Эта история написана в рамках весеннего турнира Мракотеки (апрель — май 2024 года)
Володьке никогда не нравились пироги. Он их просто терпеть не мог, точнее – ненавидел только те, что готовила тётя Валя. Большие и мягкие, которые распирало изнутри от сочной начинки, в яркой и красочной упаковке – такие пироги продавали в магазинах. А тётя Валя всегда приносила невзрачные, обветренные, пахнущие прогорклым маслом и невероятно сухие внутри буханки, куски которых комом застревали в горле. Причём готовила она их быстро и много – буквально стреляла пирогами, как из пулемёта.
Вот и в этот раз тётя Валя, приехав в гости из соседней деревни, притарабанила с собой целую охапку невзрачных пирогов – штук десять или двенадцать. Один из них, под её чутким надзором, был презентован Володьке, а остальные пообещали оприходовать в самое ближайшее время. Есть их, разумеется, тоже предстоит Володьке, и от одной этой мысли мальчик был готов удавиться.
— Спасибо, – Володька отодвинул от себя тарелку, с трудом осилив треть угощения, и изобразил на лице сытое удовлетворение. – Очень вкусно.
— И всё? – всплеснула руками тётя Валя. – Володенька, скушай ещё!
— Я наелся, – насупился Володька, ещё дальше отодвигая тарелку.
— Но я ведь так старалась! А теперь что – выкидывать? – тётя Валя театрально схватилась за сердце. – Выкинете, да? Выкинете?
— Валя, успокойся, никто их не выкинет, – мама Володьки с искусственной улыбкой подошла и погладила сына по голове. – Володя просто придуривается. Сейчас доест.
— Лишь бы не выкинули… – тётя Валя закатила глаза и нарочито медленно вышла из комнаты.
— А ну-ка быстро сожрал тут всё! – злобно прошипела мама Володьке. – Не хватало ещё, чтобы эта дура устроила здесь скандал!
— Но я больше не хочу! – почти крикнул Володька и тут же получил звонкий подзатыльник, от которого из глаз посыпались искры.
— Я сказала – сиди и ешь! Иначе я скажу отцу, и жопа будет гореть синим пламенем! – с красным от гнева лицом прошептала мама. – Мы сейчас уедем по делам, и только попробуй сунуться из дома, пока тарелка не опустеет!
— Но ма…
— Чтоб я даже крошек на полу не видела!
Сказав это, она припечатала сына таким тяжёлым взглядом, от которого Володьке стало трудно дышать. А может – просто кусок полусырого теста в горле застрял.
Оставшись в гордом одиночестве, первое время Володька старательно буравил пирог сердитым взглядом, в глубине души надеясь на то, что тот возьмёт и просто растворится в воздухе. Но магия вне Хогвартса не работала, и мальчик принялся медленно, с видом мученика еврейского народа, откусывать от пирога. Хлеб был настолько сухим, что изнутри драл горло, а чай в кружке давно закончился, и новый было делать лень. Ещё он был липким, липким и противным, и пахло от него, как от плохо помытой сковородки. Со стороны поедание пирога выглядело, как настоящая средневековая пытка, или даже смертная казнь – не хватало только огромной гильотины, которая опустится и отсечёт голову Володьки, как только тот сдастся и отодвинет тарелку в сторону.
– Говно какое-то... – прошептал себе под нос Володька, а затем, более смело, прокричал на весь дом. – Говно, жопа, хер!
Родителей дома не было, и можно было ругаться матом. Да и как тут не заругаешься, когда вместо того, чтобы пойти на улицу и погонять с пацанами в футбич, Володька был заперт здесь, как собака на привязи. И всему виной этот дурацкий кусок гов…
Во дворе внезапно залаяла та самая собака – залаяла громко и яростно, как лает только тогда, когда во двор заваливается кто-нибудь незнакомый или пьяный. Интересно, кто её так разозлил?
Володька встал из-за стола, прошёл через прихожую и предбанник и вышел на крыльцо. Погода была замечательной – яркое солнце заливало весь участок возле дома, молодые яблоньки слегка покачивались на лёгком ветру, где-то вдалеке чирикали птицы. Благодать, одним словом. После промозглой и слякотной зимы Володька был искренне рад тому, что весна пришла в их края всерьёз и надолго.
– Валера, что случилось? – обратился мальчик к беснующейся собаке. – На кого ты кричишь?
Пёс продолжал яростно лаять на один из кустов шиповника, который, как и яблоньки, слегка шевелился от ветра. Или не от ветра?
