Ноябрь в этом году выдался таким, что хотелось лечь лицом в лужу и не дышать. Небо, затянутое грязной, будто застиранной марлей, висело так низко, что цепляло антенны панельных пятиэтажек. Артем сидел на кухне съемной «однушки». Квартира досталась ему «с историей»: бабушкин ремонт, въевшийся в обои запах корвалола и пыли, ковер на стене с оленями, у одного из которых моль выела глаз. На столе перед ним дымилась кружка с кипятком. Чайный пакетик он заваривал уже в третий раз, и вода окрасилась в цвет, напоминающий анализы человека, у которого больные почки.
В кармане джинсов вибрировал телефон. Артем знал, кто это. Знал и боялся брать трубку, но не взять было нельзя.
— Алло, — сказал он.
— Ты перевел?
Лена, его пока еще законная жена, даже не поздоровалась.
— Лен, послушай, — Артем зажмурился на секунду. — У меня сейчас... временные трудности. Я устроюсь на днях на работу. Честно. Я всё скину, с процентами скину. Мне просто нужно...
— Мне плевать, что тебе нужно, Артем, — перебила она. В трубке послышался звон посуды — она, наверное, мыла тарелки. Обычный бытовой шум, от которого у Артема заныло в груди. — Алименты должны были быть вчера. Сашка ходит в куртке, из которой руки у него торчат. Мала она ему давно! Тебе не стыдно?
— Я найду. Сегодня иду на собеседование. В «Пятерочку», грузчиком. Там сразу оформляют.
— Грузчиком… Ты же инженер, Артем. Был инженером. Во что ты превратился?
На заднем плане, где-то там, в теплой, светлой квартире, которую он потерял, послышался тонкий детский голосок:
— Мам? Это папа звонит? Дай папу!
Сердце Артема пропустило удар. Сынок… Он так соскучился…
— Лен, дай ему трубку. На секунду. Пожалуйста.
Пауза длилась вечность. Слышно было, как шумит вода в кране, а потом Лена ответила, но не ему. Она ответила сыну, чуть отвернув телефон, но Артем услышал каждое слово. Четко, громко и убийственно спокойно:
— Нет, Саша. Это не папа. Иди в комнату.
Гудки, короткие, частые, как удары молотка по крышке гроба, раздались в телефонной трубке. Артем чуть не зарыдал. В животе заурчало — последний раз он ел вчера утром. В шкафчике лежал один «Доширак» — стратегический запас, который он берег на черный день. Видимо, чернее уже не будет.
***
Погода была отвратительной. Морось — не дождь и не снег, а какая-то взвесь из воды и грязи — моментально облепила лицо. Артем поднял воротник куртки, которая давно потеряла вид, и побрел к остановке. Ботинки скользили по жирной грязи, покрывающей асфальт, дважды он чудом умудрялся сохранить равновесие и не шлепнуться в эту жижу.
Ему нужно было в супермаркет на улице Ленина. Вакансия грузчика висела там уже месяц. Работа тяжелая, платили копейки, но деваться было некуда. После того случая на заводе, когда его уволили по статье — хотя он до сих пор был уверен, что не пил в ту смену, просто провал в памяти, просто черный экран — нормальной работы ему не светило.
— К заведующей? — охранник, похожий на перекачанный мешок с картошкой, смерил Артема взглядом. — Жди здесь. Петровна пока занята.
Артем встал у стены, стараясь не мешать людям с тележками. Мимо прошла женщина с ребенком. Мальчик, наверное, ровесник его сына Сашки, посмотрел на Артема и вдруг заплакал. Громко, навзрыд, пряча лицо в мамину шубу.
— Тише, ты чего? — зашипела мать, покосившись на Артема и наклонившись к сыну. — Дядя испугался? Господи… Пойдем, сынок
Она ускорила шаг, почти побежала, уволакивая ребенка прочь. Артем почувствовал, как горят уши. Что с ним не так? Он посмотрел в отражение стеклянной двери. Усталое лицо, щетина, синяки под глазами. Обычный неудачник, каких в этом городе тысячи. Ничего страшного.
— Вы по объявлению? — раздался визгливый голос.
Перед ним стояла та самая Петровна — женщина неопределенного возраста, с пергидрольным начесом и в форменной жилетке, которая вот-вот грозила лопнуть на необъятном бюсте. О том, что это — заведующая, Артем догадался по бейджу.
— Да, — Артем попытался улыбнуться. — Грузчиком я устроиться хочу. Опыт есть, не пью, готов к сменам. Паспорт с собой.
Он протянул ей документы. Галина Петровна взяла паспорт двумя пальцами, будто дохлую мышь, и открыла. Пробежалась глазами по прописке, хмыкнула.
— Местный, значит. Трудовая есть?
— Есть. Там... запись одна, но это ошибка. Я объясню.
— Да начхать мне на твои записи, — устало махнула она рукой. — Руки-ноги есть, не бухой — и ладно. У нас сейчас двое запили, работать некому. Пойдешь в зал на напитки и бакалею. Смена двенадцать часов, час обед, штрафы за бой товара. Устраивает?
— Да, конечно! — Артем выдохнул. Неужели получилось? — Когда выходить?
Галина Петровна уже открыла рот, чтобы сказать «завтра», но вдруг замерла. Её ноздри расширились. Она втянула воздух, будто принюхиваясь. Лицо её, до этого просто уставшее и равнодушное, начало меняться. Брови поползли вверх, губы скривились в гримасе отвращения, граничащего с паникой.
Она сделала шаг назад. Потом еще один.
