы похожей на маму Пети, если б та, например, переболела и опухла от долгого лежания в постели. Волосы у женщины были задраны и перехвачены яркой лентой. А ещё у неё были толстые губы, красные-красные от помады.
Позади приседал и заглядывал между взрослыми мальчик возраста Пети. На коленке у него при этом открывалась прореха в штанине. Мальчик был растрепанным и с фингалом под глазом. Сразу видно, что хулиган.
— Здесь! — выкрикнул он из-за спин.
— Тогда ой, — кивнул дядька и переступил порог, потеснив папу: — Потолкуем. За базар отвечать надо.
— Я не понимаю, — папа поднял перед собой руки, будто пытаясь за ними спрятаться.
— Так я сейчас и объясню.
Дядька оттянул пряжку на поясе, выпростал застежку и в два рывка выдернул ремень из петелек. Намотал кожаную полосу вокруг ладони и сказал папе, который вдруг стал каким-то мятым и мокрым:
— Ты не бойся, я бабу твою пальцем не трону. Моя с ней сама разберётся.
Мама вскрикнула, и дядька хмыкнул.
— А крысёныш твой, — добавил он мальчику с синяком. — Давай, Лёха, как я тебя учил.