Володьке на секунду показалось, что в кустах кто-то сидел. Какой-то человек…Он зажмурился, открыл глаза – и морок исчез.
– Ну всё, всё, хватит, – он погладил собаку по холке. – Никого там нет.
Лаять пёс перестал, но так и продолжил напряжённо вглядываться в кусты до тех пор, пока Володька не зашёл обратно в дом.
Хмуро смотря себе под ноги, Володька снова сел за стол и устало протянул руку за пирогом, но вместо хлеба – пальцы схватили пустоту.
Пирог исчез! Совсем! Даже крошек на тарелке не осталось! Неужели Володькина магия сработала?
Мальчик покрутился вокруг своей оси в поисках пропажи, посмотрел под стол – и нашёл хлебные крошки. Не все, скопом, а лишь одну, лежащую возле ног. Затем ещё одну, чуть подальше от стола. И ещё одну. И ещё. Крошки следовали строго друг за другом, образуя дорожку или даже след. След, ведущий в родительскую комнату.
Чем ближе Володька приближался к комнате, тем отчётливее он мог слышать чьё-то чавканье, вперемешку с редкими рыками и даже поскуливаниями. Может быть, пока дверь была открыта, в хату забежал бродячий пёс, и это на него лаял бдительный Валера?
Зайдя в родительскую комнату, Володька прищурился, пытаясь разглядеть что-либо в царящей вокруг полутьме. Выцветшие светлые шторы с бурыми пятнами грязи были плотно закрыты и почему-то тоже шевелились, хотя окна были плотно закрыты. След из крошек вёл именно туда.
Подойдя ближе, Володька присмотрелся к шторам…и понял, что с той стороны на него тоже внимательно смотрят.
Это был человек, мужчина. Высокий и очень худой – настолько, что сквозь тоненький слой рваных обносков и болезненно-желтушной кожи просвечивались рёбра и кости. На голове у него было немножко жиденьких волос, как у стариков или у тех, кто заразился радиацией – Володька видел таких по телевизору. Выпучив навыкате большие, в красных прожилках глаза, мужчина держал в длинных, заскорузлых пальцах кусок пропавшего пирога и жадно впивался в него своими грязными, гнилыми зубами.
Первые несколько секунд Володька прибывал в шоке, не зная, что ему делать – бежать из хаты, сломя голову, или оставаться, чтобы узнать, кто это и что ему нужно. Наконец, любопытно взяло верх, и он решил заговорить с незваным гостем.
– Здрасьте. А вы, это… – Володька замялся, переминаясь с ноги на ногу. – Вы наш родственник?
Мужчина не отвечал, продолжая смотреть на мальчика и уплетать чёрствый пирог.
– Может быть, вы… – начал Володька и осёкся, пытаясь вспомнить всю ближайшую родню. – Вы – дядя Серёжа?
Был у них такой дядя Серёжа, кажется – мамин брат, который жил в городе и всё время хотел приехать к ним в деревню с кучей дорогих подарков. Мама то и дело говорила – «Вот приедет Сергей, привезёт дорогих шмоток, жратвы столичной! Он звонил, обещал!». Дядя Серёжа и правда много звонил, и обещал, но никогда не приезжал. Так может быть – это он и есть? А то, что выглядит, как бомж – так кто ж их знает, этих столичных жителей? Может, у них так принято?
– Дядя Серёжа?
Мужчина на секунду замер, как будто услышав знакомое слово, а затем часто-часто закивал головой, издавая довольные утробные звуки.
– Ура! Дядя Серёжа! Вы всё-таки приехали! – обрадовался Володька. – А что вы нам привезли?
Дядя Серёжа оставил вопрос мальчика без внимания, продолжая методично доедать пирог. Володька понял, что поступил некорректно – нельзя вот так сразу выцыганивать конфеты. Человек только приехал, наверное, в дороге не кушал – вон, как накинулся на пирог тёти Вали, аж повизгивает от удовольствия.
– Вам нравится, да? Правда нравится? – Володька с удивлением наблюдал за тем, как последние куски пирога утонули в бездонной глотке дяди Серёжи. – А у нас, это…у нас ещё есть! Много! Хотите?
Глаза дяди Серёжи загорелись, он широко улыбнулся гнилыми зубищами и часто закивал.
– У нас правда их полно! Тётя Валя подарила! – Володьку аж распирало от радостной мысли о том, что ему не придётся впихивать в себя всё это говно. – Сейчас, они вот здесь, в шкафчике!