— Вы что... — прошептала она. — Вы что, с помойки прямо?
— В смысле? — растерялся Артем. Он незаметно понюхал рукав куртки. Он пах сыростью, табаком и немножко хозяйственным мылом. Неприятно, но не критично. — Я мылся утром. Одежда чистая.
— Не ври мне! — вдруг взвизгнула она, и этот визг заставил обернуться кассирш. — Воняет! Тухлятиной воняет! Уходи отсюда!
— Да чем воняет-то? — Артем начал злиться. Это было унизительно. — Женщина, вы в себе? Нормально я пахну!
— Уйди! — она замахала руками, будто отгоняя назойливую муху. В её глазах плескался животный, иррациональный страх. — Охрана! Сережа! Убери этого... убери его!
Охранник-мешок отлип от турникета и двинулся к ним. Он тоже поморщился, подойдя ближе, но не так сильно.
— Слышь, мужик. Давай без скандалов. Выйди на воздух. Реально, душок от тебя какой-то... странный.
— Какой?
— Не знаю, — буркнул охранник, беря его под локоть. Хватка была железной. — Как будто крыса под полом сдохла неделю назад. Вали давай.
Артема вытолкали на улицу. Стеклянные двери захлопнулись за его спиной. Он видел через витрину, как Галина Петровна что-то яростно выговаривает охраннику, а потом брызгает освежителем воздуха в том месте, где стоял Артем.
Он стоял под моросящим дождем и трясся. Не от холода — от бешенства и непонимания. Он поднес запястье к носу, втянул воздух. Кожа пахла мылом. Куртка — сыростью. Никакой тухлятины. Никакой земли.
Это был третий отказ за неделю. На автомойке администратор просто молча закрыл перед ним дверь. В таксопарке механик сказал, что у него «глаза пустые, как у мертвяка, пассажиры пугаться будут». И вот теперь это.
Мир будто сговорился выплюнуть его. Выдавить, как гнойник.
***
Он шел куда глаза глядят. Ноги сами несли его прочь от центральных улиц, туда, где фонари горели через один, а дома смотрели на дорогу черными провалами выбитых окон расселенок. Денег на проезд не осталось. Последние копейки ушли на распечатку резюме, которое теперь мокло во внутреннем кармане.
Артем остановился на автобусной остановке, чтобы перевести дух. Железный короб остановки был исписан маркерами: «Машка дура», «Спартак чемпион». Ветер гонял по лужам рваные пакеты. Он пару минут смотрел на доску объявлений. Листы бумаги наслаивались друг на друга, образуя толстую корку: яркое «Кредит за 15 минут» перекрывало старое «Пропала собака». Поверх всего этого, прямо по центру, было наклеено свежее объявление «КУПЛЮ ВОЛОСЫ. ДОРОГО».
А на «волосах», криво, на канцелярский клей, был прилеплен обычный листок А4.
Его приклеили недавно — бумага еще не успела промокнуть насквозь. Артема привлек шрифт. Это был не компьютерный набор. Буквы плясали, некоторые были пропечатаны жирно, пробивая бумагу, другие — еле видны. Печатная машинка? Кто сейчас пользуется печатными машинками? Или в принтере просто краска закончилась?
Текст гласил:
«Ритуальное агентство «Последний путь».
Требуется сотрудник.
Без опыта.
График свободный.
Оплата день в день. Наличные.
Помощь в трудных жизненных ситуациях.
8-900-666-XX-XX»
Артем хмыкнул. Ритуальщики. Работа, конечно, не сахар — таскать гробы или копать ямы в мерзлой земле. Но платили там обычно неплохо, и главное — сразу. Оплата день в день — почему бы и нет? Все равно другого выбора особо-то и не было…
Остановка была пустой, народ, видимо, в такую мерзотную погоду носа из дома не высовывал. Только проехала, обдав его грязью, старая «Газель». Артем достал телефон. Зарядки — 12%. Хватит.
Палец завис над кнопкой вызова. Что-то в этом объявлении было неприятное. Может, само название? «Последний путь». Банально. Или то, как буквы «т» и «р» были странно растянуты, будто машинку заедало.
Он нажал вызов. Гудок пошел сразу. Не было ни ожидания, ни щелчков соединения. Просто мгновенно включился звук.
— Алло? — неуверенно сказал Артем.
Тишина на том конце сменилась звуком, похожим на трение пенопласта о стекло. Скрипучий, сухой голос произнес:
— Артем?
Артем едва не выронил телефон.
— Да... Откуда вы знаете мое имя? У вас определитель номера?
Голос проигнорировал глупый вопрос.
— Ты по объявлению? Приходи. Нам нужны такие…
— Какие — такие?
— Такие, как ты, — ответил голос. — Приезжай сейчас. Улица Гагарина, 13. За гаражным кооперативом «Спутник». Синие ворота.
— Постойте, это промзона? Там же нет ничего... — начал Артем, но в трубке уже зашуршало, будто кто-то скомкал сухой лист, и связь оборвалась.
Артем посмотрел на экран. Вызов длился 40 секунд. Гагарина, 13. Это на самом краю города, за железнодорожными путями. Место гиблое, если верить слухам. Там раньше были склады химзавода, потом какие-то мутные автосервисы, где разбирали угнанные тачки. Идти туда пешком — самоубийство. Или отчаянная глупость.
Но в кармане было пусто, дома ждал только «Доширак», а голос бывшей жены все еще звенел в ушах. Зато оплата день в день.
Артем сплюнул в грязную лужу, поправил воротник и шагнул в темноту.