Подаренные пироги были за стеклом, вместе со старым советским сервизом, которым никогда не пользовалась со времён покупки под предлогом «на особый случай», который, как водится, никогда не наступит.
Плохая новость была в том, что шкафчик запирался на замок, а ключи от него мама старательно прятала как ценнейший клад.
– Я, это…я щас ключи найду! – Володька сломя голову кинулся обратно в комнату родителей. – Подожжите, щас всё будет!
Дядя Серёжа, увидев вожделенные яства, впал в своеобразный транс – в начале он просто пристально наблюдал за хлебом, как будто мысленно заставлял пироги добровольно покинуть своё укрытие, затем приткнулся к стеклу лицом и начал старательно его облизывать своим сухим, потрескавшимся языком, а спустя пару минут – яростно долбиться лбом от прозрачные дверцы.
– Я нигде не могу их…дядя Серёжа! – прибежавший на шум Володька опешил и встал на месте, как вкопанный. – Вы чё делаете?
Дядя Серёжа, стоял на коленях на полу, усыпанным стеклянным крошевом. Освобождённый из заточения пирог он ел, словно собака – склонивший над хлебом и одними зубами отрывая крупные куски мякиша. В хлебе то и дело попадались осколки стекла, которыми мужчина невозмутимо хрустел, словно это были добавки изюма или кураги.
– Дядь Серёжа…вы чего? – удивлённо спросил Володька. – Хоть бы тарелку попросили! Пол-то грязный, мама с утра не пылесосила.
Услышав голос мальчика, дядя Серёжа оторвался от своего занятия и посмотрел на Володьку. Мужчина довольно улыбался тёмно-красным, почти бордовым ртом, тонкая струйка крови текла по подбородку и капала на недоеденный пирог.
– Может, вы ещё чего хотите? – почесал голову Володька. – Давайте, я вам чаю сделаю! С бутербродами!
Володька побежал на кухню. Честно говоря, он ещё никогда в жизни не видел таких голодных людей, как дядя Серёжа. На ум сразу пришла фраза, которую любил говорить папа, вынося еду Валере – «Жрёт, как голодающий с Поволжья!». Володька не знал, что такое Поволжье и почему там все голодают, но фразу запомнил, и хоть дядя Серёжа собакой не был, но пироги ел, что называется, за троих.
Володька отыскал в холодильнике надрезанный кусок колбасы с заветренным краем, взял нож и уже собрался отрезать кусок, но внезапно услышал громкое сопение за своей спиной.
Дядя Сережа смотрел из-за плеча Володьки на колбасу с широко распахнутыми глазами. Его большие ноздри трепетали, мужчина активно втягивал в них воздух, словно собирался всосать носом весь батон «Докторской» без остатка.
– Вам, это…с белым или с чёрным? – Володька протянул руку за хлебом. – Я вот с «Бородинским» люблю.
Под пристальным присмотром дядя Серёжи, мальчик отрезал кусок чёрного хлеба, положил сверху колбасу и презентовал дорогому гостю бутерброд, вытянув его на ладони.
Пару секунд дядя Серёжа с подозрением косился на угощение – а затем, клацнув зубами, стремительно схватил бутерброд, чуть не откусив Володьке пару пальцев.
– Да, дядь Серёжа – вы реально голодающий с Поволжья! – Володька слегка улыбнулся, наблюдая за тем, как его гость впихивает в себя, практически не пережёвывая, палку колбасы вместе с пищевой плёнкой. – Вы, это…побудьте пока тут, а я в магазин сбегаю, принесу вам чё-нибудь! Только никуда не уходите, хорошо?
Володька решил, что негоже угощать дорогого гостя из города одними пирогами да бутербродами – значит, нужно купить, как минимум, торт. Или даже два.
* * *
Ближайший магазин находился на турбазе в нескольких километрах от дома Володьки. Дорога туда пролегала через родник, рядом с которым, на большом и пышно цветущем пустыре, местная пацанва любила гонять в футбол, использовав вместо ворот по паре найденных в ближайшем лесу брёвен.
Вот и сейчас на нём собралось довольно много народу, малышня и «старшаки», которые пришли сюда, по большей части, попить пиво и потискать своих девчонок. Но раз уж малые предлагают погонять мяч – почему бы и нет?
В команде «малых» не хватало одного человека, а рядом как раз пробегал Володька. Ну как он мог отказаться, тем более что мечтал выбраться из дома с самого утра? А дядя Серёжа – ну он не маленький, может и подождать. Чай, с голоду не помрёт.
Конечно, игра была неравной с самого начала. Старшаки и били сильнее, и подножки ставили активнее, и даже мяч друг другу пасовали как-то по-особенному. У малышни не было не единого шанса, и уже после десятка голов игру было решено приостановить в силу её бесполезности – и так понятно, кто победит, никакой интриги, как по телевизору.
После футбича над пустырём поднялось огромное облако песчаной пыли, которое можно было увидеть и почти физически потрогать, пока оно висело в горячем воздухе на фоне голубого, безоблачного неба. Ранняя майская жара диктовала свои законы – все «старшаки» щеголяли в одних шортах с голым торсом, а девушки носили полупрозрачные маечки, под которыми, зачастую, ничего больше не было.
Один из парней, схватив бутылку с водой, облил ею свою девушку. Та, визжа от восторга, нехотя уклонялась от летящих в неё струй. Под намокшей майкой обрисовались контуры большой груди с торчащими сосками.
Володька заворожённо уставился на девичьи сиськи. Ему было двенадцать лет – не Бог весть какой возраст для начала половой жизни, но Володька уже активно интересовался женским полом, периодически разглядывая найденные у отца журналы.
Один из «старшаков», забавы ради, пнул мяч в сторону Володьки, мол «не твоё, нехер пялиться». Удар получился сильным и мяч со всего размаху влетел Володьке в лицо.
Мальчик вскрикнул, схватился за лицо руками и осел на землю. Из разбитого носа на песок под ногами капала кровь.
– Эй, малой! Извини, не рассчитал малёха! – «старшак», пославший снаряд, подскочил к Володьке. – Ты как, нормально?
– Нормально, – пробубнил Володька, сжав пальцы свободной руки в кулак.
– Ну ты, это, сгоняй за мячом, а? – попросил «старшак», уходя обратно к своим. – Он куда-то туда укатился.
Мяч и правда оказался вдалеке от пустыря, улетев в сторону пшеничного поля, за которым начинался густой лес.
Володька знал, что мяч нужно вернуть. Нужно встать, вытереть кровь из носа рукавом майки и пойти к полю. Но вместо этого Володьке хотелось подойти к «старшаку», пнувшему мяч, и со всей силы ударить его в морду. Так, чтобы у того тоже пошла из носа. И изо рта. И из глаз. Володьке хотелось, чтобы его обидчик весь истёк кровью, валялся у мальчика в ногах и просил прощения. И перед тем, как его простить, Володька вдоволь помялся бы сиськи той девушки, в мокрой майке. А может – сиськами бы дело не ограничилось, прямо как в тех папиных журналах. От одной этой мысли у Володьки перехватило дыхание и зашевелилось внизу живота.
– Малой, чё застрял? – окликнули его «старшаки». – За мячом сгонял быро! Давай, давай, кабанчиком!
Володька утёрся, сплюнул за землю комок крови и отправился в сторону леса. Мяч не должен был укатиться далеко, наверное, он где-то в кустах рядом с дорогой…Вперившись глазами в землю, Володька начал замечать то, чего здесь быть не могло.
Крошки, крошки от пирога. Володька и сам не понял, как разглядел хлебный мякиш в траве, но он здесь был. Вот одна крошка, вторая, третья. Они снова куда-то вели его. Стоит ли пойти по следу? Может быть, мяч там и окажется? В прошлый раз, крошки привела Володьку к голодному дяде Серёже. Может быть, в этот раз приведут к кому-нибудь, кому ещё нужна помощь? Как будто они специально появляются в нужное время и в нужном месте, чтобы указать мальчику единственно верный путь…
Не в силах противиться искушению, Володьке отправился по следу из крошек. Цепочка из хлебного мякиша вела его в небольшую берёзовую рощу, из которой доносились слабые, еле слышимые стоны.
Выйдя на небольшую поляну, со всех сторон укрытую деревьями, Володька увидел тётю Валю – женщина распласталась на земле, тяжело дыша и слегка подвернув ногу.
– Володя! Володенька! Милый! – слегка испуганно закричала тётя Валя, едва увидев мальчика. – Как хорошо, что ты здесь!
Володька подошёл ближе. Вокруг тёти Вали были разбросаны приготовленные ею пироги – местами целые, но большая часть надорвана и надкушена.
– Тёть Валя, что случилось?
– Я шла к вам в гости, хотела отдать ещё немного моих шарлоток, раз уж ты так их любишь, но по дороге меня… – тётя Валя остановилась посередине фразы и сделала глубокий вдох, – на меня выскочили какие-то дикари! Набросились, чуть не убили, начали жрать пироги! Чудовища, варвары! Я пыталась от них убежать, но упала в овраг и сломала ногу! Пожалуйста, Володенька, помоги мне встать!
– Может, я лучше домой сбегаю? – почесал голову Володька. – Позову маму с папой, они вам помогут.
– Нет, нет, Володенька, это долго, очень долго, а я здесь лежу уже несколько часов. Кричать не могу, голос охрип…Пожалуйста, родной, доведи меня до вашего дома…
Володька склонился над тётей Валей, в голове прокручивая её рассказ. Что-то в её словах было подозрительным, заставляющим мальчика задуматься. Какие-то дикари, напавшие ради шарлоток. Если тётя Валя от них убегала, то зачем взяла пироги с собой? И в какой овраг она упала, если рядом с ними нет ни одной низины? Да и сами пироги как-то странно надкушены – понемногу, с одной стороны, как будто кто-то откусил и выплюнул…
Сама тётя Валя выглядела уставшей и измочаленной, её красное лицо покрывали бисеринки пота, а одежда была местами слегка надорвана. Она ведь убегала…Но иногда женщины бывают такими и после…А этот запах…почему…почему от тёти Вали пахнет духами Володькиного отца?
– Вы…вы здесь были не одни, да? – прошипел Володька, до которого понемногу доходило. – Тётя Валя, вы здесь были с моим папой!
– Володя, я же тебе сказала…
– И вы трахались!
– Воло…Владимир! Что за слова такие? Ты вообще понимаешь, что говоришь? – от возмущения тётя Валя от аж присела, несмотря на свою «сломанную» ногу. – То, что ты сейчас сказал – это очень, очень плохо! Никогда так больше не делай! А теперь помоги мне дойти до дома!
Володька был зол. Он знал, что это правда. У тёти Вали и отца здесь был секс – а вся история с пирогами была придумана женщиной, чтобы отвести от себя подозрения в глазах его мамы. Но это несправедливо! Почему отцу и «старшакам» можно, а Володьке – нет? Он уже взрослый, видел журналы и знает, как всё устроено!
Володька посмотрел на аппетитную грудь тёти Вали, краешек которой выглядывал из-под надорванной блузки. Вспомнил девушку в мокрой маечке – и у него снова затвердел.
– Если вы трахались с моим отцом…то и со мной будете!
Володька накинулся на тётю Валю, повалил её обратно на землю и прижал своим весом.
– Володя! Прекрати! Слезь с меня немедленно! – закричала «охрипшая» тётя Валя. – Что ты творишь!
Володька одной рукой приспустил шорты, выпростав наружу стоящий колом пенис, и начал тыкать им в промежность тёти Вали, надеясь интуитивно найти нужное «отверстие».
– СТОЙ! ПРЕКРАТИ! МЕЛКАЯ ТВАРЬ! – тётя Валя влепила Володьке пощёчину, но это его не остановило. – СЛЕЗЬ С МЕНЯ, ГРЯЗНЫЙ ВЫРОДОК! Вернёмся домой – мать с тебя три шкуры спустит!
– Что? Нет! Не надо! – Володька, наконец, остановился и выпучил круглые от страха глаза. – Только маме не говорите!
– Я всё, всё ей расскажу! Какого мелкого извращенца она вырастила! – тётя Валя спихнула с себя Володьку, который тут же пристыженно спрятал пенис обратно в шорты. – Тебя выпорят, как сидорову козу, а потом отправят в детский дом! Чудовище!
– Нет, нет, пожалуйста! – закричал Володька, плача и пуская из носа сопливые пузыри. – ПОЖАЛУЙСТА, ТЁТЯ ВАЛЯ! НЕ ГОВОРИТЕ МАМЕ!
– Раньше надо было думать, прежде чем тыкать в меня своим мелким хером, – тётя Валя презрительно сплюнула под ноги. – Всё, собирайся и пошли домой. И только попробуй в дороге ещё что-нибудь выкинуть.
– НЕ НАДО! ПОЖАЛУЙСТА! Я ТАК БОЛЬШЕ НЕ БУДУ! – лицо Володьки раскраснелось, а в глазах, от напряжения, лопнули кровяные сосуды. – ТОЛЬКО НЕ ГОВОРИТЕ…
– Заткнись! – тётя Валя снова влепила мальчику пощёчину. – Ещё раз откроешь рот без разрешения – я скажу, что ты меня всё-таки изнасиловал! И за это ты попадёшь уже не детский дом, а в колонию для несовершеннолетних!
Она отвернулась от Володьки и отошла от него на пару шагов.
– А теперь извиняйся, – сказала женщина, не оборачиваясь – Давай, я жду.
– А вы не скажите…
– Мама твоя всё узнает в лучшем виде! – ответила тётя Валя. – Но, если извинишься – драть ремнём тебя будет не отец.
Володька затих, уставившись глазами в одну точку. Себе под ноги. Туда, где горстка крошек от пирога окружила небольшой, но довольно увесистый камень.
– Чего молчишь? Нечего сказать? – презрительно фыркнула тётя Валя. – Тогда повторяй за мной, извращуга – «Простите…
– Простите... – повторил Володька, наклонясь и беря в руку камень.
– Меня…
– Меня… – повторил Володька, бесшумно подходя к спине тёти Вали.
– Пожалуйста.
– Пожалуйста! – выкрикнул мальчик, поднимая камень и со всей силы нанося удар.
Не ожидавшая подвоха тётя Валя вскрикнула, схватилась за спину и упала на землю. Не теряя времени, Володька подскочил к её голове и нанёс ещё несколько ударов – раз, два, три – сопровождая каждый отчаянным, визгливым криком.
Лежащая лицом вниз тётя Валя ещё немного подёргалась, а затем притихла. Из разбитой головы начала вытекать кровь, образуя под телом небольшую липкую лужицу бардового оттенка.
Володька отдышался, отбросил камень в сторону и, подойдя к телу тёти Вали, несколько раз пнул его. Женщина не шевелилась. Всё было кончено. Для неё. Но не для Володьки. По крайней мере – теперь его мама ни о чём не узнает.
Услышав шум недалеко от себя, Володька резко обернулся. Из кустов на него смотрели большие глаза дяди Серёжи. Мужчина широко улыбнулся мальчику, как хорошему, доброму знакомому.
– Дядь Серёжа…вы…вы всё видели?
Мужчина кивнул головой, издав при этом неопределённый звук.
– Вы ведь…вы ведь не скажите ничего моей маме? – осторожно спросил Володька, глаза ища под ногами выкинутый камень. – Не скажите, правда?
Дядя Серёжа снова кивнул и отрывисто свистнул. Как по команде, за его спиной возникли ещё люди – пара мужчин и женщина, такие же, как и он – высокие, худые, грязные и в давно истлевшей одежде.
– А это…это ваши друзья? – Володька облизал пересохшие от волнения губы. – Они тоже ничего не скажут?
Дядя Серёжа и его друзья часто-часто закивали. Все они смотрели на Володьку с широкими, радостными улыбками.
– Спасибо вам, дядь Серёжа! Вы, это…идите все к нам домой! – на радостях пригласил их Володька. – А я в магазин, за тортиком! Вы тортики любите?
Не дождавшись ответа, Володька побежал обратно на пустырь, пока дядя Серёжа с друзьями за его спиной набросилась на кучку беззащитных шарлоток, принимаясь рвать их руками и зубами.
Краем глаза Володька увидел, как дядя Серёжа попробовал на вкус кровь, вытекшую из тёти Вали. На лице мужчина проступила счастливая улыбка.
– Эй! Малой! – окрикнули Володьку, когда он выбежал на дорогу к турбазе. – Тебя только за смертью посылать! Мяч где?
– Сдулся! – выкрикнул Володька и побежал в магазин.
* * *
Он успел как раз к закрытию – обычно, когда клиентов было немного, а случалось такое постоянно, хозяйка магазина закрывала его на час или два раньше положенного.
Володька буквально влетел через открытую дверь, чуть не сбив с ног выходящего парня с чипсами под мышкой.
Возле кассы, за которой стояла хозяйка магазина, по совместительству – его первый и единственный продавец – ошивалась хозяйская подруга, главная сплетница всех близлежащих деревень.
– Марина, ты уже слышала? – полушёпотом спросила она кассиршу.
– Чё? – пробубнила та, одновременно жуя большой жирный чебурек, воняющий на весь магазин.
– Через плечо, блин! Кончай жрать эту гадость! – подруга презрительно покосилась на чебурек. – Говорят, из наших Новинок сбежала группа особо буйных психов!
– Ну и чё?
– А то, что они сейчас могут быть где угодно! Даже рядом с нами! – эмоционально всплеснула руками подруга. – Вон, через минуту могут забежать прямо сюда – и что ты будешь с ними делать?
– Предложу им отовариться, – пробубнила кассирша, не отрываясь от чебурека. – Психам тоже жрать надо…А чё они вообще сбежали-то?
– Да хрен их знает, – махнула рукой подруга. – Может, весеннее обострение какое…Тебе чё надо? Фигли уши греешь?
Вопрос был явно адресован Володьке, который вот уже пару минут тусовался возле кассы, не решаясь прервать высокоинтеллектуальную беседу.
– Здрасьте, тётя Марина, – поздоровался Володька с кассиршей. – Мне бы, это, тортик какой-нибудь, а лучше два. И чаю пару пачек. И колбасы палку. Большую.
– А звезду тебе с неба не достать? – усмехнулась тётя Марина. – На кой ляд вам два торта? Праздник какой?
– Да! К нам приехал родственник, дядя Серёжа! – просиял Володька.
– Это который Светин брательник? – спросила подруга тёти Марины. – Из Минска?
– Да, наверное. Приехал всё-таки…Ишь ты! – цокнула языком тётя Марина. – Ладно, будет тебе тортик. Деньги-то хоть дали?
– А вы, это, можете сейчас всё дать, а деньги я вам потом занесу? – попросил Володька.
– Ага, щас! – тётя Марина с подругой хохотнули. – Я чё, на «Беларусьбанк» похожа? В долг ничего не даём! Будут деньги – приходи!
– Но я правда всё отдам…
– Гуляй, малой! Не зли меня! – тётя Марина отвесила Володьке лёгкого подзатыльника. – Иди, иди! Не мешай работать…А ты сама этих психов видела?
– Слава Богу, нет, но, если вдруг увижу – сразу побегу к тебе! Вдвоём точно отобьёмся!
– Типун тебе на язык…
Вполуха слушая пустой бабский трёп, разочарованный Володька вышел из магазина. На улице смеркалось. Скоро наступит вечер, и в темноте он вполне может не найти дорогу домой. Если только…
Володька зажмурился, открыл глаза…и увидел знакомую дорожку из хлебных крошек, уходящую куда-то вдаль. Ведущую его домой.
* * *
Володька долго стоял перед входной дверью своего дома, не в силах войти внутрь. Внутри его клокотало чувство вины за то, что он не купил тортик для дяди Серёжи и его друзей – и страх перед родителями, которые могли как-то узнать о том, что он сделал с тётей Валей. Тогда ему точно несдобровать.
Мальчик был так глубоко погружён в собственные мысли и переживания, что даже не придал особого значения тому, что Валера внезапно яростно залаял, потом жалобно заскулил – и затих.
Очнулся он только тогда, когда чья-то рука с длинными, заскорузлыми пальцами легла ему на плечо.
Дядя Серёжа, как всегда, радостно улыбался ему, как и его друзья, стоящие во дворе дома. Бездыханную тушку Валеры один из мужчин затащил в куст шиповника, и, возвращаясь из него, на ходу жевал сырое собачье ухо.
– Просите меня, дядя Серёжа. Я ничего не купил, – грустно вздохнул Володька. – Вы всё ещё голодный, да?
Мужчина кивнул, как и его друзья.
– Мама вам что-нибудь приготовит, – вздохнул мальчик и открыл входную дверь.
Едва он переступил порог дома, как из-за угла появилась разъярённая мама.
– ЭТО ЧЁ ТАКОЕ? ЭТО ЧТО ТАКОЕ, Я ТЕБЯ СПРАШИВАЮ? – закричала она, размахивая руками во все стороны. – Нас не было ЧАС, ГРЁБАННЫЙ ЧАС! И за это время ты успел превратить этот дом в хрен пойми что!
– Мама, я…
– Ты нахрена сервис трогал? Ты хоть знаешь, сколько он стоит? – рядом с мамой появился отец, с туго натянутым на руке ремнём. – Я пол дня битое стекло за тобой убирал, засранец!
– Куда делись продукты из холодильника? А? – мама отвесила Володьке оплеуху. – Ты что, всё сожрал? Ты в курсе, что мы это на МЕСЯЦ покупали?
– Я просто поражаюсь! У всех дети как дети, и только у нас – какое-то исчадие Ада! Весь дом в этих сраных крошках! – всплеснула руками мама и обернулась к отцу. – Кстати, где Валя? Она же собиралась придти.
– Понятия не имею… – буркнул отец и быстро ретировался вглубь дома.
– Стоять, куда пошёл! Мы ещё не закончили! – мама перехватила убегающего за печку Володьку. – Ты думаешь, раз ремень у отца, я тебе жопу надрать не смогу? А ну-ка быстро снял штаны!
– Нет, мама! Не надо!
– БЫСТРО, Я СКАЗАЛА!
– МАМОЧКА, ПОЖАЛУЙСТА! НЕ БЕЙ МЕНЯ!
– После сегодняшнего, ты у меня неделю сидишь не смо… – готовую к удару руку мамы перехватили в воздухе.
Дядя Серёжа приветливо улыбнулся.
– Это что…кто…вы кто такие? – ошеломлённо спросила мама.
– Это дядя Серёжа, из Минска, – сквозь слёзы и сопли сказал Володька. – И его друзья.
– Какой ещё дядя Сер…ОЛЕГ! БЫСТРО К ТЕЛЕФОНУ! – заорала испуганная мама. – ЗВОНИ МЕНТАМ! СРОЧНО! ЭТО СБЕЖАВШИЕ ПСИ…
Договорить она не успела – дядя Серёжа вцепился гнилыми зубами маме в шею, его друг, подскочивший на подмогу, схватил руку и с хрустом сломал её – из нежной женской плоти теперь торчал кусок буровато-серой кости.
– ОЛЕЕЕЕЕЕЕГ! – верещащую маму повалили на пол. Безымённая женщина, подруга дядя Серёжи, достала откуда-то заточку, воткнула её маме в живот и сделала круговой разрез – из образовавшегося отверстия хлынула кровь и длинные гирлянды кишок. Дом заполонил запах гнилых продуктов. От сильной вони Володьку замутило и вытошнило прямо на лицо орущей матери.
– ГОСПОДИ! – в комнату влетел ошалевший отец. Оценив обстановку, мужчина повернулся и бросился к открытому окну – но его опередили. Один из друзей дяди Серёжи схватил отца за загривок, бросил на пол и несколько раз ударил папу в промежность. Подошедшая женщина с заточкой вонзила своё орудие отцу между ног, вырезая его пенис. Володька ещё никогда не слышал, чтобы живой человек кричал также громко и пронзительно, как его папа в тот момент. Сморщенный и окровавленный отросток отправился в рот к женщине с заточкой – она проглотила его один махом, даже не жуя.
Володька посмотрел в сторону мамы – дядя Серёжа и его друг радостно откусывали большие куски от её жирных и воняющих тухлятиной кишок. Она ещё, кажется, была жива. Или нет. После удаления пениса отец точно затих навсегда.
Володьку ещё несколько раз вырвало, прежде чем он более-менее пришёл в себя. Мальчик кое-как добрался до ближайшего окна и распахнул его, впуская в дом вечернюю прохладу и аромат распустившихся по весне цветов.
Когда чавканье, рыгание и сморкание в доме постепенно стихло, Володька обернулся и посмотрел на дядю Серёжу и его друзей.
Они, как всегда, улыбались ему, сверху донизу покрытые кровью и посмертным дерьмом.
– Да, не тортик, конечно, но тоже ничего, правда? – улыбнулся мальчик в ответ. – Мне кажется, или вы все ещё голодные?
Дяде Серёже и друзьям даже не пришлось кивать – Володька и так знал, что они ответят.
Конечно, они голодные. Как и сам Володька. Теперь, когда родителей не стало – он наконец-то сможет удовлетворить весь свой накопившейся голод. А дядя Серёжа с друзьями ему в этом помогут.
Всей толпой они вышли из дома в ночь – тёплую, почти летнюю ночь. Перед глазами Володьки маячили крошки от пирога – след из хлебного мякиша вёл через дорогу, отделявшую их дом от соседнего. В нём, кажется, жила тётя Полина. У неё недавно умер муж, и она ещё не успела ни с кем сойтись.
Одинокая, половозрелая женщина…Сначала с ней развлечётся Володька, а потом и дядя Серёжа с друзьями.
Сегодня ночью каждому достанется по тортику.
– Кто там? – спросила хозяйка дома на настойчивый стук в дверь.
– Открывайте, тётя Полина! Это мы! – радостно ответил Володька, улыбаясь во весь рот. – Голодающие с Поволжья!